Энциклопедия

Гнёздово – один из наиболее крупных раннегородских центров Руси – является предшественником исторического Смоленска – столицы древнерусского княжества XII–XIII вв. Хотя Смоленск упоминается в летописи в рассказах о событиях конца IX – начала XI в. (ПСРЛ, т. I, стб. 10, 23, 135; ПСРЛ, т. II, стб. 8, 122), культурный слой ранее второй половины XI в. на территории города пока не обнаружен. В то же самое время всего в 13 км от него располагается значительный комплекс археологических памятников начального периода формирования Древнерусского государства, нижняя граница которого – рубеж IX–X вв., верхняя – первая половина XI в.

А.А. Спицын в одной из публикаций, посвящённых гнёздовским древностям, писал: «Гнёздово – место старого Смоленска» (Спицын, 1905). Это заключение известного русского археолога на всём протяжении XX века имело как сторонников, так и противников, послужив своеобразным толчком для дискуссии «о переносе городов». К настоящему времени в результате многолетних раскопок накоплен обширный материал, позволяющий раскрыть характер и значение поселения, занимавшего к началу XI в. огромную площадь и окружённого несколькими тысячами курганов, и рассмотреть его в ряду с другими раннегородскими центрами Руси, сыгравшими важную роль в процессе формирования государства.

Гнёздовский археологический комплекс расположен в 13 км к западу от центра Смоленска. Одна его часть находится на территории современного города, в его «зеленой зоне», другая – в Смоленском районе. Комплекс составляют несколько археологических памятников, размещённых на протяжении почти 5 км по обоим берегам Днепра. Первое описание Гнёздовских курганов и городища на правом берегу Днепра было сделано в начале XX в. В.И. Сизовым. Подробная характеристика составляющих комплекс курганных групп и всех поселений была дана А.Н. Лявданским.

К началу 20- х гг. XX столетия в Гнёздове насчитывалось восемь курганных групп, семь из которых располагались на правом берегу Днепра, одна – на левом. Кроме того, на правом берегу, при впадении в Днепр двух небольших речек (Свинца и Ольши), Лявданским были открыты два селища – Центральное и Ольшанское, примыкавшие к городищам. По подсчётам А.Н. Лявданского, в Гнёздове когда-то было до 4500 курганов, количество насыпей в группах колебалось от 100–110 до 1200 и более, а площадь Центрального селища составляла не менее 16 га (Лявданский, 1924; Авдусин, 1999).

Топографически между собой наиболее тесно связаны Центральное поселение, состоящее из городища и селища, лежащего на обоих берегах р. Свинец, Глущенковская и Лесная курганные группы, расположенные к востоку и северо-востоку от него, и Центральная курганная группа, расположенная к западу и северо-западу.

Изучение гнёздовских памятников, в первую очередь курганов, началось в 1874 году после обнаружения здесь одного из богатейших древнерусских кладов X в. В разное время разными исследователями в Гнёздове были проведены раскопки курганов во всех группах комплекса, заложены шурфы на Ольшанском селище и городище и проведены раскопки разного масштаба на Центральном поселении.

Могильник

Анализ особенностей погребального обряда Гнёздовских курганов позволяет выделить две культурные традиции. С первой связаны курганы высотой более 2,5 м с кремациями и такими чертами погребального ритуала как сожжение в ладье и порча оружия. Вещевой материал этих погребений характеризуется украшениями и амулетами скандинавских типов, комплексами вооружения из трёх и более видов, наборами конского снаряжения, стеклянными сосудами и ритонами, металлическими котлами, торговым инвентарём, игральными шашками из кости и стекла, остатками золотного шитья.

К той же традиции принадлежат и трупоположения в камерах. Эти комплексы следует рассматривать в качестве наиболее яркого проявления присутствия скандинавской группы населения, отражённого в погребальном обряде. Ко второй традиции должны быть отнесены часть трупосожжений и трупоположений в обычных ямах. По мнению Ю. Э.Жарнова, носителями «второй культурной традиции» могли быть как скандинавы, погребения которых по ряду причин не содержали упомянутых выше этнокультурных показателей, так и иное «нескандинавское» население.

Вероятно, находки височных колец и керамики славянского облика позволяют рассматривать часть погребений второй группы как славянские (Жарнов,1992 ; 1998). Погребения, принадлежащие обеим традициям, обнаружены во всех курганных группах Гнёздовского могильника.

Поселения

Огромную коллекцию находок, найденных при раскопках поселения и курганов Гнёздова, составляют более 20 000 различных предметов – украшений, предметов вооружения и быта, инструментов и т.д., выполненных из железа, медных и легкоплавких сплавов, благородных металлов, камня, глины, рога и стекла. Многие из них были изготовлены на месте, часть привезена издалека. Остановимся на характеристике некоторых групп находок. Морфология и декор украшений, представленных в Гнёздове, находят близкие параллели в материалах Северо-Запада и Северо-Востока Древней Руси, Скандинавии, Центральной Европы, Волжской Болгарии, Среднего Поднепровья и Днепровского Левобережья. Более редкими являются изделия, характерные для прибалтийских, финских и позднехазарских древностей.

Среди них можно выделить типы вещей, получивших распространение на очень широкой территории: усатые и широкосрединные перстни, грибовидные пуговицы, крестопрорезные бубенчики, спиралеконечные подковообразные фибулы, проволочные височные кольца. Для X–XI столетий многие из этих изделий являются «этнически нейтральными». Однако большая часть украшений «этнически окрашена» и отражает сложный состав населения Гнёздова.

Скандинавская группа украшений объединяет такие типы изделий, как браслеты ладьевидные и проволочные с завязанными концами; проволочные подковообразные фибулы и экземпляры с пирамидальными, многогранными головками; овальные, круглые, равноплечие, дуговидные, трёхлистные и кольцевидные фибулы; литые круглые подвески с зооморфным и ложнофилигранным орнаментом; подвески-амулеты и принадлежности ременной гарнитуры. Таким образом, в рамках скандинавской ювелирной традиции могут рассматриваться более 500 украшений различных типов.

Гнёздово занимает особое место по числу обнаруженных золотых, серебряных, бронзовых и железных предметов, связанных с культом и магией и предназначенных для персонального ношения. Отсюда происходят почти 140 находок: железные гривны с молоточками Тора (65); миниатюрные щиты (18); гривна и амулеты в форме кресал различного размера (26); амулеты в виде серпов (5); антропоморфные изображения (5) и наборы, соединяющие миниатюрные изображения (20).

Это число сопоставимо с размерами всей выборки по Дании и Шлезвигу, насчитывающей 161 экземпляр. Среди гнёздовских амулетов есть экземпляры, полностью совпадающие со скандинавскими аналогиями, но морфологические и технологические особенности значительной части находок указывают на местные особенности их производства.

Некоторые амулеты, выполненные из дешёвого материала, предназначались для рядовых скандинавов, живших в Верхнем Поднепровье (Новикова, 1991; Ениосова, 2009).

Значительную часть гнёздовских древностей составляют изделия из чёрного металла: предметы вооружения и быта, орудия труда и инструменты. С помощью металлографии изучена обширная выборка изделий хорошего качества (190 проб), представленная 28 категориями из раскопок курганов и поселения. На основе комплексного типологического и технологического анализа установлено, что в обработке гнёздовского чёрного металла представлены две производственные традиции: славянская и скандинавская.

Славянская объединяет цельножелезные и цельностальные предметы, изготовленные с использованием приёмов цементации и технологии наварки. К этой группе относятся ножи, кресала, ножницы, резцы, боевые и рабочие топоры. Изделия, выполненные в славянской кузнечной традиции, составляют 42 % исследованной продукции.

Для скандинавской производственной традиции характерна сварка из трёх или пяти полос, а также вварка стального лезвия. В рамках скандинавской кузнечной технологии изготовлены бытовые ножи, косы, ножницы, гарпун и некоторые категории оружия – наконечники копий и стрел, скрамасакс и топор. Часть гнёздовских изделий этого круга – продукция местных мастерских, о чём свидетельствуют находки заготовок и кузнечного брака. На протяжении всего X в. скандинавская традиция железообрабатывающего ремесла Гнёздова была доминирующей.

К ней принадлежит 58 % исследованных предметов. По уровню технологических решений изделия, представленные в гнёздовской выборке, соответствуют продукции, выпускаемой специализированными высокоорганизованными мастерскими торгово-ремесленных центров Северной Европы (Розанова, Пушкина, 2001).

Монеты и клады

Активное участие населения Гнёздова в торговой деятельности подтверждают находки торгового инвентаря, монет и кладов. Бронзовые, железные и свинцовые гирьки различных форм и веса и значительное число восточных, византийских и западноевропейских монет происходят из культурного слоя Гнёздовского поселения и курганов. Достаточно сказать, что 14 целых комплектов весов из 15, найденных в пределах Смоленской земли, происходят из Гнёздовских курганов. За пределами Гнёздова единичные находки деталей весов или гирек происходят из Новосёлок и Рокота, близких по характеру Гнёздову памятников, и нескольких сельских памятников.

На территории Гнёздова, не считая кладов, найдено 429 монет, выпущенных с VI по XI вв. Определённо о месте и обстоятельствах находки мы можем судить применительно к 409 монетам, об остальных известно только, что они происходят с территории Гнёздова. В культурных слоях поселения при раскопках и случайно найдено около 75 % монет – все они имеют топографическую привязку; из курганов происходят остальные 25 %. Дирхемы и подражания, вышедшие с монетных дворов Востока, составляют 90 % нумизматической коллекции; чуть более 9 % принадлежат монетам византийского происхождения; менее 0,5 % приходится на долю западноевропейских.

Набор восточных монет достаточно разнообразен с разных точек зрения – мы можем судить об этом, располагая данными о династиях правителей и времени чеканки 236 определимых монет. Самые ранние из найденных на поселении восточных монет – это обрезанная в кружок монета, отчеканенная во время правления Хормизда IV (579–590), и обломок сасанидской драхмы Хосрова II (590–628). Самыми поздними из находок можно считать два дирхема 960-х гг., происходящих с городища и пойменной части селища.

Среди находок из курганов самыми старшими являются омейядский дирхем 718/719 г. и отчеканенная в 779/780 г. монета Аббасидов – обе монеты превращены в подвески. Самой младшей монетой оказывается обломок зияридского дирхема, выпущенного в 971 г. (Пушкина, 1999).

По последним подсчётам, в Гнёздове найдено 40 монет византийской чеканки. Двадцать восемь из них происходят с территории поселения, наиболее ранняя – фоллис Юстина I (518–527), выпущенный в Херсоне, – обнаружена в яме второй четверти X в. на «производственном» участке в пойме Днепра (Мурашёва и др., 2010). Самая поздняя относится к анонимному чекану последней четверти X – первой четверти XI в. – это фоллис эпохи правления Василия II и Константина VIII (976–1025).

Самые ранние византийские монеты из гнёздовских погребений относятся к правлению Василия I (869–886) и Льва VI (886–912). Наиболее поздние монеты – это милиарисии Константина Багрянородного (931–959). Монеты IX–X вв. найдены как в погребениях, так и на разных участках поселений. Среди них доминируют фоллисы, относящиеся к интервалу между 908 и 959 гг. В целом три четверти медных монет происходят из культурного слоя Центрального городища и селищ. Приблизительно треть общего числа медных монет и все экземпляры из драгоценных металлов переделаны в подвески.

Западноевропейские монеты представлены в нумизматических материалах Гнёздова двумя экземплярами. Единственный найденный в курганах денарий датируется временем правления западно-каролингского короля и императора Карла Лысого (875–877). Вторая монета, выпущенная в Эрфурте архиепископом Майнца Бардо (1031–1051), найдена при раскопках в юго-западной части Центрального городища. Обе монеты превращены в подвески.

Значительное число находок дирхемов и их обломков, происходящих из культурного слоя поселения и курганов, указывает на активное использование населением Гнёздова восточной монеты. При этом монеты, превращённые в украшения, составляют чуть более 4 % общего числа находок, тогда как 73 % – это фрагменты. Обломки составляют почти 77 % восточных монет, найденных на территории городища и в разных частях селища.

Они преобладают также и в погребениях. Обилие фрагментированных монет в сочетании с находками весов и гирек в слое поселения, по мнению некоторых исследователей, указывает на высокий уровень развития экономики. Напротив, преобладание в нумизматическом материале монет-подвесок, скорее, говорит о слабой вовлечённости населения в торговые и обменные операции (Blackburn, 2007; Hårdh, 1996).

Дирхемы, разрезанные на половины, четверти и более мелкие фракции, свидетельствуют, что различные группы гнёздовского населения активно использовали серебро как средство платежа в повседневной жизни, взвешивая драгоценный металл на точных складных весах. Кроме того, арабские монеты были основным источником сырья местных ювелиров. Небольшая группа монет, выпущенных в Сасанидском Иране, Византии и Западной Европе, не играла никакой роли в экономике раннегородского центра Гнёздово.

К числу производственных кладов относится клад 2001 г. В его состав входят весы, гирьки, обломки монет и моток серебряной проволоки – запас сырья и инвентарь для его взвешивания, возможно, принадлежавшие мастеру-ювелиру (Пушкина, 2009). Эта находка логично дополняет картину активной жизни древнего Гнёздова – единственного развитого в экономическом отношении пункта Верхнего Поднепровья периода викингов.

Изучение вещевого комплекса Гнёздовских курганов и поселений даёт основания полагать, что здесь сосредоточена бόльшая часть находок скандинавского происхождения, известных на территории Древней Руси (Pushkina, 1997). Кроме того, в Гнёздове обнаружены украшения, основной территорией распространения которых были Верхнее Поднепровье и Подвинье (ареал культуры смоленских длинных курганов), западнославянские земли, Среднее Поднепровье и Волжская Болгария.

Проблема хронологии Гнёздовского поселения и могильника до настоящего времени остаётся в значительной степени дискуссионной. Во многом определение нижней границы существования памятника зависит от определения даты появления гончарного круга на территории Древней Руси и Смоленского Поднепровья, в частности.

Поселение раннего периода первоначально было невелико по своим размерам. Возникнув не ранее рубежа IX–X вв., оно сначала занимало отдельные участки на мысах террасы на правом и левом берегах р. Свинец, а также на территории поймы. В ранний период наметились зоны, в пределах которых в дальнейшем концентрируются следы ремесленного производства. Достаточно уверенно датируются 20–30- ми гг. X в. остатки построек, связанных с обработкой чёрного и цветного металлов и изготовлением бытовых предметов и украшений. Они обнаружены в центральной части пойменного участка и на обоих мысах террасы.

Поселение постепенно разрасталось – в течение первой половины X в. расширилась зона жилой застройки на обоих мысах террасы Днепра. Во второй четверти – середине X в. начинает функционировать прибрежная портовая зона: в самых ранних напластованиях, наряду с лепной керамикой, зафиксировано небольшое количество раннегончарной посуды. Вероятно, озеро Бездонка уже не могло удовлетворить потребностей обслуживания Гнёздова как речного порта, и центр «портовой активности» перемещается ближе к древнему руслу Днепра.

Расцвет поселения приходится на вторую половину X в., когда оно достигает максимального размера. В это время застраиваются даже казавшиеся ранее непригодными для жилья участки – например, притеррасная влажная ложбина, которая предварительно засыпается песком. Ближе к концу X в. происходит, видимо, какое-то обновление оборонительных сооружений, с которым связано искусственное перемещение части культурного слоя к краям площадки и отсыпка полуметрового вала вдоль её северной стороны. К позднему периоду относится второй этап поступления восточного серебра в Гнёздово и сосредоточение значительной доли драгоценного металла в руках нескольких владельцев как в виде монет, так и ювелирных украшений. Видимо, на протяжении третьей четверти X в. эти сокровища превращаются в клады.

Топография находок на самых ранних участках поселений – в юго-западной части Центрального городища, Западного и Пойменного селища – свидетельствует, что с самого начала здесь жили скандинавы, славяне и местные кривичи (Авдусин, 1991;Ениосова, 2001; Мурашёва, 2007). Эти наблюдения подтверждаются данными о погребальном обряде, формах оружия и орудий труда и глиняной посуды (Пушкина, 1996).

Некоторые исследователи полагали, что Гнёздово – это пункт по обслуживанию и контролю над волоками с Днепра на Двину, «открытое торгово-ремесленное» поселение с колеблющимся составом населения, «приливы и отливы» которого связаны с обслуживанием водной коммуникации: перемещением купцов и воинских отрядов по Днепру, а также с функционированием торжища (Авдусин, 1972; Булкин, Лебедев, 1974; Shepard, 1995).

Согласно другой теории, Гнёздово – один из пунктов в общегосударственной сети поселений во главе с Киевом, погост, связанный с административно-фискальной деятельностью дружины великого князя – полюдьем (Петрухин, 1995). Обширный некрополь этого памятника интерпретируется как дружинное кладбище. Население Гнёздова, помимо дружинников, состояло из ремесленников и прочих людей, служивших в княжеских угодьях. Не отрицая огромной роли торговли и ремесла в жизни поселения, сторонники этой идеи полагают, что его кузнечное и ювелирное производство было ориен тировано, прежде всего, на потребности дружины и войска, включая изготовление дорогих вещей, призванных украсить быт дружинных верхов (Петрухин, 1995; Рыбаков, 1982).

Согласно третьей концепции, Гнёздово – раннегородской центр периода становления Древнерусского государства с развитыми ремесленно-торговыми функциями, стабильной демографической структурой (учитывая естественный характер соотношения различных половозрастных групп проживавших здесь людей) и очевидной социальной дифференциацией населения. Судя по материалам курганного некрополя и поселений, гнёздовское общество включало в себя группы людей, связанных с воинской службой, дальней и ближней торговлей, ремеслом и сельскохозяйственной деятельностью.

В Гнёздове существовала аристократическая верхушка – хорошо вооружённые воины, в большинстве своём скандинавского происхождения. Однако среди «преуспевающих» членов социума могли быть купцы, ювелиры и кузнецы, владельцы пахотных участков, лугов и скота, а также представители их семей. Средние по размерам и обилию инвентаря погребения принадлежали, вероятно, и рядовым жителям гнёздовских поселений. Изготовление керамики, обработка кости и рога, чёрная и цветная металлообработка сложились на основе производственных традиций различных этнических групп, населявших Гнёздово, и носили стационарный характер. Ювелирные мастерские выпускали продукцию для всех социальных слоёв: дорогие, сложные по исполнению украшения из драгоценных металлов и латуни, а также рядовые, массовые, изделия из сплавов на основе меди, олова и свинца (Ениосова, 2002; Розанова, Пушкина, 2001).

Обработка земли и разведение скота обеспечивали жизненные потребности людей, населявших Гнёздово, хотя, возможно, и не в полной мере. Судя по данным спорово-пыльцевого, карпологического и остеологического анализов, возделывание культурных растений и пастбищное хозяйство играли важную роль в экономике поселения. Эти данные подтверждают следы древней пахоты, обнаруженные под насыпями курганов Днепровской группы, и находки сельскохозяйственных орудий на Центральном городище, Восточном и Пойменном селищах (Кирьянова, Пушкина, 2008). Результаты изучения сельскохозяйственных занятий гнёздовского населения на протяжении последних 15 лет подтверждают гипотезу, выдвинутую шведским археологом И. Янссоном в 1997 году.

Он считает, что, помимо центральной части (протогорода), в огромную по площади агломерацию поселений входили неукрепленные посёлки-сателлиты, вовлечённые в аграрную деятельность, что не исключало участия их разноэтничных жителей в ближней и дальней торговле, ремесле и воинской службе. Обилие находок скандинавского происхождения на различных участках Гнёздовского комплекса, включая многочисленные женские украшения, даёт основание говорить о миграции на эту территорию свободного крестьянского населения из Скандинавии, преимущественно из Средней Швеции (Jansson, 1997).

Значительная концентрация находок византийского происхождения в Гнёздове позволяет предположить, что этот раннегородской центр занимал особое место в отношениях с Константинополем с первых десятилетий до последней четверти X столетия. Прямые контакты с официальными представителями империи подтверждаются находками четырёх свинцовых печатей. Возможно, среди греков, путешествующих на Север из метрополии, городов Крыма или Нижнего Подунавья, были и миссионеры. Самые поздние погребения Гнёздовского некрополя могут быть датированы последней четвертью X – рубежом X–XI вв.

С принятием христианства на Руси и в Скандинавии произошла трансформация языческой культуры и погребального обряда. В конце X – первой половине XI столетия утрачиваются специфические особенности скандинавского погребального ритуала и резко сокращается количество вещей северного происхождения (Жарнов, 1991). Как полагают, утрата функций раннегородского центра была связана с постепенным прекращением импорта исламских монет в последней четверти X в. и переходом от эксплуатации внешних источников – дальней торговли и военных походов – к освоению внутренних ресурсов (Jansson, 1997; Noonan, 1997).

Укрепление власти киевских князей в конце X – начале XI в. сократило приток скандинавов на Русь и изменило их положение: во времена Владимира и Ярослава они служили воинами-наёмниками в дружине великого князя (Noonan, 1997). Не исключено, что одним из факторов упадка Гнёздова стало изменение к худшему экологической ситуации в микрорегионе. На завершающем этапе существования Гнёздовского поселения с начала XI в. климат становится более влажным, возобновляются регулярные паводки в пойме Днепра, растёт скорость накопления пойменного аллювия (Бронникова, Успенская, 2007).

На основе анализа керамического материала и других находок был сделан вывод о «затухании» интенсивной жизни на поселениях в начале XI в. Раскопки в пойменной части Гнёздова дают возможность говорить о том, что характер поселения в это время не меняется, несмотря на сокращение его площади. Судя по находкам, на этом этапе качество жизни полиэтничного населения остаётся прежним (Мурашёва, Авдусина, 2007). Жизнь непрерывно продолжается и на небольшой площади центральной части Гнёздовского комплекса до рубежа XII–XIII столетий. Вероятно, здесь, в пригороде Смоленска, располагалась феодальная усадьба (Каменецкая,1977; Пушкина, 1996).