Энциклопедия

Уникальное упоминание в летописи под 862 годом об Изборске ставит его в ряд древнейших городов Руси. Более того, согласно авторитетной Шахматовской реконструкции первоначального вида Сказания о призвании варягов, Изборск оказывается в тройке старейших и важнейших центров Северной Руси.

Если по вопросу о столице Рюрика продолжаются споры между сторонниками приоритета Новгорода и Ладоги, то статус Белоозера и Изборска в контексте Сказания как мест княжения младших братьев-варягов традиционно в науке не оспаривается. Необходимо заметить, что конкуренция новгородской и ладожской летописных версий не имеет прямой проекции на реальную историю этих двух городов. Точно так же и почётное место, отведённое в Сказании Изборску и Белоозеру, не свидетельствует буквально об их состоянии около 862 г.

На фоне такого выдающегося письменного свидетельства кажется удивительным и подозрительным, что первое и следующее за ним (1233 г.) упоминания Изборска разделены громадным временным промежутком в 371 год. Скудость письменных источников, освещающих раннюю историю русских городов, выдвигает в изучении этого периода данные археологии на первый план.

С древнейшим Изборском связывается известный археологический памятник – Труворово городище в посёлке Старый Изборск, в 30 км к западу от Пскова. Название памятника восходит, вероятно, к трудам митрополита Евгения (Болховитинова), который, в бытность архиепископом Псковским, посетил Изборск в 1818 г. и подробнейшим образом обследовал его окрестности, опираясь на сведения местных жителей. Задавшись целью определить место резиденции Трувора, владыка Евгений предположил, что сперва тот сел княжить на правой стороне реки Сходницы, «где доныне видно обширное окопанное валом древнее городище, а после того уже на левом нагорном берегу, ближе к нынешнему Изборску, против Городищенского озера, устроил себе с дружиною особый замок…

Правда, Городище сие очень тесно и не более 20 сажен в квадрате, но для замка Труворова с дружиною и для предосторожности от новых его подданных могло быть достаточно и надежно…» (Болховитинов, 1830). В документах XVI–XVII вв. место это называлось Старым городищем, или просто Городищем.

Археологическое изучение Труворова городища эпизодически проводилось в 1924 г., 1946 г. (С. А. Тараканова), 1953 г. (Г. П. Гроздилов). С 1971 по 1992 г. памятник планомерно и почти полностью раскопан экспедицией Института археологии АН СССР под руководством Валентина Васильевича Седова.

Культурный слой Труворова городища не сохранил, в отличие от Новгорода и других синхронных памятников, остатков дерева (кроме обугленного). Значение древесины в археологии Древней Руси многолико: наряду с непосредственным представлением бытовой деревянной культуры и архитектурных остатков, она способствует изучению стратиграфии и комплексов, даёт дендрохронологические даты, способные ощутимо улучшить датировку и периодизацию памятников. Всех этих преимуществ Изборск лишён.

Другая особенность нижних слоев Изборского городища – их плохая сохранность в результате повреждения позднейшей строительной деятельностью. Поэтому потенциал археологической периодизации и датировки для Изборска также имеет существенные ограничения.

Они состоят в том, что на основе материалов раскопок этого памятника возможно осветить довольно протяжённые периоды, но не конкретный исторический момент, будь то время Рюрика и Трувора или любой другой короткий отрезок в пределах IX–X вв. Следствием такого характера источника является появление различных, зачастую кардинально противоречащих друг другу, концепций ранней истории Изборска, которые будут рассмотрены далее.

Согласно выводам В.В. Седова, укреплённое поселение на Труворовом городище в раннее время (VIII–X вв.) являлось центром округи и имело догородской («протогородской») характер.

Догородской период характеризуется материалами из нижних горизонтов культурного слоя тёмной окраски (серо-чёрной и бурой), в отличие от верхних (серых по преимуществу). Помимо изменения характера слоя рубежными явлениями для разделения двух основных периодов стали строительство деревянного детинца, выделившего мысовую часть поселения, и смена лепной керамики на круговую. Полной одновременности трёх перечисленных явлений не наблюдается. С одной стороны, детинец синхронен верхнему уровню нижнего (тёмного) горизонта культурного слоя (Седов, 2007).

С другой – в начальный период формирования верхнего (серого) горизонта слоя ещё продолжала бытовать лепная керамика наряду с ранними формами круговой (Седов, 2007). Строительство деревянной стены детинца датируется относительно широкими рамками перехода от лепной керамики к круговой, поскольку в заполнении частокольной канавки найдены фрагменты керамики обеих групп, причём преобладает лепная (Седов, 2007). Получается, что после строительства детинца через какое-то время изменяется основная окраска культурного слоя, а несколько позднее окончательно исчезает из обихода лепная керамика.

О фортификациях Изборска догородского периода известно немного, поскольку они были повреждены в ходе позднейших перестроек. Остатки древнейшего вала из глины зафиксированы на мысу городища, а также на двух участках раскопок напольного вала, в его подошвенной части. При возведении напольного вала делалась подрезка материка, заметная в профилях на обоих участках раскопок. К следующему периоду относятся руины укреплений из камня (местного известняка). В разрезе вала и рва с напольной стороны (1983–1984 гг.) выявлены многочисленные горизонты строительства укреплений, возобновлявшихся здесь вплоть до начала XIV в. (Седов, 2007).

Хотя однозначно определить, какой из горизонтов соответствует периоду деревянного детинца в мысовой части, затруднительно, можно утверждать, что ему предшествует не менее трёх или четырёх более ранних.
Первоначальное строительство крепостных сооружений с применением камня должно быть отнесено ко времени ранее конца X в. и свитетельствует о преемственности в строительстве укреплений догородского и городского периодов. Хронология этого рубежа может быть определена в виде относительно протяжённого периода второй половины X – начала XI в.

Догородской период Изборска характеризуется довольно разнообразным набором предметов, так например на Труворовом городище найдено восемь куфических дирхемов конца VIII – X в. и западноевропейский денарий конца X – начала XI в. Шесть дирхемов относятся к периоду обращения до 870-х гг., а два – к X в. (Гайдуков, Фомин, 1986. Подробный их обзор сделан в монографии В.В. Седова «Изборск в раннем Средневековье» (Седов, 2007).

Одним из загадочных вопросов истории раннего Изборска является этническая (или «племенная») принадлежность его жителей. Этот вопрос в значительной мере относится также к псковичам, поскольку древнейшие русские летописи не сообщают ничего конкретного о населении Псковской земли в контексте расселения славянских племён. Данное «упущение» пытались восполнить позднейшие авторы, начиная с составителя Архангелогородского летописца XVI в. и включая многих историков XVIII – XX вв. Основной отправной точкой этих изысканий было Сказание о призвании варягов, где названы, с одной стороны, пригласившие варягов племена, а с другой – города как места княжения.

Проводя параллели (не очевидные, однако, из самого текста) между двумя списками, интерпретаторы получали, в частности, пару «кривичи – Изборск», которая широко распространилась в научной литературе. Обычно считается, что этнические традиции проявляются в элементах материальной культуры – формах лепной керамики, металлических женских украшений, остатках домостроительства. Все эти категории материалов в той или иной степени представлены в раннем горизонте Изборска.

Элементы культуры Изборска с этнической окраской (славянской, балтской, финской) нельзя считать прямым указанием на этническую принадлежность их владельцев. Сходные, а подчас и идентичные вещи находят в Новгороде и других древнерусских центрах. Эти признаки указывают на разнообразие тех традиций, из которых сложилась культура Руси, и в том числе Новгородской земли (Покровская, 1999). Разнородным в этой ситуации мог быть набор вещей не только города в целом, но и его отдельного жителя.

Хотя кривичский этнос в Изборске, вероятно, присутствовал, нельзя считать древних изборян исключительно кривичами.

Соседство с Псковом неизбежно порождает вопрос об историческом соотношении двух городов. Многие историки, следуя за летописью, полагали, что Изборск древнее Пскова и лишь со временем утратил превосходство, которое перешло к Пскову при княгине Ольге. Археологические материалы показали, что это не так. Предыстория Псковского городища заметно глубже, чем Изборского. Хотя планировка Пскова X в. с трудом поддаётся реконструкции, известно, что его детинец (кром) уже тогда превосходил Труворово городище по площади, а с учётом неукреплённого посада лепная керамика распространена на площади около 4 га (в 5 раз больше, чем в Изборске) (Белецкий, 1980; Степанов, 2003).

Посады Изборска начинают развиваться только со времени появления круговой керамики XI в. Их площадь в это время не изучена, но ясно, что они значительно уступали псковским, занимавшим более 12 га (Степанов, 2003). Археологические раскопки, прояснив многие вопросы ранней истории Изборска, оставили открытыми и обострили некоторые из них. Результаты раскопок не дали прямого подтверждения сюжету о Труворе из "Повести временных лет". Автор раскопок пришёл к выводу, что культурный слой Изборска не содержит заметных следов присутствия варягов (Седов, 1986).

Изучение вещевой коллекции, а также целого ряда других вопросов археологии Изборска нужно продолжать. В этом ряду и вопрос о лакунах в материалах, соответствующих снижениям интенсивности городской жизни и даже её временным затуханиям, должен стоять на повестке дня. Однако такие затухания не обязательно равнозначны нарушениям преемственности городской жизни.

В настоящее время идею о продолжительной хронологической лакуне в материалах Изборска, приходящейся на X столетие, нельзя считать обоснованной. В то же время определённая В.В. Седовым датировка нижнего слоя Изборского городища VIII–X вв. должна пониматься, скорее всего, как широкие хронологические рамки. На участках, где слой с лепной керамикой сохранился хорошо, его мощность не превышает 0,4–0,5 м. В составе лепной керамики намечены разновременные группы, но стратиграфически они не выделяются (Седов, 2007). Всё это вряд ли может соответствовать непрерывному и интенсивному функционированию поселения на протяжении трёх столетий.

Нельзя не заметить, что изыскания об изборской лакуне X в. тесно связаны с идеей опровержения локализации Изборска 862 г. на Труворовом городище. Однако сомнения в правомерности буквального понимания летописного рассказа должны привести исследователя Варяжского сказания и на иной путь поисков: объяснение сюжету об Изборске следует поискать не в другом месте, а в другом времени.

Расположение Изборска в стороне от важных транзитных водных путей с лихвой компенсируется его ключевой (пограничной) позицией на сухопутной дороге из Новгорода через Псков в земли эстов (чуди) и далее на Балтику. Предполагается, что по крайней мере на псковско-изборском участке она функционировала уже в X в. (Александров, 2009), далее к западу ее направление документируется не ранее XI в. (Валк, 2009).

Когда же эта дорога стала особенно важной? Обращение к летописным известиям показывает, что в XI – начале XIII в. походы на чудь были одной из важных целей внешней политики Новгорода. Начало этим походам положил князь Ярослав Владимирович в 1030 г. Представляется, что декларация об Изборске как западном пограничном пункте в наибольшей мере соответствует не «Руси Рюрика», а началу новгородского княжения Ярослава (около 1014 г.), когда для обоснования политических притязаний князя на повышение самостоятельности Новгородской земли потребовался манифест, отсылающий к территориальным правам предков.

В ранний период Изборск, хотя и был заметным центром округи, не обнаруживает признаков одной из столиц призванного на княжение варяжского клана.