Статьи

А. Костин: Спасибо, коллеги.

Ещё вопрос. Пожалуйста, пятый сектор.

Вопрос (как переведено): Спасибо, господин Президент.

Я часто слышу дискуссии об отмене госвизита в Париж. Как только что было сказано, это экономический форум. Вы часто говорите о Европе, Америке, Азии. Насколько я понимаю, все ресурсы сосредоточены в Африке. Мы получали много уроков о том, как мы должны заниматься бизнесом. Россия и Ваше лидерство хочет вовлечься больше в инвестирование, в партнёрство в центральный африканский регион с центральными африканскими странами?

Учитывая, что я являюсь генеральным директором нефтяной компании, мы заинтересованы в российских инвестициях. Мы знаем, что форум называется «Россия зовёт!», но мы, Африка, зовём Россию. Это голос, который вы должны услышать в этом зале.

В. Путин: У нас традиционно, и мы с вами это хорошо знаем, очень добрые, исторически сложившиеся доверительные отношения с Африканским континентом. Были страны, с которыми у нас в прежние времена отношений не было, а были те, с которыми у нас были очень тесные связи, по сути, стратегическое партнёрство. Безусловно, всё это нужно восстанавливать.

Мы видим, как многие страны мира сегодня активизируют свою работу на Африканском континенте. Безусловно, мы тоже с удовольствием бы это сделали и в двустороннем плане, и в усилиях, которые возможны. Мы будем эти усилия поддерживать в рамках международных организаций, например, БРИКС. Вы знаете, что мы создали там финансовые инструменты, в том числе нацеленные на сотрудничество с Африканским континентом, и не только через Южно-Африканскую Республику, но и напрямую с нашими партнёрами в Африке.

Мы знаем, какие возможности в Африке. Некоторые наши компании начинают там, кстати говоря, работать, уже начали: и в горнорудной промышленности, и в других отраслях присутствуют. Мы не можем и не будем делать это так, как делалось при Советском Союзе, исходя исключительно из политических соображений.

Но мы знаем, что потенциал Африканского континента очень большой, и строить его на рыночных принципах, на базе взаимных интересов, конечно, можно. Я сейчас не буду перечислять всё, что сделано за последнее время нашими отдельными компаниями, но мы будем поддерживать их усилия работать на Африканском континенте.

Вопрос (как переведено): Седьмая Госдума начала свою работу на прошлой неделе. «Единая Россия» получила большинство, как и ожидалось. А что не предвидели, не было спрогнозировано? И как Вы результаты парламентских выборов интерпретируете сами?

В. Путин: Не было никаких неожиданностей. У нас всё спрогнозировано правильно. Может быть, такого результата, серьёзного успеха «Единая Россия» не ожидала, но в целом тренд был понятен. И связано это со многими факторами, я уже об этом говорил. Безусловно, это фактор доверия граждан страны к той политике, которая проводится внутри страны и на международной арене. Это фактор консолидации российского общества. Это очевидный факт.

Но в то же время то, что граждане оказали доверие власти в широком смысле этого слова, а именно так и нужно трактовать результаты выборов, это накладывает на нас очень большую моральную ответственность прежде всего. В условиях непростой экономической ситуации мы должны обеспечивать здоровье российской экономики, её устойчивый характер – это самое главное. Но при этом не поставить под сомнение исполнение наших социальных обязательств.

Это непростая задача, но её можно достичь, её можно решить, если мы будем действовать ответственно, повышая, я уже об этом говорил, качество управления и правильно определяя приоритеты нашей политики в экономике, в сфере обороны и безопасности и в социальной сфере. На мой взгляд, Правительство именно так и подходит к решению стоящих перед страной задач. И мы будем стремиться к тому, чтобы оправдать доверие граждан.

А. Костин: Спасибо.

Владимир Владимирович, прошу прощения, но господин Пегорье, который, как Вы выяснили, говорит от имени французского народа, просил всё‑таки уточнить, у него был вопрос: какой же месседж он может передать французским инвесторам?

В. Путин: Вы знаете, в отношениях и с Францией, и с французским народом и тем более с французскими инвесторами у нас ничего не поменялось. И вообще, дело в том, что это мой пресс-секретарь сказал, что мы отменили, видимо, чтобы наша позиция была такой сильной. На самом деле мы даже визит не отменяли.

Просто нам французская сторона дала понять, что сейчас нам там открывать официально наш культурный центр и разговаривать на все эти гуманитарные темы не время, надо перенести эти мероприятия. Мы сказали: ладно, хорошо, пожалуйста.

Мы, собственно говоря, и не навязывались, я много раз говорил партнёрам, что, если сейчас не время, давайте перенесём. Это с французской стороны всё время было одно и то же: нет-нет, надо это сделать. Надо – пожалуйста, сделаем. Потом говорят: нет, сейчас не время. Хорошо, не время, давайте перенесём. Отношения с французами, с французским народом, с французским бизнесом никак не поменялись.

Надеюсь, ничего серьёзного не произойдёт и в наших отношениях с Францией как с государством и с нашими партнёрами на политическом уровне. С Президентом Олландом у меня очень добрые личные отношения, и я этим очень дорожу. Надеюсь, что это нам поможет преодолеть любые текущие сложности.

А. Костин: Спасибо.

Ещё вопросы есть?

Реплика: Ещё есть время?

В. Путин: Время? Времени никогда нет. Но если вопросы есть, давайте… Давайте мы попробуем так – несколько последних.

А. Бранис: Спасибо.

Александр Бранис. Владимир Владимирович, здравствуйте! Хотелось бы от темы международной политики вернуться к местным вопросам. В частности, к реформе госкомпаний и к повышению качества управления, то, о чём Вы сказали. Мы видим, что во многих российских госкомпаниях достигнуты очень большие успехи, и это, допустим, «Роснефть», «Алроса», «Аэрофлот».

В нашем портфеле сейчас это рекордная доля именно в госкомпаниях, 40 процентов, потому что мы видим там большие перспективы. Мы видим, что Вы и Правительство продолжаете привлекать квалифицированных управленцев и в прошлом, и в этом году в «РЖД», «РусГидро», «ВЭБ».

В связи с этим у меня вопрос по поводу одной из наших газовых компаний. Вы знаете, я сравнил финансовые результаты за прошедшее первое полугодие с тем, что они показали 11 лет назад, в 2005 году. Почему это интересно сравнение? Потому что цены на газ на экспортном рынке и объёмы, проданные за рубеж, практически совпадали в 2005 году и в 2016‑м.

Компания «Газпром» хорошо поработала с регулятором. В России они продают сейчас газ в четыре раза дороже в рублях, чем тогда, но и в долларах, несмотря на снижение курса рубля, это в 1,5 раза выше.

А. Костин: Покороче можно вопрос?

В. Путин: Это не вопрос, это выступление, но мы Вас внимательно слушаем. Это интересно.

А. Бранис: Спасибо. Я уже прошёл середину вопроса, так что скоро будет сам вопрос.

Операционная прибыль, к сожалению, на 40 процентов ниже, чем была 11 лет назад, в связи с тем, что издержки росли высоким темпом. Может быть, даже это не самое страшное, а самое страшное то, что иногда возникает такое впечатление, что компания почему‑то работает не на акционеров, не на потребителей, не на государство, а фактически на подрядчиков, которые строят различные объекты для них.

Вот за эти 11 лет они вложили 200 миллиардов долларов, это серьёзная сумма, в расширение трубопроводов, в освоение новых месторождений. Это не считая 80 миллиардов долларов просто на поддержание мощностей. Мы видим, что сейчас все эти мощности используются не более чем на 60 или 65 процентов.

В связи с этим хотелось бы попросить Вас поделиться своей точкой зрения на такие результаты хозяйственной деятельности и на ту стратегию, которую «Газпром» выбрал и реализовывал в эти годы.
Спасибо большое.

В. Путин: Вы знаете, вопрос очень серьёзный на самом деле, касается эффективности деятельности компаний с госучастием. Это не государственные компании, это компании с госучастием либо с контрольным пакетом у государства, но это компании, акционерные общества, в которых значительная доля частного, в том числе иностранного капитала.

И они должны работать в рынке – это касается и банковской сферы – без каких‑то окриков и оперативного управления со стороны государства. Так оно на самом деле и происходит. Насколько эффективна эта работа, правильны эти вложения на падающем рынке в расширение инфраструктуры, в добычу или нет, это дело прежде всего экспертного сообщества и представителей государства в органах управления.

Хочу вас проинформировать, что до конца этого года я сам намерен встретиться с представителями наших крупнейших компаний с госучастием, а Правительство и Администрацию Президента, экономическое управление буду просить подготовить соответствующую информацию и анализ того, что и как было сделано за предыдущий период, в том числе за этот год. И будем тогда давать оценки эффективности деятельности той или иной компании с госучастием.

Что касается стратегии развития, то, наверное, не нужно говорить, что компания работает на своих подрядчиков. Нужно говорить о том, правильно ли она делает, что на падающем рынке занимается расширением объёмов производства газа и расширением инфраструктуры или нет, или нужно подождать.

Я в Турции был недавно, выступал и говорил, что, скажем, с учётом падения цен на нефть инвестиции в добычу снизились так, как они никогда не снижались за последние 70 лет. И это большая угроза для мировой энергетики. В этом смысле действия наших компаний, нацеленных на работу, которая исходит из того, что когда‑то этот понижающий ценовой тренд закончится, на мой взгляд, являются обоснованными. Насколько – это всё дело в цифрах надо смотреть.

Сейчас, вы знаете, мы, будучи в Турции, договорились с нашими турецкими партнёрами о строительстве новой трубопроводной системы. Но это же не просто трубопроводная система для того, чтобы трубу построить и утопить её в Чёрном море. Это дополнительный выход на перспективную часть европейского рынка. И в этом заинтересованы наши европейские партнёры, они об этом нам прямо говорят. То есть рынок сбыта в данном случае обеспечен. Иначе нет смысла затевать эти стройки.

Мы говорим о строительстве, скажем, трубопроводной системы «Сила Сибири». Да, это большие инвестиции, но это огромный китайский рынок, растущий. Даже если темпы роста немножко сократились, это всё равно самые быстрые темпы роста в мире. Экономика китайская растёт, и мы знаем, что она нуждается в этих энергоресурсах. Это работа на будущее, на опережение. Если в чём‑то они забегают вперёд, мы их поправим, но пока я этого не вижу.
Пожалуйста.

А. Левашова: Спасибо, Владимир Владимирович.

Анастасия Левашова, фонд «Блэкфрайерз», Лондон. Я бы хотела вернуться к экономическим санкциям. Всё‑таки для инвестиционного климата, для экономики это один из ключевых вопросов. Санкции были наложены изначально с привязкой к украинскому кризису и к выполнению Минских договорённостей. Полностью изолировать российскую экономику не удалось от мира, но тем не менее определённый эффект был.

Сейчас стали раздаваться голоса о потенциальной привязке санкций уже к Сирии. На Ваш взгляд, насколько это имеет смысл? Насколько санкции будут долго существовать в текущей форме и где это в Вашей повестке дня?

В. Путин: Мы нашу позицию давно изложили, она является очевидной. Кстати говоря, она подтверждается не только нашими, но и международными экспертами, европейскими и североамериканскими экспертами, что любые ограничения в сфере экономики, продиктованные политическими соображениями, вредны для всех.

Что касается изоляции? Да у них моторесурса и бензина не хватит, чтобы все наши границы объехать. Какая изоляция для такой страны, как Россия? Это просто исключено. Что это такое? Это инструмент давления. Мы считаем, что это вредно очень. Нужно идти не по пути давления и шантажа, а по пути поиска компромиссов. Я сто раз уже сказал, что мы‑то готовы к поиску этих компромиссов. Мы очень бы хотели, чтобы партнёры к нам так относились.

Но что является принципиальным и что мы все должны понять, мы для себя прежде всего должны понять? Если мы будем поддаваться этому шантажу, мы в конечном итоге потеряем и в сфере экономики, потому что превратимся в какой‑то экономический придаток кого бы то ни было. Этого Россия не может допустить, потому что она этого не переживёт.

Вопрос (как переведено): Вопрос, который я хотел бы задать про инфраструктуру и российские инвестиции. Как и многие правительства, Россия подчёркивала важность инфраструктуры как области, где необходим рост. Приведите одно или два приоритетных направления для таких инвестиций, как их можно облегчить.

В. Путин: Инвестиции к нам, в российскую экономику?

Реплика: Да, в российскую экономику.

В. Путин: Это сфера высоких технологий – самое основное. С передачей технологий и с подготовкой кадров.

Вопрос (как переведено): Господин Президент, большое спасибо за Вашу детальную презентацию и за Ваши прямые ответы.

Я здесь нахожусь с двумя своими коллегами благодаря ВТБ, который сейчас даёт глобальные инвестиционные решения для более чем 55 стран, где‑то около 97 миллиардов долларов активов покрывает. Мой вопрос связан с этими инфраструктурными прямыми иностранными инвестициям.

Вы упомянули, что есть новые международные финансовые институты – Новый банк развития БРИКС, Азиатский банк инфраструктурных инвестиций Китая. С Вашей точки зрения, являются эти новые международные финансовые институты конкурентными альтернативами системе бреттон-вудских институтов или они просто являются добавлением к существующей финансовой архитектуре? Где Вы видите место России в нынешней финансовой ситуации через пять лет?

В. Путин: Здоровая конкуренция в сфере экономики в рынке никогда не является лишней. Но это не та конкуренция, которая должна что‑то разрушать и что‑то чем‑то подменять. Нет, скорее всего, вновь создаваемые институты – это органическая часть, имеющаяся и функционирующая уже в финансовых инвестиционных международных структурах, которые функционируют, и достаточно успешно, хотя не без сбоев.

Мы знаем и много спорим по поводу того, как должен МВФ, скажем, развиваться, и могут ли международные финансовые институты в угоду чьим‑то политическим амбициям следовать чьим‑то указаниям в нарушение своих собственных правил, что подрывает доверие к этим институтам, – но это, скорее всего, мелкие вопросы.

В целом вновь создаваемые структуры финансовые призваны стать органичной частью уже того, что создано, работать в определённых направлениях, и прежде всего, конечно, в направлении обеспечения экономических интересов и экономического роста самих стран – участниц этих объединений, в частности БРИКС.

Для информации: для того чтобы только обеспечить, хочу это подчеркнуть, только обеспечить текущий уровень развития, текущие темпы развития, странам БРИКС ежегодно нужно где‑то от 800 до 1 триллиона 200 миллиардов долларов. Действующие институты с этим, безусловно, не справляются и справиться не могут.

Для того чтобы решать прежде всего свои задачи, эти институты и создаются. Но это не значит, что они будут замыкаться только в скорлупе своих собственных интересов, в межстрановом измерении. Мы, допустим, в той же системе БРИКС планируем вместе с коллегами работать на Африканском континенте и так далее.

Вопрос (как переведено): Добрый день, господин Президент!

Очень рад, что могу сегодня перед Вами выступить. Мне бы хотелось вернуться к экономическим вопросам, к вопросам эффективности. В прошлом году вы запустили программу по долгосрочному развитию государственных корпораций. Как Вы можете использовать эти меры? Как можно обеспечивать развитие? И также вопрос о Трампе, который говорил о том, что необходимо кого‑то увольнять. Я сейчас просто шучу на этот счёт.

В. Путин: Секундочку, повторите, пожалуйста, свой вопрос, я хочу понять. Основную часть своего вопроса повторите, пожалуйста.

Вопрос: Как вы обеспечиваете эффективность программы долгосрочного роста и развития государственных корпораций 2014 года? И вопрос также о том, как вы измеряете эффективность этих мер, как вы обеспечиваете эффективность, учитывая, что частный сектор не участвует.

В. Путин: Во‑первых, частный сектор участвует и будет всё больше и больше участвовать. Одна из задач, которые стоят перед нашими крупными корпорациями с госучастием, – в распределении заказов на исполнение их основной деятельности среди мелких и частных предприятий.

За прошедший год мы сделали в этом отношении очень серьёзный шаг вперёд. Объём заказов со стороны крупных российских корпораций в адрес мелкого и среднего бизнеса вырос в разы. Это очень существенный фактор внутреннего роста российской экономики.

Что касается того, как мы намерены обеспечить совершенствование их работы, то здесь существуют известный, ничем не отличающийся от других стран мира инструмент – это через участие представителей государства в органах управления. Но при этом мы так же, как в случае, скажем, с «Газпромом», напрямую никогда не вмешиваемся в оперативное управление компаниями, предоставляем возможность и право работать на равных со всеми участниками рынка.

Вопрос (как переведено): Владимир Владимирович, я из одной китайской высокотехнологичной компании.

Из множества вопросов мы поняли, что в мире, к сожалению, есть много людей, которые не уважают, не поддерживают голоса России, не понимают её позицию. Но, с другой стороны, как китайская компания мы поддерживаем, спонсируем телевизионную программу «Голос России».

Вопрос в том, что на Петербургском экономическом форуме мы объявили, что планируем на следующий год инвестировать в Россию, в российскую экономику от 500 миллионов до 1 миллиарда долларов именно в онлайн-кинотеатры и видеоконтентные составляющие.

К сожалению, в последнее время мы услышали, что есть определённая, скажем, склонность к лимитации иностранного капитала в этом сегменте рынка. Мой вопрос заключается в том, какая Ваша позиция именно в отношении создания российско-китайского культурного обмена в отличие от англо-саксонской культуры?

Потому что мы со своей стороны помогаем, мы видим великий потенциал и успех – российские, например, мультфильмы, фильмы, «Экипаж» и так далее, – успех на китайском рынке. Мы хотим видеть такие возможности нам поработать на российской земле. Спасибо большое.

В. Путин: Что касается англо-саксонской, российской, китайской культуры… Да, конечно, можно об этом говорить, но все мы, безусловно, являемся частью мировой культуры. Невозможно представить себе мировую культуру без великой китайской культуры с её тысячелетней историей. В основе целых пластов мировой культуры лежат достижения китайского народа. Даже если об этом кто‑то не знает, но это так.

Безусловно, есть очень большое своеобразие у каждого народа, у каждой культуры. Будущее человечества, безусловно, лежит в сфере обмена достижениями и взаимного дополнения друг друга, между этими культурами. Мы этому придаём очень большое значение. В том числе, конечно, и с нашими китайскими друзьями. Мы соседи, а соседей не выбирают, и слава богу. У нас за последние десятилетия сложились просто уникальные отношения доверия и взаимной поддержки.

Что касается конкретного сегмента рынка, о котором Вы сказали, мы, безусловно, будем поддерживать все усилия и китайских наших партнёров, и европейских, и американских. Но имею в виду то самое своеобразие, которое позволяет сохранять нам культурную национальную идентичность. Мы так или иначе всё‑таки должны поддерживать собственного производителя с национальным контентом. Но делать это нужно, конечно, очень аккуратно.

Мы особенно будем приветствовать финансовую деятельность, если она, по вашему мнению, по мнению наших потенциальных инвесторов, если в её основе может лежать национальный контент. Для нас это очень важно. Поэтому давайте мы в практической плоскости все эти вопросы пообсуждаем. Мы готовы найти самые либеральные и приемлемые решения для наших партнёров.

Вопрос (как переведено): Благодарю Вас за возможность выступать здесь, перед Вами.

Вопрос будет короткий и связан с экономикой. Хотелось бы спросить о программе приватизации Правительства, и в частности «Башнефти». В нашем сообществе инвесторов мы были удивлены, когда Правительство решило отложить покупку, чтобы Вы позволили «Роснефти» участвовать в аукционе. Что Вы думаете по этому поводу?

В. Путин: Вы знаете, может быть, Вам покажется странным, я сам был немного удивлён такой позиции Правительства, но это действительно позиция Правительства Российской Федерации, прежде всего его финансово-экономического блока. Продиктовано следующими соображениями.

Первое. «Роснефть», я уже об этом говорил, так же как многие другие наши крупные компании с госучастием, госкомпанией, строго говоря, не является. Она является компанией с контрольным пакетом у государства, но со значительным пакетом, принадлежащим иностранному инвестору. В частности «Бритиш Петролеум». Первое.

Второе. «Роснефть» предложила самую высокую цену. Я её знаю сейчас, но не знаю, нужно ли об этом говорить. Можно об этом говорить? Можно. 330 миллиардов рублей. Это несколько выше, чем оценки, которые были сделаны независимыми международными экспертами. То есть она предложила цену выше рынка.

Далее. Почему она в состоянии это сделать и почему представители государства в компании не считают это решение для самой компании ущербным? Потому что после приобретения «Башнефти» и последующей продажи большого пакета – 19,5 процента – самой «Роснефти» наступает так называемый синергетический эффект, то есть стоимость этих 19,5 процента самой «Роснефти» существенным образом вырастает.

Таким образом, «Роснефть» имеет возможность не только отбить, простите за моветон, ту небольшую премию, которую она даёт государству при приобретении «Башнефти», но и выгодно продать свой собственный пакет.

Следующее обстоятельство. Продажа «Роснефти» осуществляется через компанию «Роснефтегаз», и деньги из этой компании напрямую поступают, в соответствии с нашими правилами и законами, в бюджет Российской Федерации, что с точки зрения Минфина является весьма выгодным для процесса бюджетирования.

И наконец, самое главное. Мы на этом шаге не прекращаем процесс приватизации. Мы говорим, что сама «Роснефть» в значительном объёме, 19,5 процента, подлежит приватизации, причём частным, мы не исключаем, и иностранным инвесторам. Разве это не приватизация? Но это приватизация аккуратная, имея в виду синергетический эффект и получение максимального выигрыша с точки зрения бюджетных фискальных интересов.

И нам не безразлична позиция Башкортостана – нашего партнёра, я имею в виду, партнёра федерального Правительства, у которого находится значительная часть пакета. Республика Башкортостан прямо обратилась к нам с просьбой сохранить их влияние на управление этим пакетом. В такой конструкции это тоже возможно. Поэтому совокупность этих факторов и побудила, судя по всему, Правительство к такому решению.

Мы знаем о предложениях и других компаний, безусловно, будем поддерживать их усилия. Это компания «Лукойл» и другие компании. Они работают эффективно и вполне достойны того, чтобы приобрести пакет компании «Башнефть». Но приобрести и «Башнефть», и 19,5 процента «Роснефти», думаю, что это для них является маловероятным, причём по достаточно высокой цене.

Мы будем поддерживать все наши компании, если не в этой сделке, то по другим направлениям, обеспечивая их эффективную работу на российском, международном рынках и повышая их капитализацию, в том числе предоставляя им лицензии на расширение их деятельности.

А. Костин: Владимир Владимирович, банк «ВТБ» был консультантом по этой сделке у Правительства. Мы полностью разделяем это мнение. Мы считаем, оно абсолютно правильное.

В. Путин: Ну вот.

А. Костин: Должны быть равные права у компаний независимо от участия государства. Мы все работаем в одном правовом поле. В этом плане, действительно, кто больше платит, тот и, собственно, получает.

Вопрос (как переведено): Портфельный управляющий Swedbank Robur.

Общий объём инвестиций в Россию и в Восточную Европу сейчас где‑то 1 миллиард евро. У меня вопрос касается энергетической политики России. Мы сегодня много об этом слышали. Я хотела просто уточнить, с точки зрения роли России на рынке углеводородов, так как Россия мировой игрок и с точки зрения добычи, с точки зрения ресурсов…

Владимир Владимирович, что будет в лучших интересах Российского государства сейчас: наращивать добычу, оставлять её на том же уровне или, может быть, уменьшать в связи с тем, что парадигмы цен на нефть изменились?

В. Путин: В интересах российской экономики и энергетического сектора не только России, но и мировой экономики – замораживание добычи на сегодняшнем уровне. По большому счёту мы могли бы рассмотреть даже и определённое снижение, но это, в общем, уже ни к чему. Если страны ОПЕК между собой договорятся о заморозке уровня добычи, то мы присоединимся к этому решению.

Единственная проблема на сегодняшний день – это договорённости между отдельными странами, здесь секрета нет, между Ираном и Саудовской Аравией. Позиции сближены существенным образом. Там речь идёт о докризисном уровне добычи для Ирана – четыре миллиона двести.

На сегодняшний день речь идёт о трёх миллионах девятистах, незначительный объём – триста тысяч, это вообще, скажем, простите за моветон, ни о чём, что называется. Я не вижу проблем, которые стоят на пути окончательной договорённости о замораживании добычи на уровне сегодняшней полки.

Спасибо вам большое за внимание.