Статьи

Давид против Голиафа

В работе «Бумажный рубль», Сергей Федорович Шарапов заявил о себе не только как зрелый экономист, но гораздо более того, как мыслитель. В этой монографии, подвергая разрушительной критике западное экономическое устройство, он в конструктивном ключе раскрывает преимущество Русской экономики:

«Государство как условность, как мертвенная форма, олицетворяющая внешний порядок, не смеет и мечтать ни о каком экономическом творчестве. Наоборот, как живое выражение мирского, соборного начала, олицетворенное в живом полновластном Государе, оказывается чрезвычайно творческим и могущественным.

Деньги - золото, деньги - власть, деньги - темная сила и орудие рабства слабого у сильного - обращаются в расчетную бумажку, безпритязательного объективного счетчика, в орудие христианской помощи народному труду, предприимчивости и сбережению.

Выясняется возможность полного примирения, и не условного только, а прочного, истинного, враждующих человеческих эгоизмов, путем отнятия незаконной власти у одного и возвращения законной свободы другому.

Там, где на Западе раздается как последнее слово - слово отчаяния, славянофильство смело поднимает свой голос надежды и оправданной, уясненной, раскрытой веры в лучшее будущее человеческого изобретения, труда и скромного стяжания» [5].

Указывая на единичные случая создания на Западе справедливых финансовых систем (в лице Джона Ло, Фридриха Листа, Карла Иоганна Робертуса), Шарапов указывает в целом на порочность западной экономики.

Корень же порочности - эгоизм: «Эгоизмы эти, то топят безжалостно друг друга, то устав от борьбы и впадая в отчаяние, силятся путем холодной рассудочности придумывать такие нормы и рамки, при которых было бы возможно кое-как жить».

В другом месте своей работы, С.Ф. Шарапов пишет: «Управляемый пользою, экономический мир, по воззрениям западных экономистов, имеет могучим орудием борьбу индивидуальных эгоизмов между собой.

В этой борьбе, носящей техническое название конкуренции, люди сами собой изощряются и придумывают все более и более совершенные орудия борьбы.

Для большего успеха в деле, люди сплачиваются в группы и союзы, удесятеряют этим свои разрозненные силы и начинают бороться уже не человек с человеком, а группа с группой, общественный класс с классом, наконец, народ с народом…

Если признать действие данной духовной и исторической на формулирование и формирование господствующих мировоззрений, то нельзя не усмотреть, что борьба лежит на Западе в основе всего, окрашивает и одухотворяет собой все.

В области веры - борьбы авторитета и свободы. В области права - борьбы индивидуума и общества. В области государства - борьба власти и автономии.

Наконец, даже в области природы - борьба за существование, знаменитая struggle for life, увенчивающая и как бы оправдывающая весь цикл борьбы».

Подводя резюме экономической ситуации на Западе, Шарапов вынужден сделать печальный вывод: «В экономике, основанной на борьбе, часть ее, финансовая наука, явилась совершенно последовательно орудием борьбы» [6].

В противостоянии экономической политике С.Ю. Витте, развернувшего Россию на буржуазный (иначе - ротшильдовский) путь развития, Шарапов стремится создать группу единомышленников.

Противостояние внедрению «золотого стандарта» было тем более необходимым, что Витте стремился ввести не золото-серебряную (биметаллическую), принятую во Франции валюту, но золотую, по английскому образцу. Уже только один этот факт вызывал подозрения на принадлежность Витте к британскому масонству.

О напряженном противостоянии в России конца XIX века двух экономических партий пишет другой исследователь жизни Шарапова Александр Каплин:

«В тогдашнем обществе, в «негласных комитетах», в научных кругах с начала 1880-х годов шли споры о задачах и путях осуществления денежной реформы, о целесообразности перехода России на золотомонетное обращение.

Экономисты разделились на две основные группы: сторонников перехода к золотой валюте (А.Н. Миклашевский, А.Е. Рейнбот и др.) и противников (С.Ф. Шарапов и немногочисленные его единомышленники - Г.В. Бутми, П.В. Оль, А.А. Стахович).

Среди аргументов за введение золотой валюты приводились сведения о перепроизводстве серебра, которое вследствие этого якобы потеряло свою ценность и не могло больше служить основой российского рубля.

Уже тогда С.Ф. Шарапов совместно со своим молодым коллегой, талантливым экономистом П.В. Олем убедительно показал несостоятельность такой точки зрения (см.: «Мнимое перепроизводство серебра». СПб., 1889).

С.Ф. Шарапов и его сторонники в течение многих лет говорили о необходимости сохранения бумажно-денежного обращения, потому что введение в обращение золотой валюты приведет, по их мнению, к обогащению небольшой группы людей, обеднению основных слоев населения, упад сельского хозяйства (вследствие уменьшения оборотного капитала и т.д.).

Но, основательных, признанных мировой наукой трудов, у последователей концепции бумажно-денежного обращения к тому времени еще не было.

Именно эту задачу, причем с фундаментальных позиций, и пытался решать С.Ф. Шарапов в «Бумажном рубле».

По его словам, вопрос о бумажных деньгах является средоточием всей экономической науки, и именно потому он предпринял попытку «связать славянофильское учение с данными экономической науки, осветить, с одной стороны, экономические явления с точки зрения свободы человеческого духа, с другой - найти реальную опору славянофильским нравственным и политическим воззрениями».

Автор надеялся на то, что его труд имеет значение «в целом составе славянофильского мировоззрения», так как считал крайне необходимой наличие ясной и здоровой, не заимствованной финансовой теории, построенной на тех же началах, на которых зиждется и российская государственность.

Одним из исходных положений С.Ф. Шарапова была убежденность в коренном отличии России от Запада, где идея «пользы» стала самодовлеющей силой, ничего не знающей выше себя.

Для России автор видел ее лишь как «служебное начало другому, высшему нравственному и безсмертному началу». Эта перестановка понятий приводит к тому, что «рабы Ротшильда» обращаются в «рабов Господних», а денежная форма становится по существу нравственной, где господствует любовь и доверие.

Кроме этого он предпринял попытку, с одной стороны, показать «печальные последствия» металлического обращения и, с другой, - выработать «русскую теорию русских взглядов на понимание смысла и значения абсолютных знаков самодержавного государства» (государство обязано выпускать только необходимое количество бумажных рублей, представляющих некую постоянную меру ценностей)» [7].

При этом, как далее указывает А. Каплин: «Некоторые современные экономисты (напр. Ю.В. Базулин) убедительно свидетельствуют, что денежное обращение в XX-XXI веках подтверждают верность теоретических положений С.Ф. Шарапова: «Остается только удивляться финансовому чутью Сергея Федоровича Шарапова, который <…> сумел найти механизм “создания” стабильных денег в неограниченном количестве».

Неуклонная направленность министра финансов С.Ю. Витте, как равно и его предшественника Н.Х. Бунге, а также (как ни странно) и оппонента Витте П.А. Столыпина к «золотому стандарту», заключается в том, что как указывал в «Бумажном рубле» Шарапов:

«…основной идеей европейской цивилизации последних столетий в области экономической является, несомненно, золотая идея, то есть идея, что золото - единственные и истинные деньги.

Идея эта легла в основание всей банковской системы современных государств».

Отсюда, неудивительно, что Столыпин и Витте, будучи непримиримыми противниками, продвигали в одинаковой степени, и идею «золотого стандарта», и идею буржуазной индустриализации, и идею переустройства аграрной сферы по западным образцам.

Если говорить о предшественнике Витте на посту министра финансов, то им был Николай Христианович Бунге. Карьерный рост его совершился в годы царствования Императора Александра II.

Причем, доверие к нему было столь высоким, что ему было поручено преподавать политэкономию и теорию финансов Вел. Князю Николаю Александровичу (сыну Александра II) в 1863-1864 гг.), а затем, эти же предметы (в 1887-1889 гг.) будущему Императору Николаю II.

Н.Х. Бунге всегда являлся сторонником умеренного либерализма, частной собственности и свободы предпринимательства. Но, в зрелые годы отошел от крайних течений, в частности от экономической концепции Адама Смита.

Резко критикуя утопистов и социалистов, и являясь сторонником Самодержавия, он, тем не менее, видел путь русской экономики в развитии частной собственности, буржуазной индустриализации, банковского капитала, свободного предпринимательства и конкуренции.

В годы пребывания Бунге на посту министра финансов были созданы Крестьянский поземельный банк и Дворянский земельный банк.

Характерно, что С.Ф. Шарапов, являясь противником либеральных реформа, в романе «Диктатор» ультимативно утверждал: «банк может быть только один - государственный». История неоднократно подтверждала правоту Шарапова.

Возвращаясь к Бунге отметим, что свою карьеру он начинал с должности профессора киевского университета Св. Владимира, и благодаря поддержке министра внутренних дел М.Т. Лорис-Меликова был назначен на должность министра финансов.

Об этом пути наверх, в своей работе «Судьба реформатора», писал доктор исторических наук В.Л. Степанов: «Лидирующее положение в «верхах» тогда занимали либеральные бюрократы во главе с министром внутренних дел графом М.Т. Лорис-Меликовым.

Эта группировка выдвинула программу, в которой меры, нацеленные на преодоление кризиса и развития промышленности, сочетались с социальной политикой, направленой на повышение жизненного уровня и обеспечение правовой защиты “низших классов”…

<…> Вместе с тем, отвергнув политические планы либеральных бюрократов о привлечении общественных “элементов” к участию в разработке и обсуждении законов, монархия была вынуждена принять ряд их предложений, касающихся оздоровления экономики и финансов.

Именно этим объясняется назначение на пост министра финансов одного из сподвижников Лорис-Меликова – Н.Х. Бунге.

Он был известным экономистом, профессором и ректором Киевского университета, видным либеральным деятелем, участником подготовки отмены крепостного права и некоторых других реформ 1860-х годов.

В период либеральной весны, по рекомендации Лорис-Меликова, Бунге был назначен товарищем министра финансов и стал одним из творцов программы социально-экономических преобразований» [8].

В правительстве Александра II, разговоры о металлической валюте были очень активными. Одни только названия трудов Бунге, позволяют понять, что введение в России золотых и серебряных денег, он считал важным делом.

Например, книги «О восстановлении металлического обращения в России» (Киевский унив-т, 1877 г.), «О восстановлении постоянной денежной единицы в России» (Киев, 1878 г.), «Государственное счетоводство и финансовая отчетность в Англии» (СПб, 1890 г.).

Если же говорить о книге «Загробные заметки // Судьбы России. Проблемы экономического развития страны в XIX – начале XX вв.», то она являлась политическим завещанием для Императоров Александра III, и Николая II.

Но, справедливости ради, обвинить Н.Х. Бунге в злонамеренности конечно же нельзя.

Он был патриотом своей страны (как впрочем, и его последователь Столыпин), но видел залог экономического и государственного развития в либерализации экономики, в утверждении частной собственности, при сохранении Царской власти в России.

Злонамеренность же, причем отмеченная знаком фатальности, проявилась несколько позднее в деятельности С.Ю. Витте.

Исследователь жизни и творчества Шарапова А. Репников, делает особый акцент на вопросе противостояния державников и либералов рубежа XIX-XX веков, которое принимало поистине драматический характер:

«Объектом постоянной критики со стороны Шарапова служил порядок денежного обращения, установившийся в России в результате реформ С.Ю. Витте.

Шарапов выделял три главные функции государственной денежной системы: счетчика народного труда; «организатора и направителя» народного труда; защитника государства от соседей-конкурентов и «хищной международной биржи».

Золотое обращение, по его мнению, не обеспечивало выполнения этих задач, он предложил ликвидировать его и ввести «абсолютные деньги», которые находились бы в распоряжении центрального государственного учреждения, регулирующего денежное обращение.

Государству следовало выпускать только необходимое количество денежных знаков, представляющих некую постоянную отвлеченную меру ценностей (бумажный рубль).

Шарапов считал введение золотой валюты пагубным еще и потому, что оно лишило земледельцев оборотного капитала, тогда как при наличии бумажных денег всегда можно прибегнуть к эмиссии, а после возвращения кредита изъять бумажные деньги из обращения.

Современный исследователь в связи с этим предложением отмечает, что «практика денежного обращения XX - XXI вв. подтверждает верность теоретических положений С.Ф. Шарапова.

Такие денежные знаки, как переводной рубль, СДР, экю, евро представляют собой некоторый идеальный символ стоимости, который является расчетной величиной.

Эти искусственно созданные денежные единицы возникают исключительно как результат соответствующего управления денежным обращением, способного создать и поддерживать доверие к ним.

Остается только удивляться финансовому чутью Сергея Федоровича Шарапова, который… сумел найти механизм "создания" стабильных денег в неограниченном количестве» [9].

В дополнение к сказанному можно добавить, что опыт Шарапова был широко применен И.В. Сталиным.

Благодаря разработкам выдающегося экономиста, Советский Союз смог совершить индустриальный скачок перед Второй мировой войной, сумел выстоять в одиночном противостоянии всему миру, более того, советское государство в короткие сроки восстановило разрушенное в результате войны хозяйство.

Если бы Советский Союз не применил экономические наработки С.Ф. Шарапова, то одного только энтузиазма рабочих и подневольного труда заключенных было бы явно недостаточно для совершения индустриального скачка.

Таким образом, брошенный Шараповым - Давидом русской экономики, «камень» финансовой теории все-таки достиг ока Голиафа, хотя и с серьезным опозданием, когда Самодержавная Россия уже перестала существовать.

Об истории бумажных денег

Если говорить об истории бумажных денег в России, то переход на бумажные ассигнации, которые обеспечивались медными деньгами (1 ассигнация = 100 медным копейкам) впервые успешно совершился при императрице Екатерине II.

И хотя, первый же шаг по введению бумажных денег сделал еще император Петр III, начавший строительство Государственного банка, но Екатерина II довела до конца эту инициативу.

Собственно, Петр III стандартизировал и металлические деньги (медные, серебряные, золотые) в соответствии с международными требованиями.

Первые же бумажные ассигнации появились 29 декабря 1768 года, номиналом 25, 50, 70, 75 и 100 рублей. В ассигнациях 1787 года появились более мелкие деньги – 5 и 10 рублей, но зато были удалены купюры по 70 и 75 рублей.

К сожалению, ассигнации были плохо защищены, что давало возможность подделывать их.

По-прошествии полувека, в 1818 году, ассигнации имели гораздо более высокую степень защиты, но, во время денежной реформы, проводимой министром финансов Е.Ф. Канкрином, с сентября 1843 года начался обмен ассигнаций на кредитные билеты.

Кредитные билеты, в свою очередь можно было обменивать на серебряные и медные деньги. Благодаря графу Канкрину, в России был установлен серебряный монометаллизм, что делало финансовую систему государства независимой.

Характерно, что Канкрин был твердым противником частных банков, да, и к казённым относился напряженно. Вспомним высказывание С.Ф. Шарапова: «Банк должен быть только один – государственный».

Если говорить о Екатерине II, то именно в период ее царствования начался разворот от России экономической и культурной колонии Запада, к России - самодостаточному и сильному государству.

Если трезво осмыслить деятельность императора Петра I, то, при его внешне европейском управлении страной, Россия вошла в период восточного деспотизма.

Деспотизм этот имел великое сходство, как с системой управления Англии в отношении заокеанских колоний, так и с образом правления в древнем Вавилоне и средневековом Китае.

По большому счету, император Петр создал на почве России «химеру», ибо только в химерическом государстве, высшие сословия имеют другую культуру, другой язык, и даже другую религию.

Весь XVIII век просвещенные сословия говорили сначала на немецком языке, затем на французском, считая русскую культуру и Православную веру архаизмом, гнушаясь, не то что говорить на русском языке, но, и даже на нем думать.

Методы управления Петра I являлись антирусскими, по причине их заимствования. Синодальное управление, когда Церковью правит царь, было целиком заимствовано у Англии.

А введенный Петром «Табель о рангах», является ни чем иным, как калькой с «Табели», принятой при династии Тан в Китае VII века.

Трезвое исследование реформ первого в России императора позволяет понять причину, отчего Петр правил, с одной стороны как завоеватель, а с другой как восточный деспот.

Трезвое исследование петровского правления показывает, что и народ, и Церковь, и даже высшие сословия попали в рабство к царю реформатору. И лишь за молитвы святых Россия стала постепенно возвращаться к своим корням.

Поворот от «химеры» к «ксении» произошел, как ни странно, при императрице Екатерине II.

Ее правление, начавшееся с государственного переворота, после которого последовала смерть императоров Петра III и Иоанна VI, и после которого началась борьба с монастырями, не предвещало никаких светлых перспектив.

Но… в сентябре 1773 года началось восстание Емельяна Пугачева, который выступил под именем императора Петра III. Тень «воскресшего» мужа как если бы отрезвила Екатерину. Она поняла, что с Россией так поступать нельзя.

В связи с этим полезно перечислить некоторые пункты задач, которые Екатерина поставила перед собой. Екатерина так сформулировала их для себя:

«1. Нужно просвещать нацию, которой должно управлять.

2. Нужно ввести добрый порядок в государстве…

3. Нужно учредить в государстве хорошую полицию.

4. Нужно способствовать расцвету государства и сделать его изобильным.

5. Нужно сделать государство грозным в самом себе и внушающим уважение соседям». Все эти пункты, хотя и за некоторыми издержками, были императрицей Екатериной выполнены.

В середине царствования Екатерины была проведена губернская реформа, определившая территориальное устройство страны вплоть до административной реформы 1929 года. А также, была проведена судебная реформа.

При ней было введено земское управление территориями. К России были присоединены территории Крыма, Причерноморья, и восточной части Речи Посполитой.

Уже в начале царствования она реабилитировала старообрядцев, благодаря чему в Россию вернулись десятки тысяч ревнителей древлего благочестия.

Как писал В.О. Ключевский о времени правления Екатерины II: за годы ее царствования «Население России выросло от 23,2 млн. до 37,4 млн. человек.

Армия со 162 тыс. человек усилена до 312 тыс., Флот… в 1790 г. считал в своем составе 67 линейных кораблей и 40 фрегатов (т.е. - в пять раз больше) и 300 гребных судов.

Сумма гос. доходов поднялась до 69 млн. руб., т.е. вчетверо». Значительный экономический рост касался как производственной, так торговой, так и финансовой сферы.

Говоря простым языком, именно Екатерина II заложила тот фундамент, на котором создавалась и крепла, не только империя XIX века, но и империя века ХХ-го. Более того, мы и сейчас продолжаем пользоваться этими закладными.

Именно привнесенная Екатериной германская «ксения» и позволила России превратиться в мощное европейское государство.

Благодаря деятельности сей неоднозначной императрицы, оборот бумажных денег в России совершался в течение 80-ти лет, и несмотря на ряд издержек, финансовая система России работала устойчиво.

Поэтому неудивительно, что с приходом к власти либеральных бюрократов, при императоре Александре II, вопросы о введении, как бумажных ассигнаций, так золотой и золото-серебряной валюты вновь был поднят.

Сторонники английских экономистов отстаивали систему «золотого стандарта», а сторонники французской финансовой системы ратовали за биметаллизм.

Лишь только небольшая группа людей, среди которых был Сергей Федорович Шарапов, вела борьбу за введение «абсолютных» бумажных денег.

Теория и практика: обретение новой участи

«Еще с конца 1870-х годов, – как указывает на то А. Каплин, - С.Ф. Шарапов вынужден был внимательно изучать финансовое положение не только своего хозяйства (в имении Сосновка - прим. А.С.), но и страны, и мира в целом.

При этом он все более убеждался в том, что политика российских властей не всегда отвечала интересам коренного работника.

С целью повлиять на принятие правильных решений в финансовой сфере он с апреля 1891 года поступил в Министерство финансов (при министре И.А. Вышнеградском), где работал в нескольких важных комиссиях.

Участвовал он и в реформировании Государственного банка (управляющим которого был видный экономист Ю.Г. Жуковский), где наиболее компетентные специалисты в области денежного обращения тогда трудились над «величайшей» задачей, централизовать все кредитное дело в руках государства, установить идеальное экономическое кровообращение.

С.Ф. Шарапов выступал за разумное использование внутренних ресурсов, за увеличение оборотных средств путем жесткого контроля за бумажными деньгами, за осторожное отношение к внешним займам, ибо это грозило тяжелейшей зависимостью от иностранного капитала.

Однако из-за разногласий с новым (с 1892 года) министром С.Ю. Витте и его сторонниками, Сергей Федорович вынужден был покинуть Министерство финансов» [10].

Для более глубокого понимания путей формирования у Шарапова державных и православных убеждений, полезно обратиться ко времени возвращения невольного скитальца в Россию:

«Осенью 1878 года С.Ф. Шарапов возвращается в Россию, выходит в отставку и поселяется в разоренной Сосновке, где даже нечем было пахать («десять лет опекунского грабежа»).

В кратчайшее время он восстанавливает старую кузницу, изобретает и сам изготавливает собственный одноконный плуг, испытывает его, распахивает «облоги» и уже 5 ноября 1878 года основывает мастерскую по изготовлению плугов. <…>

Несмотря на то, что деятельность С.Ф. Шарапова отчасти являлась подтверждением этой идеи (а он поддерживал некоторые начинания А.Н. Энгельгарда), Сергей Федорович имел и свои собственные взгляды:

в деревне и своего народа хватает, даже в избытке, нужно укреплять общину, необходимо создавать кооперативы во главе с умелыми помещиками, осуществлять интенсивное землепользование, самим грамотно вести хозяйство в соответствии с природными условиями, применением удобрений, правильного севооборота и т.д.

Практические результаты деятельности молодого хозяина стали очевидны уже в самое ближайшее время. В 1880 году Смоленское губернское земское собрание предложило С.Ф. Шарапову расширить работы по совершенствованию конных плугов.

Он начинает участвовать в сельскохозяйственных выставках, где выставляет продукцию собственного изобретения.

Уже в 1882 году министр государственных имуществ М.Н. Островский (родной брат знаменитого драматурга А.Н. Островского) «желает видеть плуги». С тех пор Сосновка уже никогда не отпускала надолго Сергея Федоровича. <…>

Первые успехи на поприще практической деятельности в сельском хозяйстве и мастерской по изготовлению плугов, занятия литературной критикой, публицистикой, ораторский талант, стремление к разнообразной деятельности подвигают С.Ф. Шарапова поделиться опытом в виде лекций.

Такие лекции пользовались успехом не только в провинции, но и в столицах (один из отчетов о лекции С.Ф. Шарапова в 1880 году был помещен во влиятельной тогда газете «Голос»).

В Москве С.Ф. Шарапов знакомится с И.С. Аксаковым, становится его преданным учеником, начинает сотрудничать с ним (под псевдонимом «Талицкий») в его только что открытой еженедельной газете «Русь».

Вот что писал Сергей Федорович И.С. Аксакову в марте 1885 года:

«Теперь, кажется, я начал понимать, в чем была Ваша сила надо мной - а ведь Вы в самом деле все создали во мне. Я был, поступая к Вам, вполне легкомысленным субъектом без всяких убеждений, без всякой веры!»

Близко сходится С.Ф. Шарапов и с Н.П. Гиляровым-Платоновым, которого считал гениальным мыслителем. Спустя десятилетие он вспоминал об этом времени так:

«Я имел счастье (или несчастье, смотря по взгляду) смолоду попасть в живое духовное общение с такими исключительно духовного мира людьми, как покойные И.С. Аксаков, Н.П. Гиляров-Платонов, И.Н. Павлов, К.Н. Леонтьев и другие.

Изломанный духовно безобразным воспитанием 60-х и начала 70-х годов и лишь немного излеченный деревней, я не мог не прилепиться к этому миру с его высоким и светлым строем и мировоззрением, с его убеждениями, если не у всех тождественными, то у всех искренними, глубокими и несокрушимыми, с его верой, способной двигать горами…» [11].

Материал накопленный Шараповым при написании статей был столь велик, что он стал выпускать книги и брошюры. В работе по обустройству своего имения, и работе в мастерской увидел, по его выражению «глубокую поэзию». Видел громадное наслаждение в работе пахаря, за им самим скованными плугами.

«Еще в 1882 году С.Ф. Шарапов начинает постройку «настоящей» мастерской и уже в следующем году получает высшие награды в Курске, Ржеве, Тамбове, а в 1884 году - в Костроме, где превзошел плуги самых известных британских фирм.

Он активно занимается конструкторскими работами и создает около тридцати типов плугов. Здесь, в деревне, С.Ф. Шарапов «опять вылечился», «увидел в православии высшую красоту и начал его любить, но увы! Скорее как философскую систему, чем как религию».

Под влиянием И.С. Аксакова он все более проникается его «русским чувством» и принимается за серьезное систематическое изучение трудов А.С. Хомякова, К.С. Аксакова, Ю.Ф. Самарина.

Желая получить большую самостоятельность, С.Ф. Шарапов в 1885 году начинает сотрудничать в качестве помощника редактора новой газеты «Голос Москвы».

Став автором передовых редакционных статей, здесь же он писал и на внешнеполитические темы. Одновременно под разными псевдонимами он продолжает публиковаться в «Руси», «Промышленном мире» и других газетах и журналах, и на основе его публикаций появляются отдельные издания. <…>

После кончины А.С. Аксакова 27 января 1886 года «С.Ф. Шарапов хотел продолжать издание «Руси». Не получив разрешения, он создал новую еженедельную газету «Русское дело». Свое направление Сергей Федорович считал ни либеральным («разрушительным»), ни консервативным («охранительным»), а «зиждительным».

Задачу нового издания он видел в том, что «расчищать весь тот хлам», наваленный на «фундаменте», которым для него были «Царь, народ, русское начало (культурное)».

В отличие от аксаковского издания, где, по его мнению, преобладала «духовная сторона», себя он видел прежде всего практиком: по каждому вопросу он предполагал давать «точно сформулированный выход, что именно нужно» <…>

В 1887 году внезапно скончался Н.П. Гиляров-Платонов, учеником которого («до некоторой степени, …хотя бы и самым младшим») считал себя С.Ф. Шарапов. В связи с этим он ощутил на себе особую ответственность.

По свидетельству С.К. Эфрона, он работал тогда, «как вол»: «и как редактор журнала, и как секретарь Московского биржевого комитета, и как публицист, и как хозяин. <…>

Можно полагать, под косвенным влиянием К.Н. Леонтьева («встряски», вызванной его письмом к Н.А. Уманову), в Великий пост 1888 года Сергей Федорович исповедался и причастился после 15-летнего перерыва, т.е. еще с того времени, когда он был юнкером Михайловского училища.

Со времени голодного вынужденного итальянского пребывания С.Ф. Шарапов не постился даже на Страстной неделе.

Отговев и причастившись, Сергей Федорович в тот же день написал о своих чувствах К.Н. Леонтьеву, который был убежден, что «лично - нужно приступать к жизни: “со страхом Божиим и верой!” - а не благосклонностью к национальной религии»…

В июле 1889 года С.Ф. Шарапов в течение 10 дней был на Афоне, в том числе в Пантелеимоновом монастыре, после чего он убедился, что «Афон надо не видеть, а пережить, а я не успел». <…>

С.Ф. Шарапов выступал «за самодержавие в государственной жизни (в общем) и за самоуправление в местной жизни» и тем самым расходился с К.Н. Леонтьевым;

резко (более «горячо», чем «благоразумно») выступал против сословных реформ Д.А. Толстого, которые в его глазах были «антирусским и антиисторическим» течением.

Многовековой идеал гражданского и политического устройства русского народа С.Ф. Шарапов видел (а он был уверен, что так разумели дело и славянофилы) в свободном союзе трех «полных хозяев»: частного лица, земщины и Государя-Самодержца, при непосягательстве их на права друг друга.

Но с введением земских учреждений жизнь пошла «вкривь и вкось», как по причине несовершенств Земского Положения, так и вследствие антагонизма между земством и бюрократией. Вот последнюю и критиковал С.Ф. Шарапов постоянно и жестко» [12].

После закрытия газеты «Русское дело»:

«Сергей Федорович находит возможность в журнале «Благовест» подвести итоги своей борьбы с новым Земским Положением (установленным 12 июня 1890 года, дополнившим закон от 12 июля 1889 года о земских начальниках, по которому они назначались министром внутренних дел и им подчинялось все местное управление):

«Земская реформа и земские начальники - последнее слово того направления, которое открыто Петром, продолжено Екатериною и Александром I, развито и упорядочено Николаем, несколько поколеблено Александром II и окончательно завершено в наши дни. Девиз этого направления: все в государстве, чрез государство и ради государства».

С.Ф. Шарапов испытывал не только цензурные запреты, но из-за многочисленных передвижений, и расходов, ощущал постоянный недостаток средств.

Поэтому, после «Русского дела» он продолжает публиковаться в ежедневной газета «Минута» (которая вскоре была преобразована в «Русскую жизнь»), в «Славянских известиях»…, журнале «Благовест», газете «Свет».

В «Гражданине» под псевдонимом «Н. Гвоздев» он публикует 14 писем, которые впоследствии составили отдельную книгу.

Кроме этого, по совету К.Н. Леонтьева («поступить на службу – Государству»), С.Ф. Шарапов в июле 1890 начинает служить в Государственном контроле под началом Т.И. Филиппова и перебирается в Санкт-Петербург.

К тому времени Тертий Иванович Филиппов принял на службу под свое начало немало консервативных публицистов, тем самым помогая им материально, ибо журналистская деятельность не могла их прокормить. <…>

Немало времени С.Ф. Шарапов проводил в длительных поездках. В сентябре «голодного» 1891 года он отравляется в качестве корреспондента «Нового времени» на Волгу, затем в южные губернии.

Эти «путевые письма» «С Волги», «Из Черноземной полосы» после поездок следующего года пополнили серию «По русским хозяйствам», которая составила книгу, а затем была переработана и дополнена» [13].

В августе 1892 года на пост министра финансов был назначен С.Ю. Витте, с которым Шарапов едва не сразу вступил в идеологическое противоборство.

Разумеется, борьба со столь высокопоставленным чиновником как Витте, была с самого начала обречена на провал. Поэтому, неудивительно, что газета «Русский труд», после нескольких предупреждений была закрыта.

И даже акционерное общество «Пахарь», выросшее из мастерской в Сосновке, удостоившееся 16-ти высших наград (в том числе во Франции, Румынии и Аргентине), получившее Высочайшее одобрение Государя, участвовавшем при показательной вспашке, было по указанию Витте закрыто.

Постараемся же и мы ответить на вопрос: почему С.Ф. Шарапов и С.Ю. Витте стали непримиримыми противниками. И какую роль сыграл этот ставший правой рукой Государя чиновник, в экономической и политической жизни России?