Авторизация


На главнуюКарта сайтаДобавить в избранноеОбратная связьФотоВидеоАрхив  

Атака лейб-гвардейского Литовского полка. 1912г.
Автор: Самокиш Николай Семёнович
Источник: Государственный Бородинский военно-исторический музей-заповедник.
12:28 / 09.09.2013

Бородинский урок. Часть вторая

Себялюбивым умам трудно уклониться от сладкого соблазна: отделить себя от государства. «Я люблю страну, но ненавижу наше государство», - многих прельщает эта запальчивая демагогия. В 1812-м году выстояло государство, выстоял народ - одно не отделить от другого

26 августа (по старому стилю), на рассвете французы атаковали село Бородино, в жарком бою им удалось занять его, но переправиться через Колочу они не смогли.

В то же время Наполеон бросил на армию Багратиона крупные силы: корпус Даву и кавалерию Мюрата. Жаркая схватка завязалась за русские укрепления - флеши. Первоначально Багратионовы флеши защищали 8 тысяч солдат при сорока орудиях. Противник стянул туда 25 тысяч и 100 пушек…

Первую атаку русские отбили. Наполеон укрепил атаку корпусом Нея. Невиданная битва - по количеству войск и орудий - завязалась на этом участке Бородинского поля. Это был артиллерийский ад, в котором обе армии грудью шли на снаряды, штыками опрокидывали кавалерию… Стояли насмерть.

Желая сковать Наполеона и отвлечь его от атаки на флеши, Кутузов отправил в рейд кавалерийский корпус Уварова и казаков атамана Платова. Появление русской конницы в собственном тылу отбило у Наполеона охоту бросить в бой гвардию. Он предпочёл поостеречься. Казаки вернулись из рейда с пленными, но Кутузов был не слишком доволен действиями Платова. Он вообще недооценивал атамана - суворовского любимца.

Признаем: Платов подчас держался вызывающе даже перед главнокомандующим. У казака было немало недругов, которые говорили про него одно и то же: атаман вечно под хмельком, казачья кавалерия больше напоминает разбойничью шайку, чем регулярную армию, а командовать пехотой и артиллерией Платов вовсе не умеет - несмотря на то, что «полный генерал»!

Если и есть в этих наветах правда, то пропитана она ядом. Только близорукий человек в 1812-м мог недооценивать казаков. Казачья кавалерия могла удивить - а значит, и обмануть Наполеона - и доказала это во многих сражениях. Ни одна победа в ту Отечественную войну не обошлась без казаков Платова!

К концу сражения Кутузова всё сильнее заботил снарядный голод. Испытывал трудности с боеприпасами и Наполеон. Судьба сражения висела на тонкой нити…

Заслуживает уважение не только стратегическая мудрость Кутузова, но и его хладнокровие в день Бородина. Кто ещё из полководцев того времени был способен спокойно отвечать на все действия Наполеона, который по-суворовски умел обгонять противника? Правда, опорой Кутузова был лучший на свете солдат.

Продолжалось кровавое сражение вокруг флешей. Под прикрытием артиллерии французы наступали… Вот уж, где смешались кони и люди, штыки и пушки… Смертельно раненый Багратион впервые жизни покинул поле боя, аплодируя атаке французских гренадеров, которые непреклонно шли вперёд, не кланяясь картечи.

Но в храбрости русские превзошли противника: пробивались штыками в дыму, не считаясь с численным превосходством врага. Рядом с Багратионом сражался Пётр Петрович Коновницын - он сумел сдержать натиск французов после ранения командира.

Командование у Багратиона принял другой храбрец суворовской выучки - генерал Дохтуров. Несгибаемый, опытный полководец, быстро оценивший ситуацию. Сражение раскалилось, над полем витал дух взаимного ожесточения, но силы обеих армий таяли неумолимо.

К ночи войска вернулись на исходные позиции. Между ними пролегло выжженное поле, усеянное трупами героев. Трагический и грозный апофеоз войны. Кутузов понимал: несмотря на нерасторопность московского генерал-губернатора Ростопчина, русская армия получит подкрепление, мало-помалу наладит снабжение армии продовольствием, лошадьми, боеприпасами. А силы Наполеона после Бородина будут надломлены до конца кампании, до изгнания из России.

После сражения в пространном рапорте императору Кутузов не произнесёт слова «победа», но сфокусирует внимание на обстоятельствах, внушавших оптимизм. Приведём последние слова этого документа:

«Таким образом, войски наши, удержав почти все свои места, оставались на оных. Я, заметя большую убыль и расстройство в батальонах после столь кровопролитного сражения и превосходства сил неприятеля, для соединения армии оттянул войски на высоту, близ Можайска лежащую.

По вернейшим известиям, к нам дошедшим, и по показанию пленных, неприятель потерял убитыми и ранеными 42 генерала, множество штаб- и обер-офицеров и за 40 тыс. рядовых; с нашей стороны потеря состоит до 25 тыс. человек, в числе коих 13 генералов убитых и раненых.

Сей день пребудет вечным памятником мужества и отличной храбрости российских воинов, где вся пехота, кавалерия и артиллерия дрались отчаянно. Желание всякого было умереть на месте и не уступить неприятелю. Французская армия под предводительством самого Наполеона, будучи в превосходнейших силах, не превозмогла твердость духа российского солдата, жертвовавшего с бодростью жизни за свое отечество».

Александр воспринял донесение Кутузова о Бородинском сражении как победное и произвёл полководца в фельдмаршалы. Он и представить не мог, что вскоре придётся без боя оставлять Москву…Прав был один из главных героев битвы, генерал Ермолов: «Под Бородино французская армия расшиблась о русскую».

Прошло ещё два года сражений, Наполеон дважды потеряет Францию. И на острове Святой Елены, в изгнании, перелистывая в памяти свою жизнь, он скажет: «Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нем показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми».

Непобедимый русский солдат на Бородинском поле обескровил грозного захватчика. Как бы ни сложилась кампания после Бородинского дня - Наполеон уже не имел возможности покорить Россию.

Вечная память, вечная слава героям Бородина - павшим на поле брани, израненным и невредимым, которые ещё дойдут до Парижа. Будем помнить о них. И постараемся, чтобы нам не было стыдно вспоминать о подвигах прадедов. Будем достойны воинских традиций нашей державы. Сколько верности, храбрости, терпения понадобится нам для этого…

Война идей

А, может быть, мы напрасно так почитаем воинские подвиги предков? Нет ли в этом патриотического бахвальства?

Есть ведь и другой взгляд на судьбу России - панический, ехидный, высокомерный. «Вот всё у нас так!», - повторяют острословы, когда случается нечто отвратительное, постыдное или просто неприятное самолюбию: «Как это по-нашему!».

А другие понимающе кивают, чувствуя себя посвящёнными в таинство Благородного Сопротивления Свинцовым Мерзостям России. В последние годы нашу страну они любят называть собачьей кличкой «Рашка».

Насколько меньше было бы таких нападок на Россию, если бы мы твёрже боролись с собственной гордыней. Потому что основа русофобии русских людей - в ощущении, что «я лучше этого государства, этой эпохи, этого общества». Мы выпячиваем своё надменное «я», откармливаем высокомерное «эго».

Презрение к «родным осинам» - это не исключительно русское явление. Это банальное, как бревно, «обратное общее место» национального чванства - чванство антинациональное. Приглядимся к себе, это присуще человеку: в приступе гордости мы отвергаем государственные устои и высокомерно взираем с высокого холма на серую массу.

Да, с высокого холма сограждане всегда кажутся маленькими и серыми. Особенно сильным это искушение было, есть и будет для интеллигенции.

Помните у Вертинского - перепетое Гребенщиковым «в бездарной стране»? Но как покаянно он ответил сам себе в более позднем (времён Великой Отечественной) стихотворении:

О Родина моя, в своей простой шинели,
В пудовых сапогах, сынов своих любя,
Ты поднялась сквозь бури и метели,
Спасая мир, не веривший в тебя!

Да, человеку невмочь всю жизнь проскользить в одном благостном настроении. А всё-таки скромность и патриотизм лучше самовлюблённости и отщепенческой гордыни.

Тогда, в 1812-м, противоречиям не удалось сломить единство империи, несмотря на болезненные противоречия, раздиравшие общество и в те годы, кажущиеся из нашего времени благословенными. Скажу прямо: тогда, двести лет назад, именно Православная Церковь сохранила Россию. Молитва?

Да! Но ещё и скрепа, сплотившая аристократа и крестьянина - а ведь они жили на разных планетах. Конечно, встречались и отщепенцы. Но, прежде, чем порвать с Россией, нужно было отказаться от Православия.

Себялюбивым умам трудно уклониться от сладкого соблазна: отделить себя от государства. «Я люблю страну, но ненавижу наше государство», - многих прельщает эта запальчивая демагогия. В 1812-м году выстояло государство, выстоял народ - одно не отделить от другого. Орёл Победы не парит над одинокими, разобщёнными рыцарями.

И это тоже бородинский урок.



Комментарии:

Для добавления комментария необходима авторизация.