Статьи

"Русский стиль" во Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства

«Ты стоишь, сияя златом
Необъятных куполов,
Над Востоком и Закатом
Зыбля зов колоколов!»

Валерий Брюсов, «Стародавняя Москва»

Русский стиль - иной раз лубочно-псевдорусский - это всегда поиск национальной идентичности. Путь к себе. Осмысление через хрестоматийные образы или даже клише. Узнаваемость натуры. Квинтэссенция.

Выявить из всего богатейшего материала знаковые черты и воплотить в новом творении. Часто вещь 1860-х или 1890-х годов, сделанная в духе московской старины, ощущается «более аутентичной», нежели реальность, потому что любое творческое подражание - это восторг перед идеалом.

Желание сотворить мечту, а не просто ковш с головой Жар-Птицы. Русский стиль прошёл несколько этапов. Можно ли считать изначальным пунктом екатерининский венец с жемчугами да опашень, в котором Фике из Цербста щеголяла перед офранцуженным двором, - вопрос дискуссионный.

Уваровская триада «Православие-Самодержавие-Народность», а также - николаевские фрейлины в разноцветных кокошниках - продолжение имперско-державной линии. Это - моменты скреп. Государство - это мы. Стиль явится позже - через труды славянофилов и романы о допетровской Руси; поездки по деревням и окраинам - с блокнотом для записей, собирание сказок и присказок.

Эпоха, когда образованный дворянин, с детства искушённый (или - покусанный) Вольтером и одетый, «как денди лондонский», вдруг ощутил себя - частью подлинной, родной цивилизации. Русский стиль - как пробуждение. Но, как ни парадоксально это звучит, он - популярный во всём мире Neo-Russian style развивался в общеевропейском русле. Русичи, тевтоны, галлы, бритты - можно ли забыть самих себя?

В XIX столетии пресыщенная и всё повидавшая Европа вдруг заинтересовалась истоками, дохристианской мифологией, сказаниями, фольклорным ритмом. (Кстати, это породило шквал подделок и мистификаций, когда какой-нибудь ушлый персонаж вдруг «обнаруживал» рукопись-летопись XI столетия или же артефакт достославных времён. Публика, жадная до сенсаций, рукоплескала, журналисты - подхватывали).

Греко-римская античность - точка сборки, но теперь захотелось различий.  Век девятнадцатый - железный! Жестокий. Дым, пар и деньги. Настал черёд благородного эскапизма - уставшие от гвалта всепожирающей индустрии, люди обращались к светлой и живой легенде.

Преодолев многовековое равнодушие к народному творчеству, господа потянулись к малоизысканной и сермяжной правде. Крестьянская одежда сделалась предметом изучения. Люди во фраках зарисовывали узоры деревенских рубах, а потом - спорили на кафедрах о зашифрованных «посланиях» к языческим богам.

Картины с боярышнями и поселянками, новеллы и оперы о временах Иоанна Грозного, храмовые постройки - в подражательной манере, печной изразец - как было у предков, кубки а-ля Борис Годунов, братины - в духе домонгольской эры, столешницы с богатырём и чудо-птицей, - всё складывалось в единую копилку национальной гордости. «Людмилу-прелесть, и Руслана, / И Лелем свитый им венец» - берём в качестве эталона. Мы - русские! Какой восторг!

Писались многочисленные пьесы на языческую тему, среди которых выделялся шедевр - «Снегурочка» Александра Островского - мир никогда не существовавших берендеев, жизнелюбов и солнцепоклонников. Русский (как и любой другой национальный) стиль - это чаще всего эстетизация и буйное фантазирование.

Но - сразу! - проникновение в душу народа. Проявление всех - малых и больших смыслов. Отыскание клада.

В стилизованном и где-то поверхностном «Князе Серебряном» обнаруживаются глубокие рассуждения, вряд ли доступные бесстрастным этнографам: «Грустно и весело в тихую летнюю ночь, среди безмолвного леса, слушать размашистую русскую песню.

Тут и тоска бесконечная, безнадежная, тут и сила непобедимая, тут и роковая печать судьбы, железное предназначение, одно из основных начал нашей народности, которым можно объяснить многое, что в русской жизни кажется непонятным. И чего не слышно еще в протяжной песне среди летней ночи...!» Это попытка приручить вечность.

Во Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства открылась новая постоянная экспозиция, раскрывающая этапы становления русского стиля середины XIX - начала XX веков. От византизма-историзма - к романтической грёзе Модерна. В первом зале - собственно, крестьянско-народное творчество. Корень и основание.

Эти вещи начали коллекционировать ещё в 1860-1880-х годах, чтобы к моменту возникновения Кустарного музея (в 1885 году) собрать всё, что представляло культурно-этнографическую значимость. Прялки с солярными символами и пряничные доски с узорочьем, посуда - керамическая и деревянная, костюмы и образцы тканей, вышивка и кружево, игрушки и поделки.

Утверждалось: «Наш народ - чрезвычайно талантлив! Не имея художественного образования, он, тем не менее, любит рисовать, ваять и вытачивать». Все эти прикрасы и линии послужили источниками вдохновения для Васнецова, Головина и Билибина, для Абрамцевского круга и Талашкинских мастерских.

За каждой вещью - целый рассказ. Вот - набор для напитков в русско-византийском стиле (Москва, 1870-е гг.) по рисунку Ипполита Монигетти - представителя эклектического направления. Швейцарец итальянского происхождения (сын простого каменщика, работавшего в Москве), он с блеском прошёл курс художественного училища и академии художеств, где его наставником был сам Брюллов. Архитектор и акварелист,

Монигетти не гнушался и декоративно-прикладными «безделицами». Среди их - блюдо, графин и стопки, выполненные в средневековом духе, а поскольку Монигетти являлся поклонником восточных традиций, то и византизм получился с ориентальной ноткой.

Перед нами - братина и ковш лазурного цвета с надписью «Чару пить - здраву быть». (Дятьковский завод. По эскизу Елизаветы Бем, 1890-е гг.). Остроумное обыгрывание тезиса «Питие - есть веселие на Руси». Характерные птицы и львы. Тут же - резной ковш-ендова с петухами и рыбами. (Смоленская губ., Талашкино. Талашкинские художественные мастерские 1900-е гг). Автор эскиза - Мария Тенишева - сама по себе фигура примечательная.

Изящнейшая аристократка, светская львица, она была ещё и превеликой поклонницей народных традиций (Мастерские в Талашкино - это её просветительский проект - Авт.). Педагог, художник-эмальер и меценатка, Тенишева коллекционировала крестьянские предметы быта и деревенское кружево, способствовала возрождению промыслов. Её собрание имело успех даже в Париже - а французов не так-

то просто удивить чем бы то ни было.

Национальные стили всегда несут на себе отпечаток времени. Своего времени. Резной буфет Сергея Малютина - типичное сочетание форм Ар Нуво с фантазийно-русским орнаментом (Московская губ., Сергиев Посад. Конец 1900-х - 1910-е гг.).

Вот - лубяная коробка (экспериментальная работа Кустарного музея Московского губернского земства, 1905-1907 гг.). На крышечке - птица Сирин - излюбленный мотив Ар Нуво и, разумеется, с лицом печальной красавицы 1900-х. Ещё одна грань Серебряного века - страсть к архаике. Полочка «Богатыри», (Талашкино, 1900-е гг.) - забавна и при этом в ней - что-то сакральное. Автор - Алексей Зиновьев был руководителем Талашкинских мастерских.

О нём с восторгом писала Тенишева: «Он со своей богатой фантазией и прелестным колоритом очень подходил к нашему направлению.

Он внес приятную ноту разнообразия», а художник Маковский отмечал, что произведения Зиновьева «...не подражают слепо крестьянскому кустарничеству; они уже в значительной степени современные, наши формы, гармонирующие с двадцатым веком; и вместе с тем орнамент, обивка, случайности линий, мелочи, на первый взгляд едва заметные, словом все, что дает обстановочному предмету его физиономию - национально, близко народному чутью красоты».

Русью-изначальной тогда увлекались многие художники, рисуя образы скорее волшебные, чем достоверные. Блюдо с растительным орнаментом по эскизу Александра Головина (Абрамцевская гончарная мастерская. 1898-1899 гг.) не имеет никакого отношения к народно-крестьянскому или же древнерусскому искусству. Это - вольная трактовка.

Камин «Встреча Вольги Святославовича с Микулой Селяниновичем» из майоликовых изразцов создан Михаилом Врубелем (Абрамцевская гончарная мастерская. Конец XIX-начало XX вв.). Многоцветье и сочность, помноженные на вычурную изысканность линий - приметный почерк Ар Нуво. Герои Вольга и Микула - условно-сказочны и оплетены манерными виньетками.

Имеются на выставке и довольно-таки претенциозные экспонаты. Например, декоративная ваза (Москва. Фирма Павла Овчинникова. Конец XIX-начало XX вв). Сопряжение всего, что ... нельзя поставить рядом. Роскошество. Купеческий размах и броская аляповатость - как раз во вкусах московских негоциантов и, как говаривал герой Александра Островского: «Райских птиц нарисуем, сиренов, купидонов разных - поглядеть только будут деньги давать».

Материалы - сапфир, аметист, турмалин, гранат, сердолик, серебро; слияние различных техник - золочение, литье, эмаль по скани. И всё ради того, чтобы создать яркое, нелепое диво на барочных ножках, с витиеватыми ручками. В центре композиции - богатырь с палицей, побивающий трёхглавого змея, но рептилия выглядит неубедительно и скучно, поэтому в первый момент кажется, что витязь замахнулся на солнце, которое мигом бросается в глаза.

Авторы вазы будто бы взяли на себя обязательство - не оставить свободного местечка. Тут и лебедь белая, и цветы диковинные, и загогулины ренессансные, и всяка-разная лепота беспримерная. Фирма «П.А. Овчинников» была славна и пышна, да и сам Павел Акимович - изумительный человечище. Родом из крепостных, он выучился - в том числе рисованию и ювелирному делу, а со временем стал фабрикантом, членом Биржевого комитета и Купеческой управы.

Вещи, лица, идеи, формы - экспозиция многогранна и очень насыщенна, посему её лучше увидеть, причём не единожды.   Русский стиль - это не вчерашний день. Он продолжает своё развитие и в наши дни - в росписях, дизайне, моде. Пока есть Россия, будет существовать и русский стиль.