панорама русской жизни

27 апреля исполнилось 50 лет народному артисту России Александру Лазареву-младшему. Звезда «Ленкома» встретил юбилей на сцене в спектакле «Шут Балакирев», где успел дорасти от камергера Виллима Монса до государя-императора Петра Великого. Мы побеседовали с актером о любимых ролях, семейных традициях, силе и слабостях настоящего мужчины.

- «Шут Балакирев» - особая для Вас история?

Конечно, ведь за время существования спектакля я сыграл в нем трех персонажей: начинал с камергера царицы. Императором тогда был Олег Янковский, князем Меншиковым - Николай Караченцов. Потом пришлось самому стать «полудержавным властелином», а затем и Петром  I.

- Сменяя знаменитых предшественников, не боялись сравнений?

Нисколько. Мы настолько разные как в творческом, так и в физическом плане, что никаких параллелей быть не может. У них своя трактовка, у меня - своя. Я счастлив, что Олег Иванович успел со мной поработать и как бы благословил на роль самодержца. На сцене он меня не видел, был уже очень болен. Позвонил и сказал: «Слышал, тебя очень хвалят, так что поздравляю, ты молодец».

- Каким Вы представляете Петра?

У Горина была замечательная реплика, не вошедшая в спектакль: «Долго будут думать потомки, хорош ли царь Петр или сумасброд?» Для меня это человек со своими страстями, слабостями, невероятным желанием построить город на Неве, с бешеной любовью к mutter, как он называл жену.

- Старая гвардия «Ленкома» - Янковский, Караченцов, Збруев, Абдулов - никогда не давила на молодых артистов: Дмитрия Певцова, Виктора Ракова, Вас?

Нет, как ни странно. По выражению Марка Захарова, мы стали вторым поколением «Ленкома». И, так получилось, нас связывала очень крепкая дружба. Ярким примером может служить «Гамлет» Глеба Панфилова. Спектакль ставился на Янковского, Збруева и Абдулова, а затем его передали нам.

Репетиционный процесс шел в течение двух месяцев. Несмотря на колоссальную занятость - спектакли, съемки, концерты - все трое находили время, чтобы прийти, направить молодых коллег на путь истинный. Настоящие крестные отцы. К сожалению, некоторых уже нет в живых.

- А не хотелось попробовать себя в роли графа Резанова в легендарной «Юноне и Авось»?

Была попытка, и довольно успешная, я даже поехал на гастроли в Киев в качестве вспомсостава. Но Николай Петрович отыграл все сам. Когда с ним случилась беда, Захаров долго меня убеждал взяться за Резанова, однако я считаю себя недостаточно музыкальным для этой роли. Чтобы хорошо сыграть, текст должен отскакивать от зубов, не мешать существованию на сцене, такой свободы в музыке я не чувствую.

Разумеется, пою чуть-чуть в «Женитьбе Фигаро» и «Королевских играх», но в «Юноне и Авось» этого мало. Кроме того, мелодии, слова так бередят душу, что на репетициях у меня постоянно глаза на мокром месте. В итоге отказался. Марк Анатольевич, кстати, обиделся, не поверил, что мне не хватает способностей.

- Кто для Вас авторитет в профессии?

Прежде всего родители - Александр Лазарев-старший и Светлана Немоляева - люди, фанатично преданные театру, не изменяющие себе, своему вкусу, уважающие своих учителей. Андрей Гончаров был очень тяжелым человеком, в репетиционном процессе совершенно невыносимым, часто обижал артистов.

Даже будучи маленьким мальчиком, я видел и понимал, в каком состоянии порой находились родители после общения с ним. Но, несмотря ни на что, оставались ему верны. Отец всегда говорил, да и мама до сих пор не устает повторять, что работать с Гончаровым было счастьем.

- Кстати, а почему Вы предпочли «Ленком», а не «Маяковку», где фактически выросли?

Тему закрыли с самого начала. Родители сразу сказали: «Только не к нам. Мы станем невероятно уязвимы. Захотят ударить по нам, возьмутся за тебя, захотят по тебе - за нас». Такие примеры существовали. К тому же сложно всей семьей работать в одной труппе.

- В 12 лет Вы дебютировали в спектакле Театра Маяковского «Леди Макбет Мценского уезда». Довелось пообщаться с Андреем Гончаровым?

Да, на репетиции. К ребенку он, конечно, подошел снисходительно. Помню только одно замечание. Я провел рукой по волосам и тут услышал: «Надеюсь, на сцене во время спектакля ты причесываться не собираешься». Хотелось провалиться сквозь землю.

- Ваше детство прошло в театре. Когда подросли, Вы рассматривали иные профессии, кроме актерской?

Я не сразу решил стать артистом, лет до восьми держался. Хотел быть художником, потому что он всегда дома, никуда не уезжает, а проводит время с детьми. Меня ведь очень расстраивало, что родители постоянно на гастролях. Пожалуй, это было единственное ответвление, потом я окончательно растворился в театре.

- Многие актеры не хотят видеть отпрысков на сцене. Как отреагировали Ваши родители?

Мама была за, папа против. Тем не менее именно он помогал мне готовиться к поступлению.

- Вас никогда не смущала приставка «младший»?

Нет, я ее сам и придумал. Это виделось единственным выходом, поскольку два Александра Лазарева в одной профессии - перебор. Я окончил институт, начал играть в театре, и меня позвали в кино - телефильм «Село Степанчиково и его обитатели», где снимались родители.

Дали роль небольшую, но заметную. В титрах значились: Александр Лазарев, Александр Лазарев и Светлана Немоляева. Думал даже взять другую фамилию, но все-таки отмел эту идею, появилась приставка «младший», чему очень рад. Я с ней никогда не расстанусь.

- А как Вы отреагировали, узнав, что дочь продолжит актерскую династию?

Если честно, мы мечтали видеть Полину на оперной сцене. Она ходила в Консерваторию заниматься. Правда, без особого энтузиазма. Но наступил момент, еще за два года до поступления, вдруг подошла ко мне и спросила: «А когда экзамены в школу-студию начинаются?» - и тут я понял: опера накрылась.

- Говорят, ей тоже давал уроки Ваш папа.

Он ее обожал. Полина даже однажды сказала: «Наверное, меня никто в жизни не будет любить так, как дедушка». Это, конечно, очень приятно звучит, но я уверен, найдется человек, который полюбит ее хотя бы так же, если не больше.

- Умение любить - тоже талант?

Скорее дар свыше.

- У Вашего отца явно была педагогическая жилка…

Его часто звали в Школу-студию МХАТ, но он всегда отвечал одной и той же фразой: «Я играю в театре, снимаюсь в кино, поэтому достаточного количества времени студентам уделять не смогу, а это неправильно. Быть приходящим педагогом, появляться в институте раз в неделю, не хочу».

- Полина любит, когда Вы бываете на ее спектаклях?

Не спрашивал, но думаю, что да. Это само собой разумеется. Ее дебют - «Месяц в деревне» - мы с женой смотрели восемь или девять раз. Потом, наконец, поняли, что она окрепла, перестали волноваться и решили не ходить - так замучили вопросами: а где родители, мы уже привыкли к их присутствию.

- А Вам самому важно, чтобы семья была в зале?

Естественно. Причем самое смешное, что я им регулярно говорю: «Не приходите, не надо», но в глубине души безмерно счастлив, когда они оказываются на первом спектакле. Слава Богу, хорошо, что не послушались.

- Династия для Вас не пустой звук. А бабушек-дедушек хорошо помните?

И папиных родителей, и маминых. Все они принимали участие в моем воспитании. Бабушка с дедушкой по маминой линии - люди мосфильмовские, киношные, очень легкие на подъем, оптимистичные.

Папины, питерские, другие, абсолютная противоположность. Дед был мрачный, тяжёлый, художник. Жизнь досталась нелегкая: из-за своих убеждений он бежал из Белой армии в Красную, казаки пытались его зарубить.

Учился у Филонова и однажды заявил, что так, как мастер, нарисует левой пяткой. Они поспорили. Дед три месяца сидел с лупой, писал эту картину, а потом пришел и сказал: «Вот, пожалуйста». Ну, Филонов и вспылил: «Левой пяткой, говоришь. Все. Уходи». И дед ушел. Он был цельной натурой. Безусловно и это сформировало мою личность.

- Вы оптимист или пессимист?

Я пессимист, зато жена у меня оптимистка. Так что стакан у нас всегда полон.

- Ваши родители прожили вместе больше пятидесяти лет. Вы отметили серебряную свадьбу. Как думаете, в чем секрет долговечности чувств?

Какого-то определенного рецепта нет. Чувства либо есть, либо нет. Да, их надо беречь, сохранять, но все индивидуально. Алина очень смешно говорит: «Все твои друзья уже с новыми женами, один ты со старой ходишь».

- Зато в театре и кино у Вас образ обольстителя. Даже удостоились премии «Чайка» в номинации «Роковой мужчина». Публика ошибается на Ваш счет?

Я артист, и этим все сказано.

- Что для Вас настоящий мужчина?

Думаю, не скажу ничего нового: человек сильный духом, прежде всего, а уж потом мускулами. Главное - внутренний стержень, верность своим идеалам, товарищам, семье, собственному прошлому.

- Сильный человек имеет право на слабости?

А как же. Просто рядом должна быть половина, твоя опора, которая вернет к тому главному, от чего ты пытаешься отклониться.

- Никогда не считали профессию актера излишне женской?

Доля правды в этом есть, не буду лукавить. Тут важно, чего сам хочешь: если только себя показать, то, конечно, здесь есть нечто женственное. А если донести какую-то мысль, тогда профессия обретает более глубокий, философский смысл.

- Вы сыграли графа Разумовского в сериале «Екатерина», Бирона в «Тайнах дворцовых переворотов». Вам нравится роль фаворита, ощущаете себя таковым в жизни?

Когда начинаешь чувствовать себя фаворитом, значит, остановился. А нужно стремиться к чему-то большему, искать… А что касается этих ролей, то они необычайно интересны. Было очень здорово работать со Светланой Дружининой.

Причем если Бирона в ее фильмах играл я, то Анну Иоанновну - три потрясающие актрисы: Нина Русланова, Инна Чурикова и Наталья Егорова. Разумовский - сладчайшая роль: съемки в великолепных интерьерах замков Южной Моравии, натуральные костюмы той эпохи, взятые из музея. Плюс партнерша Юлия Ауг - невероятной силы актриса.

- В чем сложность, когда играешь историческую личность?

Ответственности больше. Необходимо тщательно изучить своего персонажа. Сейчас снимаюсь у Игоря Зайцева в экранизации романа Алексея Иванова «Тобол». Играю реально существовавшего человека, полковника Бухгольца, которого Петр  I отправил на поиски золота в Сибирь. Ему даже памятник поставили. Хочется не ударить в грязь лицом перед его памятью и потомками.

- Что Вам ближе: экран или сцена?

В равной степени люблю театр и кино. Хотя на съемках чувствую себя значительно легче. Выход на сцену всегда вызывает больше волнения, чем выход на съемочную площадку.

- Ваш любимый образ в театре?

Генрих VIII в «Королевских играх». Отношусь к этой роли с уважением, пиететом и легкой долей опасения. Это действительно самый дорогой мне спектакль. Очень любил Альфреда Илла из «Визита дамы». К сожалению, постановку сняли с репертуара. Вообще все мои роли в театре глубоко обожаемые: и Петр  I, и Макмерфи из «Пролетая над гнездом кукушки».

- Генриха VIII принято изображать эдаким Синей Бородой, но Вашего невероятно жалко.

Конечно, жалко. Он убивает собственную любовь, расстается с женщиной, которую никогда не сможет забыть, ему предстоит отныне страдать по ней каждую ночь. Слабость его в невероятной любви к Анне Болейн, он бросил все к ее ногам. Но в этом и его сила, ведь в итоге он поборол в себе чувства во имя наследника, во имя своей страны.

- В театре у Вас множество замечательных работ, почему с кино получается не столь ярко?

Есть масса фильмов, которыми я дорожу. Впрочем, соглашусь, моя главная картина, видимо, еще впереди.

- А есть у Вас роль мечты?

На мой взгляд, такое существует лишь в юности, хочешь сыграть Дон Кихота или Ромео. С возрастом приходит понимание: нужны только хорошая драматургия и хороший режиссер, вот тогда и будет роль мечты.

Беседу вела Ксения Позднякова