Статьи

Любой поклонник Владимира Высоцкого не может пройти мимо двух календарных дат, которые разделяют ровно шесть месяцев: день рождения и день преждевременного ухода.

Накануне очередной печальной годовщины наш корреспондент попросила поделиться воспоминаниями первую жену поэта - Изу Высоцкую, народную артистку России, работающую в Нижнетагильском драматическом театре.   

- Вашу книгу «Короткое счастье на всю жизнь» найти на прилавках практически нереально, хотя выпущена она сравнительно недавно. Так быстро раскупили или просто напечатали небольшим тиражом?  

Не знаю, насколько большим можно считать тираж в пять тысяч экземпляров, но действительно продавалась книжка очень лихо - в частности, через интернет.

Я сама не отслеживала, да и ко всем этим сетевым технологиям никакого отношения не имею, однако мне говорили, что расходится неплохо. В любом случае сегодня это не раритет - даже если нет в магазинах, в сети найти несложно.

- Владимиру Семеновичу посвящено огромное количество литературы - кто только не писал. А насколько, на Ваш взгляд, люди, берущие на себя смелость прикасаться к его судьбе, вправе это делать? Ведь наверняка сочинено и немало ерунды. Как разобраться в мутном потоке, отделить зерна от плевел?   

Специально я этим вопросом не занимаюсь, не собираю книги и газетные вырезки о Володе, но иногда мне их дарят, поэтому более-менее в курсе ситуации. Например, недавно на глаза попалась книжка, которая почему-то вышла в серии «Моя биография».

Удивлению не было предела, задумалась: когда это Володя занимался собственной биографией? Но невольно заинтересовалась - дай, думаю, посмотрю, что он о себе пишет. Оказалось, ничего.

Затем мне стало любопытно, что этот «высоцковед» настрочил обо мне. Читаю: «Иза говорит...» Однако я его не знаю, равно как и он меня, откуда ему предполагать и вспоминать, что, когда и кому я сказала?

Но это было бы еще полбеды. По ходу повествования то и дело натыкалась на мелкие пакости. От гадких пассажей на тему того, что я, дескать, отчаянно хотела прописаться в Москве до вовсе бредовых идей: мол, Иза была такая высокая, что Высоцкий ей каблуки на туфлях отрывал.

И жила-то я в подвале, и нос у меня длинный, и вообще-то я никому не нужна. Словом, черт-те что. Однажды я увидела данное «произведение» у нас в Нижнем Тагиле, и этого оказалось достаточно, чтобы я в сей книжный дорогу забыла.

Удивляться тут, увы, нечему. Сегодня ведь даже биографии Пушкина, Гоголя, Шекспира препарируют совершенно нелепым образом, ссылаясь на оригинальность подхода и на якобы особое художественное видение.

Как с этим бороться, не знаю. Конечно, я могу подать в суд, но смысла большого нет. Перспектива нанимать адвокатов и проводить годы в тяжбах, сами понимаете, незавидная.

Я все-таки предпочитаю спокойно жить и не в судебных залах заседать, а продолжать выходить на сцену. И вообще копаться в пошлости и несусветной дури ниже человеческого достоинства.

- Сентенции в духе «Мой Высоцкий» давно не новы. У него впрямь было так много друзей или картина все же несколько преувеличена?

Безусловно, иные выдают желаемое за действительное, но в общении Володя в самом деле недостатка не испытывал. Некоторых я знала - говорю в прошедшем времени, потому что многих из тех, кто входил в тесный круг Высоцкого, к сожалению, уже нет в живых.

Вскоре после того как мы повстречались, он привел меня к Володе Акимову, своему другу еще со школьной скамьи. Также познакомилась с Аркашей Свидерским, Игорем Кохановским, которого мы называли Гариком.

Прекрасная компания - собирались по шесть - восемь человек, и поначалу я была там единственной девочкой. Чаще всего проводили время у Акимова: он рано остался без родителей, поэтому у него было раздолье - не разнузданное и бесшабашное, а интересное и духовно насыщенное.

Да, водка на столе стояла, но одна бутылка, за «догоном» никто не бегал. Велись дивные разговоры, пронизанные неповторимой творческой атмосферой, ведь все - незаурядные личности: один сочинял музыку, другой - стихи, а третий рисовал картины. Мне с этими людьми было очень тепло, я многое у них почерпнула.

Конечно, не все они считали своим долгом оставить мемуары о Володе, хотя в ряде случаев напрасно. Так, мне немного досадно, что биография Высоцкого в серии «ЖЗЛ» принадлежит перу Владимира Новикова. На мой взгляд, тот же Акимов это сделал бы лучше.

О Володе замечательно вспоминал Михаил Шемякин - я бы подписалась под каждым словом. А вот к золотухинским запискам у меня непростое отношение. Если ты с человеком дружен, то разве можно кидаться к дневнику и фиксировать, сколько тот сегодня выпил?

По-моему, Мариенгоф о Есенине писал примерно в таком же духе. Я подобную дружбу не понимаю. В 1976-м при встрече спросила Володю (он тогда пригласил меня на «Гамлета» и «Вишневый сад»): что тебя больше всего огорчает в жизни?

Он ответил вполне однозначно: когда предают друзья. Причем фамилий ни разу не называл. Не помню, чтобы хоть когда-нибудь о ком-то плохо отозвался.

- Несмотря на то, что после Вас Высоцкий женился еще дважды, Вы сохранили к нему трепетное отношение. С ним было легко?

У нас случилась настоящая любовь - такая, которая остается навсегда. Никуда она не уходит. Мне вообще кажется, что, когда друг друга любят, разойтись проще, как бы парадоксально это ни звучало. Потому что если я люблю человека, зачем же буду насильно его подле себя удерживать?

Умные умеют прощать.  А любви ему выпало много, что, разумеется, неудивительно. Помимо того, что обладал бесконечно богатым внутренним миром, он еще был необычайно добр и внимателен. Постоянно жил на отдачу, не раздумывал, кому помочь, а кому нет: срывался с места и летел. Казалось, только тем всю жизнь и занимался, что помогал людям.

Меня никогда не интересовало, сколько у него было женщин, кого он любил мгновение, а кого десятилетиями. Конечно, тяжелее всего пришлось Марине, потому что она застала тот момент, когда человек серьезно болел. Я ее очень уважаю, хотя мы лично не знакомы.

С Люсей Абрамовой, напротив, неоднократно виделись, но никаких отношений не поддерживаем - наверное, внутреннего тяготения для более плотного общения не возникает. А с близкими Володи я была практически до самого конца, не теряла из виду эту семью - Нину Максимовну, Семена Владимировича и других родственников.   

- Ваше расставание с Высоцким вышло болезненным?

Знаете, несмотря ни на что, у меня стойкое ощущение, что внутренне мы не расставались. Даже после развода встречались, зачастую неожиданно, случайно. И всегда это проходило очень трепетно, по-доброму. Володя принимал участие в моей жизни, расспрашивал о здоровье родных, причем делал это не для проформы, а предельно искренне.

Часто бывает: не видишь человека на протяжении нескольких лет и невольно отвыкаешь от него. Но поговорка «с глаз долой - из сердца вон» нашей истории не касается. Володя никуда от меня не делся, он и сейчас со мной.   

- Ваш брак пришелся на первую половину 60-х, когда Высоцкий еще не создал тех вещей, которые сделали ему имя и превратили непритязательного барда в большого поэта. Начинал же, как известно, с приблатненной лирики. Как она вошла в его жизнь, насколько серьезно он относился к песням, сочиненным в данном жанре?

У его мамы был племянник с непростой судьбой. Замечательный милый человек, но вернулся из заключения, к тому же болел туберкулезом. За что именно сидел, я не знаю, он никогда не рассказывал. Одно время жил с нами, у Нины Максимовны. И частенько, бренькая на гитаре, пел даже не блатные песни, а реально созданные заключенными.

Володю эта романтика заинтересовала. Причем подавал их племянник Нины Максимовны очень интеллигентно, никаким пьянством исполнение не сопровождалось. Так постепенно Высоцкий и сам начал придумывать произведения, выдержанные в традициях, как он сам говорил, городского романса.

- Есть точка зрения, что Высоцкому не очень везет с памятниками. Какой-то он в монументальном воплощении выходит подчеркнуто надрывный, как, например, в случае со знаменитой скульптурой на Ваганьковском кладбище. Многих это коробит...

А меня, знаете ли, нет. Может быть, я просто к нему привыкла. К тому же, несмотря на кажущуюся пафосность, Володя там действительно похож на себя молодого. Также я нормально принимаю памятник, который в Новосибирске поставил Анатолий Олейников.

Когда на Страстном бульваре проходило открытие монумента Высоцкому, я при этом присутствовала. И вот в данном случае, по-моему, авторы действительно немного переборщили: я видела маленькую настольную статуэтку этой скульптуры, и в таком масштабе она смотрелась хорошо. Большая, на мой взгляд, ей проигрывает.

- Возможно ли в нашей повседневности появление творческих фигур, сопоставимых с Высоцким по уровню таланта? Или нынче время не то?  

Есть такие поэты, как Пушкин и Есенин. Можно по-разному относиться к их наследию, но одного не отнять: они какие-то очень родные, свои. Мне кажется, Володя был наделен таким же качеством - очаровывать людей, нравиться им. Человек необычайного обаяния, которое он не добирал за счет внешней мишуры, визуальных эффектов и эпатажа.

У него не было кричащих рыжих париков, он не изображал женщин - просто выходил один на сцену с гитарой. И в зале воцарялась атмосфера какой-то удивительной радости. Это редчайший дар - ты еще ничего не сделал, а зрителям от одного твоего присутствия светло.

Он мог уже позволить себе дорогие вещи, но всегда одевался скромно. И так же себя вел. Даже аплодисменты в свой адрес не особо приветствовал. «Не надо оваций, - говорил. - Это ворует время. Лучше я вам больше спою». Такие свойства характера не могут не подкупать окружающих.

Беседовал Денис Бочаров