Авторизация


На главнуюКарта сайтаДобавить в избранноеОбратная связьФотоВидеоАрхив  

Сцена из спектакля «Три сестры» Архангельского театра драмы имени М.В. Ломоносова
Источник: Яндекс картинки
17:13 / 26.02.2020

"За четвёртой стеной"
В 90-е годы народ должен был выживать, было не до театра. Выросло целое поколение, не ходившее в театр и не приучившее к театру своих детей. К счастью, сейчас другое время и общими усилиями мы в Архангельске это преодолели. Многие стали нашими зрителями благодаря своим детям. Вместе с детьми они приходили на детские спектакли. А потом они стали ходить в театр сами, на «взрослые» спектакли

Главный режиссер Архангельского театра драмы им. Ломоносова Андрей Тимошенко в интервью нашему корреспонденту

- Андрей Николаевич, семь лет назад жизнь Архангельского театра стала вашей жизнью. Как все начиналось?

В Архангельском театре я начинал как своего рода фрилансер, это очень удобная позиция. Ты приезжаешь, делаешь спектакль и, довольный результатом и гонораром, уезжаешь.

Получался такой театральный праздник, над которым ты просто порхаешь, не касаясь повседневных вопросов жизни, выживания театра и тех людей, с которыми ты просто творишь, не заботясь больше ни о чем.

Но обо всех проблемах я, конечно же, знал, поэтому, когда мне предложили стать главным режиссером, было о чем задуматься. Театр был проблемный, практически не выезжал на гастроли и не участвовал в фестивалях, новых спектаклей выпускалось очень мало, общая атмосфера в творческом коллективе была сложной.

Большую роль в моем решении сыграл мой покойный друг режиссер Александр Николаевич Горбань. Он благословил меня, сумел убедить в том, что я должен это предложение принять. И началась моя новая жизнь — жизнь главного режиссера архангельского театра драмы.

- С чем вы столкнулись, когда пришли в театр в качестве главного режиссера?

Главный режиссер остается режиссером, он работает с артистами на сцене, решает вместе с ними творческие задачи. Но при этом, в отличие от просто режиссера, главный режиссер еще и начальник. Он обязан формировать труппу и отвечает за репертуарную политику театра, обязан дать актерам работу и возможность раскрыть творческий потенциал.

Есть приятные стороны в работе «начальника», к примеру поощрения, когда появляется возможность выписать сотруднику, артисту премию. Мы с директором с большим удовольствием это делаем. Но есть и менее приятная сторона — начальник вынужден, иногда просто обязан, наказывать: рублем, дисциплинарными взысканиями, увольнять...

Из-за одного человека не должны страдать те, кто действительно отдает театру все свои силы. С этой неприятной стороной я столкнулся в первую очередь.

- Какая атмосфера была в труппе, когда вы пришли?

В труппе числилось 45 артистов, из них действительно могли и хотели работать человек 20, а зарплату получали все, причем не поровну: те, кто меньше работал, больше получали. Попросту говоря, в труппе царила настоящая «дедовщина».

Было деление труппы на «местных» и «понаехавших». «Старослужащие» актеры, не часто выходя на сцену, зарабатывали больше актеров, которые каждый день работали на репетиции и играли в спектаклях. С первых дней я начал борьбу с этой сложившейся годами системой. Я был один и пролил много своей крови.

Несколько лет назад к нам пришел новый директор — Сергей Александрович Самодов, — молодой и по-хорошему амбициозный человек, его поддержка для меня много значит. Нам удалось сломать порочную систему.

Сейчас в ядро нашей труппы входит около 20 человек, это люди от 25 до 40 лет, энергичные, бодрые, талантливые. Они в хорошей профессиональной форме. За семь лет они стали ведущими артистами, настоящими мастерами сцены и продолжают расти. Теперь мы с большим успехом гастролируем и одерживаем победы в фестивалях.

- Но еще есть проблема пополнения кадров. Артисты не бессмертные боги, и в труппе должны быть люди всех возрастов, как вы эту проблему решаете?

Самая большая проблема с 50-летними, и она не только нашего театра касается. Это люди моего поколения, чья театральная молодость пришлась на 90-е. Здесь у нас провал, многие покинули театр просто ради того, чтобы как-то выжить.

Поэтому я принял решение просто ждать, пока повзрослеет наша молодежь, а совсем юных мы подтягиваем. Сейчас мы выпускаем по 6–8 спектаклей за сезон, и вся труппа занята.

- Как происходит творческое взаимодействие с актерами?

Театр и мир правильно отождествляют, мир постоянно меняется в силу того, что какие-то люди приходят в него, а какие-то покидают. Так же и театр. Бывая в нашем театральном музее, я смотрю на галерею портретов легендарных актеров и режиссеров Архангельского театра, чей авторитет в свое время был непререкаем.

Мне рассказывали о главном режиссере, которого все сильно боялись, и он настолько терпеть не мог детей, что артисты, когда были вынуждены брать с собой детей на работу, прятали их в тумбочках.

Для ребенка, который попадает со своими родителями за кулисы, — это уникальный шанс проникнуться духом театра. А тут надо в тумбочке прятаться...

Опыт, конечно, своеобразный. И вот я вижу, что на портретах режиссеры по-прежнему грозны и непререкаемы, а жизнь стала другая и наш театр уже совсем другой. Я убежден, что творчеством нельзя заниматься в атмосфере страха и несвободы, нельзя заставить человека творить, эта потребность либо есть, либо ее нет…

- Вы часто посещаете свои спектакли?

Конечно, это моя работа. Стараюсь по возможности отслеживать каждый свой спектакль. Чтобы спектакль рос и развивался, он должен регулярно играться. А я должен следить, чтобы он действительно рос, развивался, нельзя пускать этот процесс на самотек.

- Подозреваю, что это непросто.

Это очень сложно! Ребята, с которыми мы сейчас работаем, — труженики. Они знают законы профессии и осознанно работают по этим законам. А не так, что вчера пошло, а сегодня нет — по наитию. По наитию только художественная самодеятельность играет.

Талант, вдохновение — необходимые вещи, но есть еще и ремесло, и его роль сложно переоценить. Вот выходит артист на сцену, а ни вдохновения, ни даже желания играть у него нет. Мало ли, нет настроения, устал, личные неприятности.

Но если он владеет ремеслом, то в любом состоянии он спектакль сыграет четко, не завалит. Потому что он завязан на партнеров, свет, звук — это совместный творческий акт. Надо уметь отложить все лишнее здесь и сейчас — и играть.

- А зал существует в этом состоянии для артиста или нет?

Конечно. Даже если мы работаем «за четвертой стеной», зал существует, зритель реагирует на происходящее на сцене, и актер чувствует и слышит зал, но не вступает с ним в прямое общение.

- Что значит «за четвертой стеной»?

Это такой способ существования, когда зал как бы отсечен от действия на сцене воображаемой четвертой стеной и зрителя как бы не существует. Некоторые спектакли мы играем так, но есть спектакли, в которых мы эту воображаемую стену ломаем и общаемся с залом напрямую.

Можно совмещать разные способы актерского существования на сцене в одном спектакле. Есть спектакли, когда мы вовлекаем зрителей в действие спектакля.

На первый взгляд законы театра понятные и простые: например, «во что поверил актер, в то поверил и зритель» всегда работает. Но ты попробуй поверь, здесь нужен и актерский талант, и владение профессией, и опыт.

- Как вы преодолеваете известный зазор между школой и производством? Если, конечно, театр можно назвать производством.

Театр можно назвать производством, хотя театр это скорее организм, и в него надо органично влиться. С самого начала сотрудничества с Архангельским театром я задался целью организовать набор нашего очного целевого курса в Театральном институте имени Щукина.

Теперь наши архангельские ребята учатся уже на втором курсе. По окончании обучения вместе с преподавателями Щукинского института наш архангельский курс выпустит дипломный спектакль или, если получится, два дипломных спектакля, и мы возьмем их в репертуар.

Эти спектакли станут их трапом на борт нашего театра. А после они получат роли в новых спектаклях, войдут в спектакли текущего репертуара и, таким образом, вольются в коллектив театра.

- Расскажите о режиссерах, откуда они берутся в вашем театре?

Во-первых, кроме меня, в театре есть еще два режиссера. Также мы приглашаем на постановки состоявшихся режиссеров, а для молодых у нас есть ежегодная лаборатория «Рыбный обоз» в честь того самого рыбного обоза, с которым шел Ломоносов, но который, правда, движется не в столицу, а к нам.

В 2019 году лаборатория была посвящена нашему земляку писателю Федору Абрамову, чей столетний юбилей мы отмечаем в этом году. За неделю молодые режиссеры подготовили эскизы по его произведениям. В результате один эскиз был принят, и режиссер Мария Критская сейчас выпускает спектакль «Сарафан».

По итогам нашей первой лаборатории в 2018 году режиссер из Петербурга Глеб Володин поставил спектакль «Три сестры», который идет с большим успехом. Из лаборатории, проводимой совместно с СТД, у нас появился спектакль «Тараканы» режиссера Полины Золотовицкой, вошедший в лонг-лист «Золотой маски».

Лаборатория — это свободный творческий полет. Когда ты делаешь спектакль, ты неизбежно придерживаешься производственных рамок: сроки, бюджет — в спектакле нельзя ошибиться.

А в лабораторном эскизе ошибки как раз помогают находить правильные пути. Это окрыляет, можно даже похулиганить, и в этом «безответственном» деле часто рождается что-то уникальное. Это ценно не только для молодых режиссеров, но и для наших актеров, для меня, вообще для всех.

- А как вы находите свои зрительские, если можно так сказать, кадры?

Тут опять придется сказать о пресловутых 90-х, мы почти полностью потеряли целое поколение зрителей. В 90-е годы народ должен был выживать, было не до театра. Выросло целое поколение, не ходившее в театр и не приучившее к театру своих детей.

К счастью, сейчас другое время и общими усилиями мы в Архангельске это преодолели. Многие стали нашими зрителями благодаря своим детям. Вместе с детьми они приходили на детские спектакли. А потом они стали ходить в театр сами, на «взрослые» спектакли. За последние годы наш зритель помолодел.

У нас очень хорошая посещаемость, мы не работаем в полупустых залах. Часто у нас аншлаги. Во время спектакля зрителям я уделяю не меньше внимания, чем сцене. Ведь в зал к нам вместе с ними приходит сама жизнь. Я наблюдаю за реакцией зала, это очень важно знать — попадает ли спектакль в сердца или нет.

Примечание:

С 2013 года, когда Андрей Тимошенко стал главным режиссером, по 2020 год в Архангельском театре драмы им. Ломоносова состоялось 40 премьер. Более 20 постановок театра стали лауреатами театральных фестивалей и биеннале, в том числе международных.

Так, в 2018 году спектакль Андрея Тимошенко «Царь Эдип. Прозрение» стал обладателем Гран-при XX Международного фестиваля античного искусства «Боспорские агоны» в Керчи.

В 2019 году спектакль Алексея Ермилышева «Загадочное ночное убийство собаки» назван в числе победителей престижного фестиваля «Биеннале театрального искусства: Уроки режиссуры». С 2015 года театр возобновил гастрольную деятельность.

Впервые за 78 лет Архангельский театр драмы выехал на гастроли в Москву. В 2019 году внебюджетный доход Архангельского театра драмы имени М.В. Ломоносова составил 59,3 миллиона рублей. Из них на продаже билетов театр заработал 46,8 миллиона рублей.

Беседу вела Ольга Степанова

Видео на канале YouTube "Статьи на ЗдравствуйРоссия.Рф"

Раздел "Культура", подраздел "Театр"



Комментарии:

Для добавления комментария необходима авторизация.