Авторизация


На главнуюКарта сайтаДобавить в избранноеОбратная связьФотоВидеоАрхив  

Портрет Надежды Комаровской (фрагмент). 1910-е гг.
Автор: Коровин Сергей Алексеевич
Источник: Частное собрание
09:49 / 17.01.2023

Обаяние гения
"У меня нет направления и нет моды - нет ни импрессионизма, ни кубизма, никакого изма. Это я, это мое пение за жизнь, за радость - это язычество. Оттого-то я люблю... искусство, дружбу, солнце, реку, цветы, смех, траву, природу, дорогу, цвет, краску, форму, и в театре я сделал праздник глаза и поэзию - картины ноктюрна, почти романс, почти музыку", - Константин Коровин

Выставка «Константин Коровин и его круг» в Доме русского зарубежья

Выдающийся художник сумел объединить вокруг себя совершенно разных авторов - от Михаила Ларионова до Федора Федоровского.

Константин Коровин - художник с яркой индивидуальностью: известно, что он открыл для себя импрессионизм, не зная французских образцов, и писал - несмотря на все превратности судьбы - истово и радостно, как жил.

Мастер признавался: «Я любил солнце, радость жизни, цветы, раздолье лугов», и эта полнота бытия выплескивалась на его полотна. При этом Коровин, несмотря на самобытность, не был гением-одиночкой: у него хватало последователей и учеников, ставших совершенно разными авторами.

В этом смысле Константин Алексеевич напоминал другого большого мастера той эпохи: Илью Репина. Несмотря на огромный авторитет, Илья Ефимович бережно относился к талантам своих подопечных.

И утверждал: «Идите своим собственным путем, ищите свой почерк, не подражайте никому, искусство не терпит трафарета». Недаром у него учились такие разные мастера, как строгий и требовательный Серов или дикий, импульсивный Николай Фешин.

В этом - большое сходство Коровина и Репина как менторов, педагогов, хотя первый и упрекал второго в литературщине и ложном пафосе: «Заслушался могучий Репин-живописец фальшивой дудки гражданских плакальщиков.

Ему казалось, как стольким русским «идейным» художникам, что главное в живописи не «как», а «что», и в этом «что» должна быть помощь «страдающему брату», гражданский протест.

Так-то усомнился Репин и в Чинквеченто, и в Ватикане, заодно признав рыночным «ажиотажем» и барбизонцев, и импрессионистов».

Пожалуй, главное, что Коровин сумел привить своим последователям - любовь и внимательное отношение к цвету. Каждый по-своему распорядился этим знанием, о чем рассказывает выставка «Константин Коровин и его круг.

Москва - Париж» в выставочном зале Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына, организованная совместно с галереей «Веллум».

Идеолог и куратор проекта Любовь Агафонова не в первый раз обращается к фигуре Коровина и рассказывает о нем как о художнике, собравшем вокруг себя ярких, непохожих авторов.

Ведь вся история живописи - не одиночные имена, а вопрос взаимных влияний. Например, Коровин с любовью вспоминал Алексея Саврасова - одного из основателей русской пейзажной школы, учившего студентов, что нужно чувствовать природу, видеть ее красоту.

Этот совет Константин Алексеевич пронес через всю жизнь. И неважно, писал он сочные крымские розы, залитый ночными огнями Париж или создавал свои знаменитые ноктюрны: женские фигурки в вечерних интерьерах.

Он утверждал: «У меня нет направления и нет моды - нет ни импрессионизма, ни кубизма, никакого изма. Это я, это мое пение за жизнь, за радость - это язычество.

Оттого-то я люблю... искусство, дружбу, солнце, реку, цветы, смех, траву, природу, дорогу, цвет, краску, форму, и в театре я сделал праздник глаза и поэзию - картины ноктюрна, почти романс, почти музыку».

Ближе всех по живописной манере к Коровину оказался Георгий Лапшин - художник, окончивший Строгановку и никогда не учившийся у Константина Алексеевича.

Тем не менее его сочная пастозная живопись и свободный мазок напоминают южные работы мэтра. Тем более, сам Лапшин, эмигрировавший в 1922-м и осевший во Франции, с удовольствием писал морские виды - напоминавшие те, что открывались с коровинской дачи «Саламбо» в Гурзуфе.

Были, впрочем, ученики, радикально разорвавшие с традицией учителя - или, по крайней мере, ушедшие в сторону, как, например, Михаил Ларионов. Их пути пересеклись в Московском училище живописи, ваянии и зодчества, где Ларионов учился в 1898-1910-х.

Здесь же будущий лидер русского авангарда встретил Наталью Гончарову. Работы знаменитой четы художников можно увидеть на выставке: в частности, библейские сюжеты Гончаровой или эскиз костюма, исполненный Ларионовым, много лет сотрудничавшим с театром.

А вот Сергей Виноградов был не учеником, но соратником Коровина, в том числе - по импрессионистическому методу, с которым не расставался до конца своих дней.

При этом Виноградов еще выступал и как арт-консультант: именно он привил братьям Морозовым интерес к коллекционированию - так в Россию попали вещи Моне, Ренуара, Дега, Ван Гога. В 1923 году мастер уехал за границу - готовил огромную выставку русских художников в США - и на родину уже не вернулся.

Остался верным импрессионизму и коровинский ученик Сергей Герасимов, хотя его считают одним из столпов соцреализма.

В ранних вещах Герасимов даже немножко баловался кубизмом, однако впоследствии создал ряд эталонных советских работ, самая знаменитая из которых - «Мать партизана».

Тем не менее свободный широкий мазок и тонкое понимание цвета характерны и для его поздних картин. А некоторые - как показанная на выставке «У «Динамо». Вечер» - прямо отсылает к сумеречным ноктюрнам Коровина.

Среди других авторов из орбиты Коровина - задумчивый Роберт Фальк и воздушный Петр Вильямс, пряный Алексей Исупов и элегантный Александр Шевченко, создатель кремлевских рубиновых звезд Федор Федоровский...

А еще - фигуры совсем близкого круга: Михаил Нестеров, оставивший трогательные воспоминания о Константине Алексеевиче. Сын мэтра - Алексей Коровин, ставший инвалидом после несчастного случая (попал под трамвай): трагедия, перевернувшая жизнь художника.

Коровин-старший иногда работал в тандеме с сыном, который, как считает исследователь Ольга Атрощенко, даже делал копии работ отца, что несколько осложнило атрибуцию произведений Константина Алексеевича.

Есть и творения брата Константина Коровина Сергея, тоже художника - увы, скоропостижно скончавшегося в 1908 году. Еще одна трагедия в жизни блистательного, купающегося во всеобщей любви «Костеньки» - и такой контраст к его яркой радостной живописи.

И, конечно, представлены работы ближайшего друга и своеобразного alter ego Коровина - Валентина Серова: серьезного, мрачного, говорившего «Однако какая же тоска - людская жизнь!».

Сложно представить более разных по характеру людей, однако их картины в чем-то глубоко созвучны. Они дружили вплоть до смерти Валентина Александровича, и Коровин писал о своем рано ушедшем товарище: «Угрюмый и задумчивый Серов в душе своей носил удивительный юмор и смех.

Он умел подмечать в самых простых обыденных вещах их оригинальность и умел так их передавать в своих рассказах, что они облекались в невероятно смешную форму.

И потом его определения долго повторялись в среде его знакомых, становились крылатыми словами; смех его зол и остер и обнажал те отрицательные стороны наблюдаемых им людей и явлений, которые все мы часто совсем не замечаем.

Смех его был чрезвычайно тонок. И только большой художник мог так подмечать особенности людей. Нам случалось часто бывать втроем - Серову, Шаляпину и мне. И я бывал главным предметом его шуток.

Какие милые, какие были тонкие эти шутки. От них еще вырастала моя любовь к нему».



Комментарии:

Для добавления комментария необходима авторизация.