Статьи

160 лет назад родился Андрей Рябушкин.

XVII век в истории России получил название «бунташного», однако в картинах Андрея Рябушкина на смуты и нестроения данной эпохи ничто не намекает. На его полотнах - яркие, радостные краски, красивые наряды, тонкие замысловатые узоры...

Этот художник стал первым мастером исторической живописи, который позволил себе переставить акценты с национальной трагедии на самобытную эстетику, «лепоту» давно минувших дней.

По утопающему в осенней грязи городу идет женщина в красном охабне. Она бережно держит в руке свечу и смиренно улыбается, словно боясь расплескать переполняющее ее чувство тихой просветленности, приобщенности к чему-то бесконечно высокому.

Пешие и конные торопятся по своим делам, просит подаяние нищий, с вызовом смотрит на приглянувшуюся ему девушку молодой щеголь, - несмотря на сезонную распутицу и традиционное российское бездорожье, «Московская улица XVII века в праздничный день» тягостного впечатления отнюдь не производит.

Здесь много красного цвета самых разных оттенков, от киноварного до прохладно-розоватого, и он повсюду: в одеждах персонажей, в иконе на кресте-голубце, в лужах и закатном небе.

Сын деревенского иконописца Андрей Рябушкин в своих необыкновенно нарядных произведениях (краски на них будто светятся) соединил две живописные традиции. Удивительный колорит и многие художественные приемы были им позаимствованы из отечественной иконописи.

Будущий художник родился в селе Станичная Слобода Борисоглебского уезда Тамбовской губернии. Способность к рисованию проявил с раннего детства, а будучи восьмилетним, помогал в работе отцу и брату. Близкий друг Андрея Рябушкина Илья Тюменев впоследствии писал: «Художество у него было в крови».

А еще он обладал приятным голосом и прекрасным слухом, в дни торжественных церковных служб пел в архиерейском хоре. Но потом, увы, сорвал свой неокрепший голос, хотя любовь к музыке сохранил на всю жизнь, научился играть на скрипке, гитаре, балалайке, гармони...

Отец умер, когда мальчику было 14 лет. По счастливому стечению обстоятельств в его судьбе принял участие молодой художник Андрей Преображенский, который останавливался в доме Рябушкиных.

Являясь учеником Московского училища живописи, ваяния и зодчества, тот взял тезку с собой в Белокаменную - получать профессиональное художественное образование.

Юноша умел лишь читать и писать, однако это не помешало его поступлению в училище: по действовавшему тогда уставу 1859 года для особо одаренных абитуриентов делались исключения.

Учеба растянулась на пятнадцать лет, и последние восемь из них он провел в Академии художеств в Петербурге.

Уже тогда Рябушкин пытался идти своим путем, при выполнении обязательных академических работ искал нестандартные творческие решения.

В 1887 году художник создал эскиз на библейскую тему «Эсфирь перед Артаксерксом», вызвавший сенсацию - настолько смело, ловко, выразительно все было изображено.

Академик Федор Солнцев приобщил его к культуре древнерусского письма. Молодой живописец регулярно обращался к исторической тематике, создавал иллюстрации к текстам известных русских историков.

Уже тогда в его графических работах проявились тонкость и изящество, характерные для старинной миниатюры.

Работы Рябушкина постоянно отмечались наградами. Однако за написанную в 1890 году дипломную картину «Снятие с креста» ожидавшейся Большой золотой медали он не получил, поскольку отступил от утвержденного Советом эскиза.

Впрочем, Павел Третьяков вскоре приобрел данное полотно для своей галереи, а президент Академии великий князь Владимир Александрович назначил художнику стипендию на два года из «личных средств Августейшего Президента».

Рябушкин отправился путешествовать по старым городам России. Писал этюды с изображением церквей, копировал древние фрески, зарисовывал орнаменты.

В музеях изучал старинные ткани, предметы быта, костюмы, оружие. А еще записывал духовные стихи и оформлял их в виде небольших книг. В общем, с головой погрузился в любимую русскую старину.

Свой творческий путь он когда-то начинал с деревенской темы, хорошо знакомой по жизни на малой родине.

Народный быт для него был особым поэтическим миром, который Андрей Петрович любил, знал, а посему изображал очень точно, достоверно.

По рассказам Ильи Тюменева, Рябушкин интересовался «каждой мелкой подробностью, каждым старинным костюмом, старинной песней, старинной грамотой, старинной утварью, резьбой на избе, старинным узором на тканях, вышивками на полотенцах... одним словом, жил, дышал только своим, народным, русским».

В написанной в 1891 г. картине «Ожидание новобрачных от венца в Новгородской губернии» проявилась характерная черта последующих работ автора - изображение не самого события, а его предвкушение, некое неявное действие в преддверии чего-то весьма значительного.

Художник продолжил поиски и бросил свой взгляд на века давно минувшие. Написанное спустя два года полотно «Сидение царя Михаила Федоровича с боярами в его государевой комнате» коллеги по цеху оценили не сразу - как раз ввиду отсутствия видимого действия.

Восседающий на троне государь показан вполоборота к зрителю. Знать в великолепных одеяниях расположилась напротив самодержца, на красной скамье.

Убранство комнаты соответствует описанию Ивана Забелина в книге «Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях»: пол «в шахмат, т.е. клетками», украшенные травами и цветами стены; все тихо, спокойно, чинно...

Чтобы верно «прочитать» эту картину, следует обратиться к историческим фактам.

Царю Михаилу Федоровичу, который занял престол в 16 лет и опирался на влиятельных родственников, довольно быстро удалось навести порядок в стране, пережившей Смуту.

И это было только начало: за время своего правления он присоединил земли Нижнего Урала, Прибайкалья, Якутии, Россия получила выход к Тихому океану.

Моделями для изображения бояр послужили простые мужики. У женщины со свечой, идущей по московской улице XVII века, тоже имелся прототип.

В архивах Андрея Рябушкина сохранился акварельный эскиз «Возвращение в праздник из церкви», где девушка чуть-чуть приподнимает машинально подол юбки.

Живописец, как по волшебству, переносил своих современников в его любимое время. Он очень много читал, причем не только сочинения русских историков, уделявших особое внимание допетровской Руси.

Увлеченный мастер доискивался до первоисточников, чьи авторы (к примеру, немецкий путешественник Адам Олеарий) рассказывали о том, что видели собственными глазами.

В картине «Семья купца» Александр Бенуа «воочию увидел... таинственно ожившие образы Древней Московии»: автор, создавая исторический портрет в стилистике эпохи, использовал приемы мастеров парсун XVII века с их характерной статичностью.

Андрей Рябушкин изображал не быт - бытие, не случайно выбирал зачастую особые, праздничные моменты.

Ориентируясь в творчестве на древнерусское искусство, изумительно передавал незамутненный (без какой бы то ни было рефлексии), целостный внутренний мир людей далекого прошлого.

На своих лекциях во ВГИКе и в Суриковском художественном институте искусствовед Николай Третьяков говорил о кинематографичности картин Рябушкина, о том, что он строил композиции подобно кадрам движения в киноленте.

По свидетельству очевидцев, мастер прибегал к нестандартному приему: обрезал уже написанные холсты, чтобы добиться нужного эффекта, и всегда делал это безошибочно.

Созданную в 1899 году картину «Русские женщины XVII столетия в церкви» исследователи называют одним из высочайших достижений русской исторической живописи: «Блистательно красива группа женщин в нарядных старинных одеждах на фоне расписанных стен церковного интерьера.

Картина играет многоцветьем, влечет красочными переливами, восхищает живописным эффектом оттенков, очаровывает декоративной яркостью, приводит в восторг смелыми цветовыми отношениями».

Андрей Петрович не копировал древние орнаменты и фрески, он импровизировал в рамках канона, сочетая историческую правду и вымысел. В той работе мастерски передано ощущение святости места, величия запечатленного момента - действительно Святая Русь...

А еще он иллюстрировал былины, повести, исторические романы, выполнял эскизы для росписи церквей, работал над картонами для мозаик храма Спаса на Крови.

За свою короткую жизнь (умер весной 1904 года в собственной мастерской, а похоронен был в селе Добром, «возле той церкви, для которой писал когда-то пожертвованные иконы») Андрей Рябушкин создал более сотни картин и тем самым сохранил для нас красоту безвозвратно ушедшего времени.