Статьи

«И по сердцу эта картина
Всем любящим русский народ!»

Николай Некрасов.

С фамилией Венецианов хорошо быть художником, и, видимо, предчувствуя появление гения в своём роду, греки Михапуло-Проко сделались когда-то Венециановыми.

Было это ещё в галантном восемнадцатом столетии, когда те самые Проко приехали в Россию из Венеции. Грек-венецианец обратился Венециановым, пустил корни. Его сыновья женились на русских и считались русскими.

Семья Венециановых была честной и зажиточной - торговали и луковицами тюльпанов, и кустами смородины, …и картинами. Юный Алёша тоже готовился к «негоциям», как тогда называли бизнес и параллельно с этим учился рисовать. Самостоятельно!

Торговля не увлекала - пошёл на службу. В сознательном возрасте, будучи молодым чиновником, Венецианов нанял себе учителя, а потом пробился к Владимиру Боровиковскому.

Светлый романтик и певец крестьянской неповторимой красы - Алексей Венецианов начертал особую страницу в истории искусств. Он поэтизировал тех, кого считали «тягловым сословием».

Крепостного не воспринимали полноценным хомо-сапиенс. Единицы работо-часов. «Степан Пробка, Михеев-каретник и какой-то Петр Савельев Неуважай-Корыто», - как списки в "Мёртвых душах".

Помещики относились к своим «душам» по-разному, чаще - нормально, как к средству производства, которое лучше не портить. Салтычиха была редкостью, оттого и дело оказалось громким, и провела кровавая барыня остаток века в страшнейшем заточении.

Встречались князья-просветители и графы-театралы, создававшие крепостные труппы в духе Шереметевых; случались добрые и крепкие владетели, почитывавшие аглицкую прессу по земледелию; попадались кутилы, растлевавшие подвластных девушек и проматывавшие в штосс наследие предков.

В общем, крестьянская жизнь зависела от жеста Фортуны - кому как повезёт с барином. Бывало, что и в Италию отправляли учиться, и вольную давали. Сам Венецианов, женившись на дворянке и получив её имение, учил талантливых мальчишек рисованию.

Но обо всём по порядку!

В Государственной Третьяковской Галерее (в Инженерном Корпусе) проходит масштабная выставка Алексея Гавриловича Венецианова (1780-1847 гг.).

Представлены почти все его работы, за исключением тех, что уехали в Германию на совместную экспозицию, посвящённую романтизму XIX века.

Проект получил название "Пространство, свет и тишина" - даны ключевые точки венециановского стиля.

Видеть свет - осязать пространство - слышать музыку тишины, чуть нарушаемой полётом шмеля в знойный день или слаженной песней косцов где-то очень далеко - не то за лесом, не то в Вечности.

Вот автопортрет, не вполне характерный для эпохи. Тогда обязательно писался сложный фон - мастерская, атрибуты, бюст императора, малиновая штора с кистями.

Тут - ничего. Задник малопонятного, но интересного цвета - золотисто-коричневый, густой и вязкий.

Впоследствии Александр Бенуа скажет: «К числу прекраснейших его произведений принадлежит его собственный портрет, написанный сочно и жирно, в приятных, густых серо-жёлтых и жёлто-чёрных тонах, никого из современников его не напоминающих».

Такое чувство, что мастер вглядывается именно в зрителя и пишет …нас.

Мы привыкли к «хитам» из крестьянской серии, но Венецианов охотно писал портреты людей своего круга, а также родственников.

Можно увидеть портреты его матери - Анны Лукиничны и жены - Марфы Азарьевой, но если первая вещь - сугубо парадная, созданная по канонам ушедшего Галантного века, то вторая - семейная, личная.

Судьба Марфы Венециановой не была праздничной - муж больше любил «искусство в себе», а заодно «себя в искусстве». Ему уж за тридцать, а он всё занят штудиями!

Тому доказательство - копии с шедевров Эстебана Мурильо "Отдых на пути в Египет" и Луки Джордано "Оплакивание Христа", сделанные в начале 1810-х.

Любопытна вариация на тему полотна Франсуа Гранэ "Внутренний вид хоров в церкви капуцинского монастыря на площади Барберини в Риме" - копируя эту популярную картину, Венецианов учился подавать рассеянный свет.

Это одна из самых трудных задач в интерьерной живописи!

В 1819 году чиновник попросил об отставке (напомню, что всё это время он исправно ходил на службу, а творил в свободные часы!) и Венециановы переехали в Сафонково - женино именьице.

Тут наконец-то подлинно раскрылся талант этого зрелого, почти сорокалетнего человека. Искусствоведы считают картину "Гумно" переломным моментом в творчестве художника.

Нашлась тема. Крестьянин - его душа, заботы, смыслы, грёзы. "Гумно" - фотографическая вещь. Мужики и бабы увидены в процессе; их движения как бы «схвачены» и запечатлены в спешном порядке. Это не самая техничная работа, но тут есть живая динамика.

Центральным экспонатом является, конечно же, весенняя феерия "На пашне". Здесь всё - театрально. Пейзанская богиня будто бы исполняет балетный танец.

Её фигура и жесты списаны с античных барельефов, а сидящий поодаль ребёнок похож на купидона. Венецианов доказал - человек прекрасен вне зависимости от его происхождения и положения.

Любая Матрёна - матрона. Некрасов не выдумывал, когда изрекал: «Красавица, миру на диво, / Румяна, стройна, высока, / Во всякой одежде красива, / Ко всякой работе ловка».

Венецианов передавал свет, исходивший от всех этих Матрён и Прасковий. Они тоже - пригожи. У них есть достоинство. Барышня может переодеться крестьянкой, а крестьянка - Персефоной, зовущей весну.

Александр Бенуа высказался точно и непредвзято: «Несмотря на то что фигуры занимают значительную часть во всех его картинах, несмотря на то что часто они - или кукольны, или слащаво условны (это уже в угоду времени),

общее впечатление от его произведений остается вполне жизненным, от них необычайно веет теплотой и настроением».

Очаровательна "Крестьянка с бабочками" - девушка в алой косынке, держащая серп, как дамы держат веер. Мотив бабочек Венецианов потом будет использовать не единожды и тому пример - хрестоматийные "Жнецы".

И снова - остановившийся миг. Бабочки на долю секунды присели на руку. Взмах - и мелькание крыльев. Жара. Золото ржи. Горячее марево полдня.

Всё тот же Бенуа вопрошал: «Кому в целой русской живописи удалось передать такое истинно летнее настроение?»

"Крестьянка с васильками", "Крестьянка с косой", "Жница", "Девочка с гармоникой", "Девушка в платке", "Гадающие девушки" - задумчивые, утончённые, свежие, дивные.

О Венецианове распускались грязные слухи - он, мол, завёл себе целый гарем, а «служенье муз» - так, ширма для «разврата грязного и мелкого тиранства», как сказал Некрасов, правда, по иному поводу.

Ему гадко завидовали - венециановские работы нравились императору. Николай I даровал художнику звание придворного живописца, а две его картины - "Мальчик с лыками" и "Крестьянка с грибами" отослал своему тестю - прусскому королю Фридриху-Вильгельму III.

Тевтонец высоко оценил славянский дар - изображение крепостных из Тверской губернии висели в королевском кабинете дворца Бабельсберг.

Не все модели безымянны - так, известен персонаж с портрета "Захарка". Этакий некрасовский мужичок-с-ноготок! Это был сын пахаря Федула Степанова из деревни Сливнево.

Барин взял мальчика себе в дворовые. К слову, этого мальчишку легко заметить и на других полотнах. Тут Венецианов отходит от ампирно-ренессансной манеры и пишет всё, как есть - и пытливо-настороженные глаза, и вздёрнутый носик, и красные от мороза щёки.

Не забывает Венецианов и о друзьях. Так, эффектен и при том лаконичен портрет Марии Философовой, владелицы имения Богдановское Псковской губернии, где художник часто гостил.

Отлично выписаны букли, именовавшиеся «взбитыми сливками», воздушный чепец, декольтированное платье из муара, меховое боа - Венецианов умел созидать репрезентативные портреты, но они его не увлекали.

Значительное место отведено школе, которую выпестовал мастер на свои - не такие уж великие - средства. Ему помогал Василий Жуковский - искренний друг просвещения.

Бенуа восхищался этим почином: «Количество его учеников для того времени, когда художественные школы еще не загромождались барышнями-любительницами и всяким вздорным элементом, было громадно - свыше 60 человек,

и большую часть из них Венецианов содержал на свои средства, а для других из кожи выбивался в хлопотах о поощрении и вспомоществовании, сам же кое-как при этом существовал частными уроками и доходом от своей деревушки».

Особого внимания заслуживают сельские виды Григория Сороки - крепостного крестьянина, имевшего тонкую душу и столь изысканную внешность, что все его принимали за барчука.

Доля его - ужасна. Хозяин, Вышневолоцкий предводитель дворянства - Николай Милюков так и не дал вольную талантливому парню, хотя, причина крылась вовсе не в подлом характере господина.

Лидочка Милюкова была влюблена в своего раба, и тот отвечал ей взаимностью. Папенька смекал, что имей художник в кармане отпускную грамоту, барышня тут же ринется под венец.

Просьбы Венецианова и Жуковского звучали, как глас вопиющего в пустыне. Существует легенда, что Сорока покончил с собой из-за этой несчастной любви.

Реальность гораздо менее романтична - Сорока повесился уже после отмены крепостного права. Эти муки невозможно совместить с полупрозрачной прелестью его деревенских пейзажей!

Другой ученик Венецианова - Капитон Зеленцов пришёл учиться к Венецианову, будучи тридцатилетним. До этого он рисовал лубки, иллюстрировал книги, писал портреты, но его работы несли на себе отпечаток дилетантизма.

Венецианов обучил Зеленцова всему, что умел сам, и тот сделался бытописателем дворянской жизни и автором картин в жанре Zimmerbilder, что буквально означает «картины, образы комнат».

Анфилады, кабинетики, диваны, рояли и комоды - главные герои, тогда как мужчины во фраках лишь фоновое приложение к шторам и колоннам.

Отдельная тема - дочери Венецианова, способные, хорошенькие Фелицата и Сашенька. Их портреты представлены в одном из выставочных залов.

Обе учились у отца, причём Александра подавала серьёзные надежды. К сожалению, девочки так и не смогли выработать свой почерк, находясь под влиянием харизматичного папы.

Схоронив его, Саша и Фелицата растерялись, не имея практически никаких средств к существованию. Более того - они так и не вышли замуж.

Гибель художника окружена легендами. Согласно официальной версии, то был несчастный случай на дороге.

Дочь Александра описывала это так: «Кучер потерял силы удерживать лошадей, его первого сбросило на дорогу, и он лежа, видел, как повозку свалило на бок, и батюшка имел духу схватить вожжи,

когда тройка неслась, потом сваливает батюшку не совсем на дорогу, но, волоча его и ударяя обо что встречалось, и, наконец, сбросив так, что он остался на дороге без дыхания».

Это как сбивчивые показания, даваемые следователю.

Однако ходили упорные слухи, что художника забили крестьяне. Всего-навсего «шерше ля фам». Дворовая девица Елена Никитина, позировавшая Венецианову, стала его наложницей и уже примеривала на себя роль госпожи.

Справедливости ради, это случилось уже после того, как барин овдовел. Фаворитка унижала прислугу, заносилась в общении со старостой и приказчиком, помыкала людьми.

Возникает вопрос: почему в этом случае убили хозяина, а не виновницу сего позорища? Отомстили старику за его мужскую слабость?

Как бы то ни было, Венецианов остался в памяти, как один из русских гениев.

Он видел свет! «Венецианов не был только скромным начинателем, - вещи, в которых он просто и цельно выразился, рисуют его нам как первоклассного мастера и необычайного человека, которым вполне должна гордиться Россия», - полагал Бенуа, и добавить-то нечего.