Энциклопедия

Крылов Иван Андреевич русский поэт, баснописец, переводчик, драматург, журналист, издатель, сотрудник Императорской Публичной библиотеки, Статский Советник, Действительный член Императорской Российской академии (1811), ординарный академик Императорской Академии наук по Отделению Русского языка и словесности (1841).

Родился в Москве в семье армейского офицера. В мемуарах Ф. Булгарина сообщается о детстве Крылова: «Воспитывался он дома, по тогдашнему обычаю, т. е. был вскормлен и обучен русской грамоте, четырем  правилам арифметики и молитвам. Иван Андреевич сказывал мне, что этим он обязан своей матери, доброй, тихой и набожной женщине. Отец его был человек добродушный, храбрый, но крутого нрава, и мало занимался семейством». Тем не менее известно, что в Крылове рано проявились музыкальные и математические способности.

С 1775 Крыловы живут в Твери. 10-летний Крылов записан на службу подканцеляристом в Калязинский нижний земской суд. В 1778 умирает отец, и семья Крыловых, состоявшая к тому времени из 4 чел. (престарелой бабушки, матери и годовалого брата Левушки), остается без всяких средств к существованию, поскольку никаких вотчин у капитана Крылова не было. Единственная надежда — подканцелярист Крылов, приступивший к исполнению своих канцелярских обязанностей на месте службы покойного отца.

В августе 1783 семья Крыловых отправляется в Петербург, надеясь выхлопотать хоть какое-то подкрепление за 27-летнюю беспорочную и ревностную службу отца. Поселяются на окраине столицы — в Измайловском полку. Живут на крохи, которые зарабатывает мать чтением псалтири на похоронах, а будущий баснописец — перепиской прошений и писем солдат. Благодаря сослуживцам отца, Крылов получает место канцеляриста в Петербургской казенной палате. Существуют известия, что еще в Твери Крылов написал комическую оперу «Кофейница» о плутовских приемах гадательниц на кофейной гуще.

В столице молодой драматург сближается со знаменитым актером И.А. Дмитриевским и др. не менее знаменитыми представителями петербургской сцены П.А. Плавильщиковым, С.Н. Сандуновым. В 1785—86 создает трагедии «Клеопатра», «Филомела», оперу «Бешеная семья», комедию «Сочинитель в прихожей», но ни одна из них не увидела свет. Первой его публикацией были стихи и эпиграммы, появившиеся в журнале «Лекарство от скуки и забот». В 1787 Крылов лишается самого дорогого и близкого человека — матери, которую он боготворил.

Несмотря на явные неудачи, Крылов продолжает писать комедии и оперы, изобразив в «Проказниках» своих «благодетелей» — драматурга Я.Б. Княжнина и директора Императорских театров П.А. Соймонова. Разразился скандал. Крылов посылает Княжнину письмо, пронизанное едким сарказмом: «Обижая меня, вы обижаете себя, находя в своем доме подлинники толико гнусных портретов». Второе письмо он направляет Соймонову.

В этих письмах-памфлетах Крылов прощается со своей театральной молодостью. После отлучения от театра он публикует в журнале «Утренние часы» оду «Утро»» и несколько басен, среди которых «Стыдливый игрок» и «Судьба игроков». Но продолжения им не последовало. Крылов выбирает для себя другое поприще — журнальное. В «Московских ведомостях» появляется объявление «на выходящее вновь с января сего 1789 года ежемесячное издание под заглавием “Почта духов”». Это был журнал одного автора, своеобразный сборник сатирических новелл и публицистических фельетонов Крылова.

Августовский номер «Почты духов» за 1790 был последним. Но Крылов не падает духом. Совместно с И. А. Дмитриевским, П.А. Плавильщиковым и молодым литератором А.И. Клушиным он основывает «Типографию Крылова с товарищи» с книжной лавкой при ней. В 1792 друзья-единомышленники начинают выпускать журнал «Зритель». «Ему казалось, — отмечал П.А. Плетнев, — что периодическими изданиями и заведением собственной типографии можно приобрести все: независимость, известность и деньги». Ни «Зритель», ни «Санкт-Петербургский Меркурий» не принесли желаемого результата. Последним стихотворением Крылова в «Меркурии» была ода «К  счастию», в которой звучали горькие слова:

«Вот как ты, счастье, куролесишь;
Вот как неправду с правдой весишь!»

В 1794 Крылов покидает столицу. Начинаются годы скитаний по российским городам и весям. Но к литературной деятельности Крылова это не имеет никакого отношения. Он полностью отдается другой страсти, полностью овладевшей им: становится карточным игроком. Не любителем, а профессионалом.

Крылов ездит по игорным домам Ярославля, Н. Новгорода, Тулы, Тамбова, Саратова, проводя дни и ночи в карточном угаре. Игорные дома были запрещены указом императрицы в 1795. Составлялись реестры игроков, подлежащих высылке в Сибирь. В них значилось и имя Крылова, который предпочел отсидеться в глуши. Он живет в подмосковном имении гр. Татищева, а затем принимает предложение влиятельного опального вельможи кн. С.Ф. Голицына, становится его личным секретарем и учителем младших детей. Так он оказывается в княжеском имении Казацкое, принимая участие в домашних концертах в качестве скрипача. А для домашнего театра пишет шуто-трагедию «Подщипа, или Триумф».

«Дней александровых прекрасное начало» сказалось и на судьбе Крылова. Князь Голицын получает должность лифляндского генерал-губернатора, а Крылов становится правителем канцелярии. Но, как отмечают биографы, «вскоре, однако ж, обнаружилась его неспособность к такой должности». Правитель канцелярии большую часть времени проводит не за служебным, а за карточным столом. В 1803 Крылов покидает Ригу. Он возвращается в столицу и, несмотря на все превратности судьбы, решает все начать сначала.

1805—1809 — самые плодотворные в творчестве Крылова-драматурга. На столичной сцене одна за другой ставятся его пьесы: «Пирог», «Модная лавка», волшебная опера «Илья Богатырь», комедия «Урок дочкам». Это был триумф Крылова-драматурга, на фоне которого весьма скромно выглядела публикация трех его переводов басен Лафонтена, появившаяся в 1806 в январском выпуске «Московского зрителя». Но именно эта публикация положила начало триумфа Крылова-баснописца.

Пьесы Крылова (особенно «Модная лавка») и в дальнейшем десятилетиями не сходили со сцены, принадлежа к классическим образцам русской драматургии н. XIX в. Но в 1808 «Драматический вестник» публикует 17 басен Крылова, а в 1809 выходит первое отдельное издание 23 басен, которые и определят всю его дальнейшую судьбу.

В 1808 его зачислили на службу в Монетный двор, и с этого года стали регулярно выходить басни. В 1809 появилась первая рецензия. Она принадлежала В.А. Жуковскому. К этому времени относится и сближение Крылова с А.Н. Олениным. Он вошел в Оленинский кружок, в котором обрел самых верных друзей и почитателей.

В декабре 1811 выходят «Новые басни Ивана Крылова». Его избирают в члены Российской академии. После смерти графа А.С. Строганова, являющегося одновременно президентом Императорской академии художеств и директором Императорской публичной библиотеки, император назначает на эти высокие должности Оленина. В январе 1812 Оленин приглашает Крылова на должность помощника библиотекаря. Помимо Крылова в Императорскую библиотеку были зачислены К. Батюшков, Н.И. Гнедич, А.Х. Востоков, М.Е. Лобанов, позднее — А.А. Дельвиг, М.Н. Загоскин.

В октябре — ноябре 1812 в журнале «Сын Отечества» появились знаменитые крыловские патриотические басни «Волк на псарне», «Обоз», «Ворона и Курица», которые сразу же приобрели колоссальную популярность. Этому во многом способствовали народные лубки на сюжеты басен Крылова о войне 1812, распространившиеся по всей России в десятках тысяч экз. К. Батюшков писал из действующей армии сослуживцу по библиотеке Н.И. Гнедичу: «Скажи Крылову, что … в армии его басни все читают наизусть».

Широкую известность в действующей армии получил и рассказ о том, как после кровопролитного сражения под Красным М.И. Кутузову была передана собственноручно переписанная для него Крыловым басня «Волк на псарне». Кутузов собрал вокруг себя солдат и офицеров и обратился к ним со словами: «Вот послушайте, господа!» Он вынул из-за пазухи листок с басней Крылова и прочел ее вслух. При словах «Ты сер, а я, приятель, сед», прочтенных с особенной выразительностью, фельдмаршал снял фуражку и указал на свои седины. В ответ раздались одобрительные отзывы и громкое «Ура!»

Самыми популярными литературными произведениями во время Отечественной войны 1812 были патриотические басни Крылова и «Певец во стане русских воинов» В.А. Жуковского.

К 1815 относится сближение Крылова с двором матери-императрицы Марии Федоровны, которая приложит немало усилий, чтобы поправить его здоровье после удара (паралича) в 1822, приглашает его в Павловск под присмотр придворных врачей.

В 1825 в Петербурге выходит новое иллюстрированное издание басен Крылова в 7 томах, а в Париже — иллюстрированное издание на русском, французском и итальянском языках. Предисловие к этому изданию Лемонте было опубликовано в «Сыне Отечества». На эту публикацию и откликнулся летом 1825 А.С. Пушкин из Михайловской ссылки, подчеркивая значение и своеобразие басен Крылова. В это время П. Вяземский в письмах к Бестужеву и Пушкину пытался убедить их, что золото басен И.И. Дмитриева гораздо лучшей пробы. «Что выдало ему открытый лист на общенародное уважение? — писал он Бестужеву. — “…А, моська! Знать она сильна, что лает на слона” и шутки подобные, да вот и все!»

Князь Вяземский (и он был не одинок) «не допускал появления Хавроньи в поэзии» (слова Олениной), он отстаивал ее «чистоту». Ответ Пушкина на все эти доводы Вяземского был однозначен. «Милый, — писал ему Пушкин, — грех тебе унижать нашего Крылова. Твое мнение должно быть законом в нашей словесности, а ты по непростительному пристрастию судишь вопреки своей совести и покровительствуешь черт знает кому. И что такое Дмитриев? Все его басни не стоят одной хорошей басни Крылова».

Во время мятежа Крылов оказался на Сенатской площади. Оленина записала: «Крылов 14 декабря пошел на площадь к самим бунтовщикам, так что ему голоса из каре закричали: “Иван Андреевич, уходите, пожалуйста, скорей”. И когда он воротился в батюшкин дом, его спросили, зачем он туда зашел, он отвечал: “Хотелось взглянуть, какие рожи у бунтовщиков. Да не хороши, нечего сказать”».

В апреле 1928 на чердаке Жуковского Крылов вместе с Вяземским, А.С. Грибоедовым, Плетневым присутствует при чтении Пушкиным «Полтавы». Он часто посещает субботники Жуковского на 4-м этаже Шепелевского дворца (олимпиадинском чердаке), где по будням тот вел занятия с наследником престола, будущим царем-освободителем Александром II, а по субботам принимал в своем просторном кабинете друзей-писателей. Крылов был одним из самых желанных гостей, своеобразной достопримечательностью столицы. На чердаке Жуковского он познакомился с молодым Гоголем, князь В. Одоевским, легендарным Д. Давыдовым, приехавшим из Воронежа поэтом-прасолом А. Кольцовым.

Но не меньшей популярностью, чем басни, пользовались остроты Крылова, всевозможные анекдоты о нем. Некоторые современники даже считали, «что лично Крылов был выше своей печатной славы».

Почти во всех воспоминаниях и анекдотах о Крылове, наряду с его забывчивостью, неопрятностью, присутствует и «гастрономическая» тема. Современники сохранили в воспоминаниях и письмах именно тот образ поэта-баснописца, который он, будучи выдающимся драматургом, создал сам. Оленина вспоминала: «Я осмелилась раз, еще в юных летах, заметить Крылову, зачем он выбрал такой род стихотворений. Отвечал он мне: “Ах, фавориточка: ведь звери мои за меня говорят”». Точно так же и в этой пьесе, в этом театре одного актера, каковым и был сам баснописец, люди говорили за него и о нем. Плетнев не случайно подчеркивал: «Трудно найти человека, которого жизнь была бы до такой степени обогащена анекдотическими событиями, как жизнь Крылова.

По своему характеру, привычкам и образу жизни он беспрестанно подвергался тем случаям, в которых выражаются резкие особенности ума, вкуса, добродушия или слабостей. Если бы можно было собрать в одну книгу все эти случаи и сопровождавшие их явления, они составили бы в некотором смысле энциклопедию русского быта и русского человека — в виде Крылова». И в этой энциклопедии особое место занимала, по выражению Вяземского, застольная летопись. Лобанов писал: «Любил покушать наш Иван Андреевич! Не многие осмеливались с ним состязаться в этом деле; он выдерживал в гастрономии сильные поединки и всегда оставался победителем».

В 1828 Крылов передает право на издание своих басен А.Ф. Смирдину. По подсчетам Лобанова с 1809 по 1843, т. е. со времени выхода первого издания до последнего прижизненного, было продано 77 тыс. экз. «С этим итогом, — отмечал он, —  единственным явлением в нашей словесности, никакое сочинение на русском языке не может не только состязаться, но и приблизиться к нему. Немудрено: ими усладились и дети, и старцы, и простолюдины, и вельможи. Они составляли в полном смысле русскую народную книгу».

Через год, на чествовании «пятидесятилетних занятий и успехов Крылова на поприще русской словесности», здравицы в его честь произнесут министр народного просвещения гр. С.С. Уваров, Жуковский, а от имени младших деятелей В. Одоевский. В  честь юбилея по Высочайшему повелению была выбита памятная медаль с портретом Крылова, по общественной подписке учреждены 2 Крыловские стипендии для неимущих учеников гимназий.

Умер Крылов в кругу семьи, обретенной на закате дней. Отпевание и вынос тела происходили в Исаакиевской церкви в Адмиралтействе, а затем через весь Невский проспект мимо Императорской публичной библиотеки погребальная процессия последовала к Александро-Невской лавре. «Будущее поколение, — писала “Северная пчела”, — знающее наизусть поучительные рассказы дедушки Крылова, студенты здешнего университета окружили гроб, поддерживали балдахин и несли ордена. При сопровождении гроба в Александро-Невскую лавру множество народу следовало за печальною процессиею и встречало ее на улицах. Отцы и матери провожали добродушного наставника своих детей; дети оплакивали своего любимого собеседника и учителя, весь народ прощался со своим писателем, равно для всех понятным, занимательным и поучительным».