панорама русской жизни

Реформа РАН не отвечает интересам ни страны, ни самих учёных

В интерью Виктор Васильевич Шепелёв – доктор геолого-минералогических наук, профессор, заместитель директора по научной работе Института мерзлотоведения им. П.И. Мельникова Сибирского отделения Российской академии наук, автор множества научных монографий, посвящённых проблемам Севера.

– Виктор Васильевич, в чём всё-­таки смысл реформы РАН?

Вроде бы цель ясна и прекрасна – сделать науку более эффективной. Только какими методами предлагают этого добиться? От Российской академии наук, по сути, отделены её подразделения. Теперь наш, например, институт подчиняется ФАНО (Федеральному агентству научных организаций). А возглавляют эту структуру люди далёкие от науки – менеджеры и чиновники.

Благие намерения – оградить Российскую академию от хозяйственных проблем – фактически обернулись тем, что ФАНО контролирует абсолютно всё! Из­за бумажной волокиты и отчётности, которая выросла в разы, некогда заниматься первоочередными задачами. Но самое главное – ФАНО уже вмешивается в чисто научные проблемы, контролируя научную стратегию и кадровые вопросы.

– А сколько в нашей стране получает учёный?

Смотря где и смотря какой учёный… Например, человек занимается какой-­то фундаментальной проблемой, которая только начинает вырисовываться. Неизвестно, будет ли результат, а ФАНО требует от нас результата поквартально. Но учёный не барон Мюнгхаузен, у которого на каждый день запланирован подвиг! Прикладная наука преобразует настоящее, а фундаментальная творит будущее, и она не зависит от ежеквартальной отчётности и количества опубликованных статей. А вот зарплата – зависит! Учёный теперь у нас оценивается не по вкладу в науку, а по какой­-то бухгалтерии. Причём публиковаться следует исключительно в рейтинговых журналах, то есть за рубежом.

Все наши открытия и новые результаты мы отдаём западному читателю. До нашего они не доходят. Потому что в России с популяризацией науки уж совсем плохо дела обстоят. У нас ничтожно мало научных газет и журналов. Почти нет телевизионных программ на эту тему… Чем занимаются сотни наших институтов? Как продвигаются исследования в той или иной сфере? Никто не знает!

– Но вот с этим, насколько я знаю, вы боретесь лично…

Да, в 2001 году было сделано предложение тогдашнему президенту Республики Саха (Якутия) Михаилу Ефимовичу Николаеву о выпуске республиканского научно­-популярного журнала. Он поддержал эту идею, сказав мне тогда: «Вот вы этим и займитесь!» С тех пор вышло 27 номеров журнала «Наука и техника в Якутии». Мы пишем о фундаментальных исследованиях и современных технологиях, о видных учёных, гипотезах, экологии и так далее. То есть стараемся заинтересовать самую разную аудиторию. До 2014 года молодёжь активно шла в науку, а вот реформа её опять вспугнула…

– А какие качества должны быть в человеке, чтобы его влекла наука?

Любопытство. И ещё человек должен быть фантазёром. Богатое воображение – одно из главных составляющих научной деятельности. Ну и, как ни громко это звучит, любовь к родному краю, желание предотвращать природные катастрофы или минимизировать их последствия.

– Кстати, о катастрофах. Вы входили в комиссию, которая была сформирована во время наводнения на Лене в 2001 году. К каким выводам вы тогда пришли?

Лена начинается в Иркутской области и течёт на север. А вскрываются реки с юга. Если ледоход идёт слишком быстро, волна вскрытия стремительно подходит к северному участку, а река не готова! Ленское наводнение можно было бы предотвратить, если бы мы не потеряли в предыдущие годы множество метеостанций. Просто не было данных, чтобы сделать чёткий прогноз. Геологи, гидрогеологи, мерзлотоведы, входившие в комиссию, разработали программу, чтобы случившееся не повторилось. Были построены защитные дамбы в Ленске, Олёкминске, Якутске.

Вечная мерзлота – это ведь очень солидное по объёму природное явление. Достаточно сказать, что она занимает 25 процентов суши нашей планеты и 65 процентов территории России. Россия – страна вечной мерзлоты. И на этой громадной территории строятся города, развиваются промышленность, сельское хозяйство, идёт разработка штолен, карьеров.

Вечная мерзлота – фундамент всей нашей жизнедеятельности. И при этом коварное явление. Надо знать её характер, изучать закономерности, чтобы предотвращать опасности. К нам обращается множество самых разных организаций, наши исследования очень востребованы.

Когда-­то Институт мерзлотоведения находился в Москве. Ещё в 1939 году его создал академик Владимир Афанасьевич Обручев, тот самый, что написал роман «Земля Санникова». Но институт «настигла» реформа 60-­х. Никита Сергеевич Хрущёв сказал как отрезал: «Какая мерзлота в Москве? Закрыть институт в столице!» Из предложенных на выбор мест (Красноярск и Якутск) был выбран Якутск, потому что у нас здесь существовала мерзлотная станция.

– Вроде бы логично.

Логично, но недальновидно. Тогда геокриология (синоним термина «мерзлотоведение») очень много потеряла, потому что поехали во вновь образованный институт только немногие «декабристы». Я уж не говорю о том, скольких мы потеряли в реформенные 90­е! Нам пришлось закрыть Читинскую научно-­исследовательскую станцию. Между тем каждая станция уникальна, потому что изучает мерзлоту определённого типа. В Алма-­Ате – высокогорную, в Игарке – арктическую, в Магадане – вечную мерзлоту тихо­океанского типа…

– Каков удельный вес Якутии в природной картине мира, мировом климатическом процессе?

Он огромен! Вдумайтесь только, площадь республики – 3 миллиона квадратных километров! А под вечной мерзлотой залегают подземные воды. Причём и артезианского типа. То есть когда скважина вскрывает этот водоносный пласт, подземная вода может бить фонтаном. Так же, как во французской провинции Артезии, откуда и пошёл этот термин. В Центральной Якутии был выявлен один из крупнейших артезианских бассейнов мира. Его площадь – около миллиона квадратных километров. Это огромные запасы чистейшей воды.

В республике есть родники с расходом около 800 тысяч кубометров воды в сутки. Чтобы представить себе, сколько это, достаточно сказать, что весь город Якутск «выпивает» не больше 40 тысяч кубометров в день. Родники – тема моей дипломной работы и страсть всей жизни. Ещё учась в Новочеркасском политехническом институте, я приехал в республику на практику и попал в гидрогеологическую экспедицию. Мы объехали тогда всю Центральную Якутию. Я влюблён в эту землю!

Вечная мерзлота – это ведь не что-­то застывшее, а динамично развивающееся явление. Примерно 20 тысяч лет назад её мощность и площадь были гораздо значительней, чем сейчас. Вечная мерзлота тогда охватывала практически всю Европу.

– 20 тысяч лет назад! Трудно даже представить…

В геологическом смысле это мизер, если вспомнить о том, что возраст Земли – 4–5,5 миллиарда лет.

– Развейте, наконец, сомнения. Мы сейчас являемся свидетелями чего? Потепления? Похолодания?

Это цикличный процесс. Нынешний период потепления, который начался в 70-­х годах прошлого века, подходит к концу. По нашим расчётам, в самое ближайшее время потепление пойдёт на спад. Период похолодания будет длиться до середины 50-­х годов. Так что общая тенденция – на похолодание, если брать за основу оптимистичный сценарий.

– А если нет?

Есть учёные, которые придерживаются исключительно техногенного фактора. Если это действительно так, то нас ждёт колоссальное потепление и, увы, катастрофическое будущее.

Беседу вела Елена Достовалова