Статьи

Признаться, не планировал отдыхать в Крыму, несмотря на то, что он теперь наш. Российский. Настораживали известная напряжённость и неопределённость «переходного периода». Да и противоречивые новости с полуострова не добавляли оптимизма, так необходимого хотя бы в краткий миг отпуска. Но, обзвонив знакомых и родственников, отдыхавших там летом, рискнул: даже самые отчаянные пессимисты и «капризули» советовали – надо ехать!

Настоящий подполковник

Нашим водителем оказался крепкий основательный мужик за шестьдесят. Юрий заикается, что удивительно для подполковника в отставке, но водит машину как бог. Мы мчимся по серпантину Южного берега Крыма. Кто бывал, тот знают, что из окна автомобиля можно рукой дотянуться до облаков, а под тобой – голубая бездна. Ощущение пассажира самолёта, попавшего в воздушную яму. Угадав моё напряжение, Юрий успокоил:

– Всю жизнь з-за рулём. 20 лет в с-спецслужбах. Ещё 15 – в ФСО. Раб-ботал с Чаушеску, Г-гусаком, Живковым, Хон-неккером… За 35 лет ни одной ав-варии…

И прибавил газу.
«Работал» – значит возил перечисленных лидеров компартий некогда братских стран во время их визитов в советский Крым.

Мы могли бы ехать до Ялты по нижней дороге, вдоль берега моря, а не лететь под облаками вровень с острыми вершинами гор, но в районе Ореанды в январе сошёл оползень. Движение здесь закрыли даже в реверсном режиме и пустили транспорт в объезд.

– До сих пор н-не могут решить, к-кому ремонт-тировать, – читает мои мысли Юра. – Данилыч в миг бы р-решил!

Я лихорадочно вспоминаю, кто бы это мог быть. Юра, не отрываясь от дороги и не снижая скорости, лезет в бардачок, тесня меня вглубь сиденья, достаёт помятое фото. Бросает мне на колени. На фотографии он, Юрий (но моложе, улыбчивее и сочнее нынешнего), Леонид Кучма и симпатичная женщина – простоватая, но ухоженная.

– Жена Д-данилыча, Людмила Ник-колаевна, – уточняет Юра. И добавляет простодушно. – Х-хороший человек. Не г-гнилой…

– Жена Кучмы – не гнилой человек. А кто гнилой, Юра?

– Порошенко! – не заикаясь, выпаливает Юрий. – Ребята из с-службы охраны рассказывали. В-везут его на с-совещание в Симф-фероп-поль. Все давно соб-брались. Ждут. А он: «К-купаться хочу!» – «Так оп-паздываем же!» – «Подождут!» Плав-вал с час, а его ж-ждали. Гнилой ч-челов-век!

И дальше Юрий сказал мне фразу, которую я повторю своими словами, чтобы не дробить её глубокий смысл особенностями речи автора. Есть люди, сказал Юра, которых радует процесс распада как таковой, потому что как личности они уже давно руины и понимают это. Они нравственно агонизируют и тянут в агонию остальных. Таков Порошенко. Такова нынешняя власть Украины.

От прежнего режима (и советского в том числе) подполковник спецслужб Юрий получил всё. Хорошую квартиру в Ялте, которую оставил детям, и «двушку» в нижней части Гаспры, напротив сановитого санатория «Днепр».

Приватизировал небольшой участок прямо под собственным балконом и возвёл на нём «фазенду», как он называет уютный сарайчик, в котором можно переночевать, заварить чаёк, усидеть бутылочку крымского муската с соседом, покурить, не спрашивая разрешения у жены.

– У-урожая с огорода – смех, – рассказывает Юра. – С сотню инжирин да с десяток помидор. Уч-часток приват-тизировал для того, ч-чтобы нич-чего р-рядом с домом не пос-строили.

Пол в квартире Юры с подогревом, но поздней осенью и зимой это не спасает от зябкого неуюта. В спальню приходится ставить электрообогреватели и значительно переплачивать за электроэнергию. Это одна из самых распространённых и существенных бытовых «мелочей» любого жителя Крыма. Спросил напрямую:

– Когда было лучше – сейчас, в составе России, или полтора года назад?

– Сейчас! – отвечает Юра, не спотыкаясь о барьер сомнения. – Д-дышать легче дома, чем в г-гостях.

– Но ведь выросли цены, – подогреваю я. – Туристов стало меньше – безработных больше…

– Не работают только лентяи и алкаши! Ц-цены, согласен, Москва поз-завидует. Но и пенсия моя и ж-жены выросла поч-чти вдвое. Я получ-чаю 40 000 рублей, жена – 13 000. Хватает. Ещё бы! Плюс Юра подрабатывает извозом. Где-то под Симферополем он включил радио. Обсуждали блокирование боевиками сухопутной границы Крыма. Юра тут же дал свою оценку событиям.

– П-провокация! «Нацики» хотят о себе нап-помнить. Крым с-снабжается х-хорошо, да и сам себя прок-кормит.

Но к чёрту политику! Я старался посмотреть на полуостров глазами обывателя. Глазами простого отдыхающего со средним достатком.
Я в Крыму десятый (юбилейный) раз. Есть что вспомнить и с чем сравнивать.

Форос без амбиций

В Форосе мы отдыхали несколько лет подряд, последний раз – в 2013-м. Восемь лет подряд, в августе или сентябре наш давний знакомый Коля встречал и провожал меня и мою семью у вагона фирменного поезда «Москва – Севастополь», чтобы за 500 гривен (тогда один доллар США равнялся восьми гривнам) отвезти в Форос.

Я был горд – не у каждого смертного есть свой человек в Форосе, а потому денег не считал, радуясь надёжному и постоянному месту под самым лечебным и щедрым солнцем южного побережья Крыма.

Как-то после моего очередного приезда, как только мы внесли вещи и рассчитались за месяц вперёд, Коля поехал в Германию за «фольксвагеном». Когда обмывали его машину белым крымским портвейном, и в шутку, и всерьёз сказал: «Тачку, Николаич, купил мне ты...»

Получалось, что если бы я не ездил каждое лето в Форос и не снимал у Коли комнату, а копил деньги, то «фольксвагеном» владел бы я, а не мой далёкий крымский приятель. Но, раскошелившись на аренду жилья в посёлке, ты получаешь в придачу зелёный рай.

Номер в отеле санатория стоит от 60 до 220 долларов в сутки, а ты, «дикарь», платишь в десять раз меньше, но имеешь всё то же самое: возможность дышать воздухом парка, где высажено более 200 видов реликтовых платанов, голубых елей, кипарисов, магнолий, грецкого дерева, каштанов;

кормить золотых рыбок в его прудах; играть в большой теннис на его кортах; резаться в пинг-понг; качаться на тренажёрах; читать стихи случайной ночной диве в уединённых беседках или на спрятанных в гротах скамейках; спускаться и подниматься по узким ступенькам, вырубленным в скалах...

В дальнейшем мы снимали не комнату, а квартиру. Наш крымский приятель Коля, помня наши перед ним былые заслуги, помог найти однокомнатную квартиру в блочном доме над «Гастрономом» всего за... 25 долларов в сутки. За что я платил по 25 долларов (если вычесть море, воздух, парк, солнце и фрукты)?

Телевизор в квартире не работал. Обеды мы готовили на электроплитке, стоящей на неработающей газовой плите в крохотной (больше двух человек не уместится) кухне. Если включали одновременно чайник и обе «грелки» электроплиты, срабатывал счётчик и ток вырубался во всей квартире.

Холодная вода в Форосе бывала два раза в день: утром – с 6 до 9 – и вечером – с 18 до 22. Горячую должны были давать в субботу и воскресенье (с 17 до 23), но «должны» и «обязаны» в Форосе часто не совпадают. Последнее неудобство было деликатного свойства – изнутри не закрывался туалет.

Других шероховатостей быта мы не испытывали. Да и об этих (честное слово, больше веселящих, чем раздражающих) мелочах я бы не вспомнил, если бы и по некоторым другим признакам не уловил тенденцию: жители Фороса богатеют и деградируют одновременно.

Ещё за два года до этого хозяйка постыдилась бы сдать в аренду квартиру с неработающим телевизором и без шпингалета на двери туалета. Она постыдилась бы гнать меня на ночь глядя менять гривны на доллары, так как ничего, кроме баксов, не признаёт.

Обменные пункты были закрыты, я уговорил знакомую барменшу в отеле санатория «Форос», и та свела меня с местным «папой», который наскрёб в своём кармане всего-то 245 «зелёных», а мне надо было 300.

Скрепя сердце хозяйка согласилась взять недостающую сумму гривнами, курс предложила самый невыгодный и унизительно пересчитывала «хохлобаксы» (так приезжие называли украинские деньги), причитая, что делает мне одолжение. При этом её не смущало, что моя жена, а не она, квартиросдатчица, вытирала пыль с мебели, мела пол, меняла бельё...

Чуть ли не единственный источник существования жителя Фороса – его жильё, полученное от государства во времена строительства санатория ЦК КПСС, а затем и дачи Горбачёва на мысе Сарыч. Три с половиной тысячи форосцев должны были обслуживать генсека, его семью и гостей элитного партсанатория.

В какой-то момент форосцы перестали служить – они стали прислуживать. Выросло целое поколение, мечтающее о чаевых. Поколение лакеев на «мерседесах». В шашлычных, барах, кафешках, в пляжных буфетах прислуживают молодые сильные парни. Можно найти достойную работу в соседних Ялте, Симферополе, Севастополе, можно учиться. Можно...

– А зачем? – спросил меня «дуже гарный хлопчик», контролировавший вход на пляж. – Отдыхающие за сезон оставляют нам столько, что профессор не заработает за год. Скоро мы будем брать с вас не только за море, но и за воздух...

Так (повторюсь) было 12 лет назад. Что изменилось?

Ветер перемен

Изменилась атмосфера. Дома всё-таки лучше, чем в гостях. Ликует сердце, когда ты приземляешься в Симферополе, а над аэро­портом реет российский триколор. Триколор над ялтинским портом. Российские флажки на мачтах яхт. Ими весело играет ветер…

Воздух не наэлектризован дорожным раздражением приезжих. Да, их меньше, чем, скажем, 12–15 лет назад, но ведь и очередей нет. Нет измождённых жарой и дорогой детей, спящих на газетах на полу вокзалов. Количество отдыхающих стало оптимальным условиям Крыма – не 5–8 миллионов человек за сезон, а 2–3 миллиона. (Санатории Крыма официально способны обслужить 250 000 отдыхающих.)

За клиента стали бороться. Выбор жилья огромен. На все вкусы. Мы, например, сняли ухоженную, недавно отремонтированную однокомнатную квартиру на третьем этаже пятиэтажки напротив санатория «Днепр» («Южный») в нижней Гаспре за 1300 рублей в сутки.

Хорошая мебель (гарнитур), новенькие холодильник и газовая плита, стиральная машина, телевизор, полный комплект посуды и постельного белья, балкон с видом на море, круглые сутки – холодная и горячая вода.

Близость ведомственного санатория стала роскошью, к которой мы тут же привыкли и приняли как данность. Великолепный (пожалуй, даже лучше форосского) парк. Пляжи под тентом и с лежаками. Кафе на пляже. Лифт в тоннеле скалы, поднимающий в парк. Дискотеки по вечерам на танцплощадке санатория.

Можешь питаться самостоятельно, а можешь договориться с санаторским начальством и завтракать, обедать и ужинать в столовой – 500 рублей в день. Мы готовили себе сами. Магазин (в минуте ходьбы от нашего подъезда) отвечает своему остроумному названию – «Кормилец».

Есть всё, как в московском продмаге средней руки. Но и цены (справедливости ради) тоже московские. Продавцы разводят руками: Сезон. Надо взять у отдыхающих максимум…

Психология продающего везде и всегда одинакова, а крымчан понять тем более можно – сезон скоро закончится, зиму надо прожить на то, что заработал летом. Да и в кубышку отложить. Прелести санаторского парка и его пляжей тоже не бесплатны: за вход – 60 рублей с человека.

В море, плавая кролем, врезался в упитанного дядю. Не дай бог с Украины. Был бы только повод – пошлёт «москаля» по матушке. Извинился, а дядя и не думал обижаться.

Оказалось, родился он в Люберцах, детство провёл в Якутске, учился в политехническом институте в Харькове. Там и остался. Улыбается, как ясное солнышко. Видно, что добрый по жизни человек.

Какие, спрашиваю, настроения в Харькове. Разные, отвечает. Но основная масса озлоблена на «нациков». Чтобы не ходить вокруг да около, «харьковчанин люберецкого розлива» рисует характерную картинку из жизни:

– Идут работяги в тоннеле метро. Хмурые. С работы. Устали. Кто-то в толпе кричит: «Слава Украине!» Мужики и бровью не шевельнут. Через какое-то время новый визг всё того же: «Слава Украине!» Ноль внимания. Снова провоцирует: «Слава Ук…» Один из работяг поворачивается и громко (эхо тоннеля усиливает голос) советует провокатору: «Да пошёл ты …!»

Мы беседуем, стоя в море. Хорошо, что я врезался именно в этого мужика...