Статьи

Введение

1. Как решить проблему оттока русских

1.1. Экономические, политические, культурные подходы

1.2. Этносоциологический подход к решению проблемы

1.3. Фактор казачества

1.4. Комплексный подход и конкретные меры

2. Три проекта развития Северного Кавказа

2.1. Предпосылки нынешнего положения

2.2. Три социально-политических проекта развития Северного Кавказа

2.3. Влияние русского фактора на три сценария развития Северного Кавказа

Заключение

Введение

После создания указом президента РФ Северо-Кавказского федерального округа (СКФО) интерес к происходящему в данном регионе со стороны политического и экспертного сообщества значительно возрос.

В то же время выполнение главной задачи, поставленной руководством страны, — модернизации Северо-Кавказского федерального округа — осложняется в первую очередь тем, что отток русского населения из республик Северного Кавказа, а именно, наиболее квалифицированных кадров, которые так необходимы сегодня для модернизационного скачка, продолжается по сей день.

Подавляющее большинство русских, покинувших республики Северного Кавказа в период с 1989 по 2015 год, как раз и представляло собой квалифицированную прослойку — учителей, врачей, инженеров, специалистов в области высоких технологий, научных работников.

В частности, по этой причине почти полностью остановлены предприятия оборонно-промышленного комплекса в Дагестане, обеспечивавшие до 80% экономики республики. И это лишь один из примеров. Совокупность подобных факторов в значительной степени и привела ситуацию к тому экономически депрессивному состоянию, с которым сегодня столкнулось руководство республик Северного Кавказа.

Несмотря на то что отток русского населения продолжается, действующие на Северном Кавказе правозащитные организации, в числе которых фонд «Мемориал», СОВА и т.п., фиксируют только те случаи нарушений, которые касаются исключительно притеснений представителей северокавказских этносов со стороны местных органов власти и федерального центра, в особенности со стороны силовых структур.

В то же время совершенно не придаются никакой огласке и рассмотрению факты нарушения прав русского населения, в частности факты притеснения русских со стороны как местной власти, так и местного «титульного» населения республик СКФО.

Именно в таком ключе формируется и информационная политика основных, прежде всего оппозиционных, новостных ресурсов. Из-за этого создаётся исключительно однобокая картина происходящего на Северном Кавказе.

Как ни странно, но в этом же ключе работают и местные СМИ республик СКФО, подконтрольные республиканским властям, замалчивая факты притеснения русского населения.

И если в первом случае основной целью является столкнуть между собой федеральное руководство РФ и западные структуры, занимающиеся мониторингом ситуации с правами человека, создав тем самым политические проблемы для руководства России в отношениях с руководством западных стран, то в ситуации с местными СМИ мотивы совершенно иные.

Республиканские власти Северного Кавказа боятся огласки фактов притеснения русского населения и продолжающегося оттока русских с Северного Кавказа в связи с тем, что не хотят портить общей имиджевой картины в своих республиках, что сказывается в конечном итоге на объёмах финансовых потоков из федерального центра в эти тотально дотационные регионы.

Следует также напомнить, что, например, в Ингушетии и Дагестане даже действовали федеральные программы по возвращению русских в эти республики, на которые были выделены средства из федерального бюджета.

Таким образом, в отношении темы оттока русских из республик Северного Кавказа, включая Адыгею, по сей день существует своего рода «заговор молчания». Местным властям невыгодно афишировать эти факты по экономическим соображениям.

Внешние же, преимущественно западные правозащитные фонды и курируемые ими СМИ создают однобокую картину происходящего, пытаясь политически столкнуть Россию и Запад, спровоцировав усиление политического давления последнего на российское руководство.

Исходя из всего вышеизложенного основной задачей авторов представляемого доклада стало проведение научного социологического исследования, призванного восстановить полноценную картину происходящего на Северном Кавказе, для того чтобы выявить причины оттока русских, описать их и представить полученные материалы руководству СКФО.

В дальнейшем на основе этих материалов могут быть приняты решения, которые устранят факторы оттока русских с Северного Кавказа, что должно обратить ситуацию вспять, а впоследствии привести к положительному сальдо миграции русского населения, т.е. к притоку русских, что в итоге поспособствует решению тех модернизационных задач, которые поставлены руководству СКФО федеральным центром. Всё это должно вывести этот регион из разряда убыточных[1].

Отток русских с Северного Кавказа заметен уже с конца 60-х, после «грозненского восстания» 1957 года, когда русские начали уезжать в результате этнического давления со стороны реабилитированных Хрущёвым чеченцев. Статистика оттока русских по годам и регионам неутешительна.

Так, Дагестан в период с 1979 по 1988 год покинуло более 31 тысячи русских, Кабардино-Балкарию — три с лишним тысячи, Северную Осетию — около 20 тысяч, а Чечено-Ингушетию более 56 тысяч человек[2]. Но уже за следующее десятилетие количество уехавших русских стремительно увеличилось.

Причины этого также подробно описаны во второй части доклада: среди них и начавшийся геноцид русских в Чечне, и стремительная этнизация и рост сепаратистских настроений, и распространение исламизма и, в конце концов, первая и вторая чеченские кампании.

Так, с 1989 года (последняя советская перепись населения) по 1998-й (последний год «хасавюртовского мира») Дагестан покинуло около 35 тыс. русских, Кабардино-Балкарию более 7, Северную Осетию около 9 тысяч человек. Рекордсменом, естественно, стали Чечня и Ингушетия — более 256 тысяч только добровольно уехавших[3].

К ним стоит прибавить насильственную «убыль» ещё 9 тысяч человек, и это согласно только официальной статистике. Сколько же всего «убыло» в период дудаевского геноцида в отношении русских — установить сейчас довольно сложно.

Ко всему этому, безусловно, не имеет отношения нынешнее руководство как Чечни, так и других республик Северного Кавказа, которое, напротив, содействует восстановлению этнического баланса, прилагая усилия к решению доставшихся им по наследству от прежних «руководителей» проблем.

Если по данным переписи 1989 г. общая доля русских в северокавказских республиках достигала 26% (в абсолютных цифрах — 1359 тыс. чел., при общей численности населения республик — 5305 тыс. чел.) и варьировала от 9% в Дагестане до 68% в Адыгее, то уже к переписи 2002 года этот показатель упал до 15%, или 994 тыс. человек.

То есть с 1989  по 2002 год отрицательное сальдо численности русского населения составило более 360 тыс. человек[4]. Помимо миграционного процесса это сокращение усиливалось и «естественной» убылью русских.

В Чеченской Республике число русских жителей сократилось за 1989-2002 гг. на 230 тысяч человек, а их доля в общей численности населения упала с 23% до 1,5%. В Республике Ингушетия эта доля также минимальна и составляет около 1%.

В Республике Дагестан численность русских уменьшилась с 9 до 4,7% (на 45 тыс.). В Карачаево-Черкесской Республике — с 53 до 38% (на 22 тыс. человек), в Кабардино-Балкарской Республике — с 32 до 23% (на 14 тысяч), в Республике Северная Осетия—Алания — с 29 до 23% (на 24 тыс. человек).

Только в Республике Адыгея доля русского населения сократилась не столь значительно — с 68 до 64% (на 4,4 тысячи человек)[5], что обусловлено местной спецификой, в том числе и анклавным расположением Адыгеи на территории Краснодарского края.

При этом индекс представленности (ИП) русских среди руководителей органов государственного управления в северокавказских республиках продолжает снижаться.

Если в 1989 году отношение количества представителей титульных этносов среди руководителей органов государственного управления и их структурных подразделений к руководителям из числа русских в Кабардино-Балкарии составляло 0,57, то в 1999 году этот же индекс в Кабардино-Балкарии составил 0,47. То же в других республиках: Северная Осетия — 0,58 в 1989-м против 0,36 в 1999 году и т.д.[6].

Притеснения русского населения в северокавказских республиках не закончились и в двухтысячных, что продолжает сказываться на сокращении численности русских. Так, в 2005-2007 гг., по данным Госкомстата, Карачаево-Черкесскую Республику покинуло не менее 20 тыс. человек (10,7% от общего числа русских в КЧР). Более 22 тыс. чел. (около 9% от общего числа русского населения) выехало из относительно спокойной Кабардино-Балкарии.

По-прежнему для русских крайне острой остаётся проблема получения высшего и среднего специального образования. Эта проблема во многом определяет миграционные установки русской молодёжи. Так, например, в Карачаево-Черкесии индекс представленности (ИП) русских в численности выпускников высших учебных заведений республики в 2006 г. был в 2,3 раза ниже ИП карачаевцев и черкесов, вместе взятых, — соответственно 0,55 и 1,26.

Современные социологические опросы показывают, что русское население по сей день склонно к отъезду из республик Северного Кавказа: около одной трети опрошенных. Так, 31% русских жителей Нальчика (Кабардино-Балкария) хочет уехать в другой российский регион, а среди кабардинцев и балкарцев таких только 9%.

Во Владикавказе о желании покинуть Северную Осетию заявили 17% русских и 9% осетин, в Майкопе — 28% русских и 1% адыгейцев. Значительная часть русских считает складывающиеся в регионе межэтнические отношения плохими. В Ингушетии так считает половина русских и только 9% ингушей. В Карачаево-Черкесии — четверть русских, 8% карачаевцев и 11% черкесов.

Русское население Северного Кавказа открыто говорит об ограничении своих прав. В Ингушетии об этом говорят 57% русских и 25% ингушей; в Чечне — 40% русских и 21% чеченцев; в Кабардино-Балкарии — 29% русских, 9% кабардинцев и 21% балкарцев; в Дагестане — 17% русских и 13% дагестанцев.

Во Владикавказе о неравенстве для разных этносов возможности получения высшего образования заявили 54% опрошенных русских и 25% осетин; в Грозном — 40% русских и 17% чеченцев; в Назрани — 43% русских и 16% ингушей; в Нальчике — 54% русских, 56% балкарцев и 25% кабардинцев.

Об этническом неравенстве при трудоустройстве заявляют 56% русских в Карачаево-Черкесии; в Чечне — 79%; в Кабардино-Балкарии — 73%; в Адыгее — 68%. О связи своего этнического происхождения с тяжёлым материально-экономическим положением заявляют 18% русских Карачаево-Черкесии, 20% русских Дагестана.

Две третьих русских Северного Кавказа заявили о неравенстве по этническому признаку в вопросе о возможности быть избранными или назначенными на руководящие посты, а более 13% назвали себя жертвами унижения или оскорбления на основании своей русской или православной идентичности.[7]

В 2010-х годах отток русских продолжился. И если в 1990-х основной причиной оттока русских были факты физического притеснения и даже геноцида, как, например, в период существования так называемой ЧРИ, то сегодня основной причиной миграции русского населения с Северного Кавказа в другие регионы России становятся экономические предпосылки.

В первую очередь — низкий уровень жизни, а также безработица и клановость, всё больше поражающая органы власти и экономические институты республик Северного Кавказа. Таким образом, изменение этнических пропорций в северокавказских республиках, особенно в городах, происходит в пользу титульных этносов, удельный вес которых вырос с 66 до 80%, удельный вес остального населения сократился с 34 до 20%[8].

Это привело к значительным изменениям политического, экономического и культурного пространства, в котором представители нетитульных этносов начинают ощущать усиливающийся дискомфорт.

Следует оговориться, что данный доклад посвящён конкретной теме – присутствию в современную эпоху русских как цивилизационного фактора привязки Северного Кавказа к большой России с сохранением идентичности народов, культур, многообразия языков.

1. Как решить проблему оттока русских

1.1. Экономические, политические, культурные подходы

Проблема оттока русских с Северного Кавказа — достаточно сложное и многогранное явление, которое складывается из целого ряда факторов. Решение данной проблемы может основываться на комплексе мер, направленных на преодоление тех негативных явлений и процессов, которые являются причиной массового оттока русских.

Суммируем те факторы, которые являются причиной оттока русских с Северного Кавказа:

Экономический фактор. Северный Кавказ является экономически убыточным дотационным регионом: отсутствие рабочих мест, низкий уровень индустриализации, клановость, кумовство (как следствие — коррупция) — всё это явления, ставшие для региона нормой.

Именно они создают негативный экономический фон и невостребованность русского населения, рассматриваемого в экономической оптике как источник квалифицированных, хорошо образованных кадров.
Политический фактор.

Вытеснение русских, занимавших административные и руководящие должности, клановость, узурпирующая власть и целые отрасли, сделали регион неуправляемым.

Также на Северном Кавказе развёрнута активная пропаганда сепаратизма и русофобии, имеющая преимущественно внешние источники поддержки; в целом ряде регионов русофобия является нормой; отсутствие значимого политического представительства русских в местных органах власти.

Культурный фактор. Навязываемое западными и либеральными СМИ противостояние христианства и ислама породило большое количество стереотипов, однако это лишь малая часть проблемы.

Ситуация, в частности в Чечне, Дагестане и Ингушетии, осложнена тем, что там без качественного российского образования и культурного влияния выросло целое поколение, видевшее только войну и впитавшее ненависть к русским. Сегодня именно они преимущественно пополняют ряды салафитского «подполья», активно противостоящего федеральным и местным органам власти.

Каждому из этих факторов соответствует отдельный подход, используемый для решения проблемы и содержащий в себе комплекс мер.

Экономика

Экономический подход к решению названых проблем имеет две стратегические цели. Во-первых, что очевидно, необходимо перевести регион из разряда дотационных в разряд доходных или самоокупающихся; во-вторых, сделать это так, чтобы инвестиции, направленные на исправление экономической ситуации в регионе, поступали по назначению.

Решение данной задачи возможно путём направления инвестиций из федерального центра, адресованных напрямую получателю — русскому руководителю предприятия или отрасли, делегированному в регион специально под решение конкретной задачи и не связанному с местными кланами, отвечающему за каждый потраченный рубль лично; либо вновь назначенному ставленнику Москвы, возглавившему предприятие или отрасль со своей собственной, оторванной от местных связей командой.

Таким образом, крупные инвестиции в отрасли должны поступать адресно, «лично в руки» русским руководителям, минуя коррумпированные местные органы власти и кланы чиновников. В дальнейшем, после завершения строительства или пуска того или иного предприятия или промышленного объекта, на руководящие посты второго и третьего уровня, а также в качестве сотрудников могут быть приняты местные квалифицированные кадры, прошедшие соответствующую профессиональную подготовку.

Большее внимание в области развития экономики Северного Кавказа следует уделить возможностям развития спорта, туризма, а также соответствующей им инфраструктуры.

Политика

Политические проблемы оттока русских с Кавказа, удаление русских из среды административной и экономической элиты Кавказа также имеют своим истоком клановость, что приводит к непредсказуемым результатам. Фактически федеральная власть теряет административный контроль над регионом, а лояльность местных элит федеральному центру поддерживается в основном за счёт федеральных финансовых потоков в регион.

Реализация экономических целевых программ по возвращению русских на Северный Кавказ, даже если они будут полностью и успешно реализованы, не снимает проблем по политическому и административному контролю за регионом.

Политическая составляющая должна представлять собой ряд административных мер по ограничению всевластия и неподконтрольности местных, «титульных» властей на фоне жёсткого подавления пропаганды русофобии и сепаратизма. Более подробно эти меры будут описаны ниже.

Культура

Культурный подход должен представлять собой не просто пропаганду ценностей русской культуры на Кавказе, но реставрационное восстановление той части населения, которая долгое время являлась своеобразным интерфейсом между разными этнокультурными типами.

Речь идёт в первую очередь об академической элите, интеллигенции, получившей качественное высшее образование в Центральной России на русском языке, — то, с чего начиналось вхождение Северного Кавказа в состав Российской империи. Аналогичная задача стояла когда-то перед советским руководством, и она успешно преодолевала этнокультурные барьеры.

Необходимо отметить, что в данном случае речь ни в коем случае не шла о полной русификации и этноциде кавказских этносов. Данная мера лишь создавала прослойку с функцией «переводчика». Целью этой прослойки было сглаживание этнокультурных различий и подавление потенциальных вспышек взаимной нетерпимости и вражды.

Для этого значительная часть подготовленных в Центральной России кадров — выходцев с Северного Кавказа — должна по итогам обучения и стажировки возвращаться в свой регион. Подробнее об этом ниже.

Для рассмотрения более детальных технологических ходов, направленных на решение обозначенных вопросов, необходимо более детально остановиться на этносоциальном устройстве Северного Кавказа.

1.2. Этносоциологический подход к решению проблемы

Перечисленные выше меры и подходы не снимают целого ряда базовых, более глубоких проблем. Для начала надо определиться с терминологией. Здесь важно дать ёмкие определения понятий этнос, народ, нация и национальность.

Этнос — замкнутая (традиционная, изначальная) система социального устройства. Определение этноса С.М. Широкогоровым гласит: этнос является формой, в которой происходит процесс создания, развития и смерти элементов, дающих возможность человечеству как виду существовать.

То есть понятие «этнос» связано с происхождением от общего предка. Согласно исследованиям Широкогорова, этносы могут либо увеличивать свою территорию, либо повышать культуру. Это касается как производственной культуры, так социальной и духовной[9].

Также необходимо добавить к приведённому выше широкогоровскому определению этноса то, что этнос всегда является замкнутой закрытой системой. Этнос взаимодействует с природой только в рамках своей материальной и духовной культуры, в рамках своих представлений о природе. Все объекты окружающей реальности, включая другие этносы, этнос подстраивает и интерпретирует под себя[10].

Этнос приобретает несколько иные характеристики в процессе постоянного взаимодействия с окружающим миром, в первую очередь с другими этносами. Сюда относится не всякое взаимодействие, а лишь то, которое требует от этноса его видоизменения, т.е. «размыкания» и превращения в народ. В этом случае этнос:

Становится социально дифференцированным, то есть выделяет из себя элиту.
Становится подвижной открытой структурой, способной включать в себя новые этносы.
Приобретает историческую миссию как обоснование своего существования в новой форме.
Создает государство, религию или цивилизацию.
Этнос, отвечающий всем четырём критериям, становится народом. Народ получает историческую миссию и входит в историю как субъект всемирного исторического процесса.

Народ (лаос) — этнос, в основном — в группе этносов, вошедший в историю. Буквально этнос (этноцентрум — замкнутая модель социального устройства), который «разомкнулся», вошёл во взаимодействие с другими этносами (этногенез по Гумилёву) и обрёл историческую миссию, выраженную в создании цивилизации; создании религии; или создании государства.

Таким образом, народ (лаос)[11] — есть единая социальная органическая среда, возникшая на основе группы этносов, говорящая на одном языке, осуществляющая общую историческую миссию и обладающая общим религиозным или культурным укладом жизни, отличающимся от укладов других народов.

Существование народа обусловлено созданием религии, цивилизации или государства. Средой существования народа является большое пространство, состоящее из аграрных и городских элементов с более сложным (по отношению к этносу) социальным устройством.

Фундаментальное отличие народа от этноса заключается в том, что этнос является закрытой системой, в то время как народ максимально подвижен и открыт, он может поглощать, принимать в себя другие народы, этносы в своё государство, цивилизацию или религию.

На Кавказе мы преимущественно имеем дело с этносами, не вошедшими в историю, но зато сохранившимися в близкой к изначальной традиционной форме. При этом необходимо отметить, что русские являются народом, в состав которого входят не только великороссы, малороссы, белорусы, казаки, то есть те, кто понимается под словом русские сейчас, но и множество других этносов.

Исходя из вышеизложенных этносоциологических определений в отношении русского народа можно сделать следующие выводы:

У русских на Кавказе как у народа должна быть историческая миссия. То есть присутствие русских там должно быть обосновано идеологически, религиозно. Здесь необходимо обратиться к историческому опыту. Появление русских на Кавказе во времена романовской Российской империи было обосновано защитой православного населения. Россия должна была защитить от тотального уничтожения попросившую защиты Грузию.

Также русские занимались миссионерской деятельностью на Кавказе. В советский период на русских ложилась миссия индустриализации Кавказа. В современной ситуации перечисленные исторические задачи также могут быть успешно реализованы.

Миссия русских на Кавказе должна осознаваться как самими русскими, так и традиционными этносами и народами, населяющими Северный Кавказ.

В Советском Союзе миссией русских на Кавказе являлось приобщение народов к достижениям коммунистического проекта с целью его окончательной реализации.

Частичная русификация кавказских этносов имела своей целью не допустить их превращение в граждан «второго сорта» в рамках создания единой общности — «советского народа», что, по сути, тождественно созданию единой политической нации, ведущему с этносоциологической точки зрения к культурной и языковой унификации, т.е. к этноциду.

Обратной стороной этого явления стало то, что советское образование на Кавказе породило большое количество качественных научных кадров, сумело найти посредника между двумя культурами в лице местной интеллигенции. Тем не менее строительство единого советского народа закончено не было, этносы были сохранены, а миссия русских утрачена.

Также к стратегическим функциям русских на Северном Кавказе следует отнести поддержание стабильности и мира. Таким образом, необходимость возвращения на Кавказ русских продиктована не только местными интересами, которые в основном сводятся к потребности возвращения квалифицированных кадров, но и интересами федеральной власти, не желающей повторения косовского сценария, например, на Ставрополье.

Нация — политическое понятие, определяющее совокупность атомизированных граждан вне зависимости от их этнического происхождения, объединённых общими политическими целями. Синонимами нации в области государственного устройства являются определения: государство-нация или национальное государство.

Нация наделена политическим (государственным) суверенитетом и исключает любые коллективные формы общественной соорганизации, созданные на основе этнических признаков. Этнос и этническая соорганизация в рамках нации ненормативны.

Вместо них внутри нации создаются политические сообщества, партии и движения — искусственные объединения атомизированных граждан. По сути, создание нации подразумевает этноцид, т.е. отмену всех этнических признаков на основе унификации культуры, языка и социальных моделей. С точки зрения этносоциологии такие явления, как нация и этнос, — несовместимы. Либо нация, либо этнос.

Национальность — понятие, родившееся в идеологическом споре Отто Бауэра и Карла Каутского в момент распада Австро-Венгрии и подхваченное ленинской «национальной политикой». Означает переходное состояние народа к политической нации.

Национальность — это уже не народ, но ещё не нация. Принято Лениным в рамках теории «самоопределения народов» распадавшейся романовской империи через создание множества искусственных национальных государств с последующим объединением их в СССР. Весь процесс, проходивший в Европе три столетия, уложился в ленинской модели в четыре года (1918-1922).

Таким образом, национальность — это то, что вскоре должно стать нацией, то есть недонация.

Идентичность вместо политического субъекта

С точки зрения этносоциологии, когда мы говорим о русских, следует оговариваться, что речь идёт не об этнической чистоте, а об идентичности. Русский народ — это культурно-цивилизационное, а не этническое явление.

Но также русские не представляют собой гражданское общество, в том смысле, в котором этот концепт сформулировали его теоретики — Карл Поппер[12], его популяризатор Джордж Сорос, а также множество их либеральных последователей как на Западе, так и в постсоветской России 1990-х.

В России вообще долгое время довольно пренебрежительно относились к концептам, поэтому само понятие гражданского общества у нас переосмыслено в нашем, российском ключе, а не в том, о котором говорил создатель понятия Эммануил Кант, подразумевая человека как заведомо хорошего, и даже не в том, о котором писал Поппер.

В России под гражданским обществом в 99% случаях подразумевают любую активность граждан. Когда носитель паспорта гражданина России, живущий на Кавказе или где угодно, проявляет какую-либо активность, заботу об окружающих, хочет что-либо изменить в лучшую сторону, то это его устремление и описывается понятием гражданская активность, а сам он становится частью гражданского общества.

На Кавказе именно в этом смысле гражданское общество очень развито, но никак не в понимании гражданского общества как концепта Поппера и Сороса периода модерна, который к тому же завершился.

Говоря о восстановлении коллективной идентичности традиционных народов и этносов как полноценного социального явления путём устранения политических (искусственных) форм самоорганизации, речь не ведётся о том, чтобы лишить народы Северного Кавказа автономии.

Именно в этом и заключалось расхождение Сталина и Ленина в момент создания Советского Союза: Сталин стоял за принцип автономии, то есть сохранения идентичности и культуры народов. Ленин же говорил о необходимости разделения бывшей Российской империи на национальные республики — «самоопределившиеся политические нации», что и заложило мину замедленного действия под целостность нынешней России.

Об этом не так давно высказался президент России Владимир Путин[13]. В итоге Советский Союз был сформирован по политическому, ленинскому принципу, а не по принципу автономизации, что давало возможность сохранения идентичности.

Если взять, допустим, Карачаево-Черкесию в качестве примера, то эта республика как политический субъект населена не только карачаевцами, как и не только черкесами, вынесенными в титул, но ещё и другими народами, которые в названии не учтены.

Если мы идём по пути политического учёта интересов всех народов Карачаево-Черкесии, мы должны добавить в название и русских, и абазин, и ногайцев, и чеченцев, и другие проживающие в республике народы. И всё равно всех не учтём.

Поэтому изначальный принцип политизации, то есть создания именно политического субъекта, коим является национальная республика, заведомо угнетает другие народы и этносы, выводит их за скобки и в итоге пытается адаптировать под стандарт карачаевцев или черкесов, которые к тому же не комплиментарны между собой, ибо это тюрки и адыги соответственно.

Именно по принципу некомплиментарности и формировались северокавказские республики — для исключения их безболезненного выделения, о чём подробнее речь пойдёт в последней части данного доклада. Таким образом, сохранение идентичности народов, их культуры, традиций, языка, самоназвания невозможно в рамках политических образований — национальных республик.

В нынешней российской Конституции, как, впрочем, и в каких-либо других правовых документах, не задекларированы такие понятия, как, например, карачаевец, черкес или русский. Таких определений нет ни в правовом, ни в юридическом, ни в нормативном, ни в понятийном поле. Есть одна «универсальная» формулировка на всех — «гражданин России» или «россиянин».

Это последний бастион идентичности, который у нас остался. Основная же идея, направленная на извлечение «мины замедленного действия» из-под России, заключается в том, чтобы вернуть идентичность, в том числе самоназвание народов, в понятийное пространство.

При этом необходимо отказаться от искусственных субъектов в виде национальных республик, в которые загоняют народы, где их нивелируют и унифицируют, подгоняя под те или иные «национальные» стандарты.

Русские — это культурно-цивилизационное явление, а не русская республика в ограниченных административных границах, с русской Конституцией и русским президентом. Но тогда и другие народы и этносы — это автономии, а не «республики».

Обратная альтернатива — если некоторые народы России имеют свои республики, то и все остальные народы, включая русских, должны иметь свои республики. Буквальная реализация данной гипотетической установки в нынешних условиях — это большая кровь и неминуемый распад России.

В то же время демонтаж формата «национальных республик» в пользу придания нормативной субъектности народам и этносам отнюдь не представляет собой конфликтного сценария. Напротив, развитие многообразия Российской Федерации не должно остаться лишь на бумаге в виде концепции, принятой президентским указом № 1666.

Его следует реализовывать по факту, через удовлетворение права всех народов называться так, как они традиционно считали нужным, а не существовать в рамках искусственных политических образований, куда их загнали в советский период — в нарезанные национальные республики, не учитывающие при этом прав множества других народов, проживающих в этих национальных образованиях, так называемых «республиках».

Дагестан, например, имеет в своём составе десятки этнических групп, малых и больших этносов. Однако все они не учтены в официальных документах, где нет никаких аварцев, кумыков, лезгин и т.д.

(Продолжение следует)