Статьи

2.1. Назад в 1990-е? Эскалация угроз

«Плата» за пользование чужой финансово-правовой инфраструктурой переносилась на российское государство (недоплата налогов, вывоз капитала во всех формах и проч.).

За безопасность и бесперебойность этого процесса отвечали делегированные во власть представители бизнес-элиты, которые объясняли политическому руководству и населению, что «иного не дано», что кроме неолиберального «мэйнстрима» для таких стран, как Россия, ничего в мире нет.

Режим «встраивания» работает хоть как-то и для кого-то только до «момента истины» — схлопывания внешних долговых и фондовых пирамид, куда встроены наши РБГ и конкретные, давно легализованные на Западе граждане двух-трёх (иногда больше) государств. Для Запада — они все русские, все, кто сделал здесь деньги и «имеет связи с Кремлём».

Гражданства, приобретённые за инвестиции (это есть в соответствующих законах), можно отобрать задним числом, объявив инвестиции криминальными и/или «новых граждан» подозрительными/токсичными.

И вот уже Лондон пересматривает задним числом 700 выданных инвестиционных виз, а Кипр собирается пересмотреть выданные ранее инвестиционные гражданства. Затем — Мальта, далее везде.

Запад никогда не воспринимал использование чужими (русскими, арабами или китайцами) своего финансового и правового пространства в качестве неотъемлемого права последних.

С точки зрения Запада это — временно дарованная привилегия, которая должна подтверждаться выгодой для глобальных банков и центров потребления: пока есть приток ресурсов (в первую очередь — финансовых), можно потерпеть наивность чужаков, считающих удобства на Западе «общечеловеческими».

Но как только «чужие» начинают переигрывать «своих» на созданном для «своих» поле (будь то спорт, экономика или война) — включаются «встроенные закладки» (антидопинговая система, рейтинги, аудит - всё что угодно), и начинается «игра без правил».

Вводя санкции или используя накопленную информацию о всех бизнес-операциях и интересах, накопленных в системе за многие десятилетия, западные монетарные власти всего лишь реализуют свою интеллектуальную собственность на базовое правовое обеспечение - как «Майкрософт» оставляет за собой право на «обновления» и использование персональных данных всех пользователей своего «удобного софта».

«Мягкая сила» (soft power) основана, прежде всего, на подавляющем господстве в области программного обеспечения. Зависимость российского бизнеса в информационной сфере тотальна: более 97% государственных информационных систем работает на западном софте, в бизнесе эта доля, вероятно, сопоставима.

Поэтому, когда крупнейшие мировые компании вводят санкции (прекращают поставки софта и продление обслуживания ранее поставленных систем), это ставит под угрозу всю деятельность крупнейших российских компаний.

В этой ситуации решение проблемы «информационного суверенитета» не менее важно и приоритетно, чем возврат «финансового суверенитета» страны.

Краткосрочная цель «кремлёвского доклада» США - «подвесить» как можно больше российских компаний и лиц, присвоив им некие «индексы коррупции», на основании чего в дальнейшем (в неопределённое время и неопределённым способом) можно будет их «щипать» и «разделывать».

Отработка «технологий ощипывания» и выбрасывания с глобальных рынков производится открыто с начала апреля на примере группы О. Дерипаски, в которую входит более 100 компаний в трёх офшорных юрисдикциях.

Стоило двадцать лет выстраивать хитроумные схемы владения, запутанные, защищённые лучшими международными юристами трастовые и иные редуты, чтобы тот, кто и придумал все эти юрисдикции и взрастил всех этих юристов, в один момент перемножил это всё на ноль: токсично всё, о чём вы даже подумали применительно к этому человеку и к его армии. Хотя закалённый герой алюминиевых войн 1990-х попробует.

Внешняя оболочка империи О. Дерипаски, на которую привлекались средства на глобальных рынках, представляет собой структуры в офшорных юрисдикциях (Кипр, BVI, Нидерланды), которые практически не связаны с реальными активами в России.

Схема владения в электроэнергетике вообще «закольцована». Алюминиевый бизнес замкнут на 6 компаний BVI, однако последние не имеют прямого отношения к «вывеске» офшора, на который привлекались средства (компания SPV), таким образом владелец готовился к ситуации форс-мажора, и «ящерица может легко отбросить свой хвост». Так кажется на первый взгляд.

Однако то, что является нормальной защитой в обычной ситуации, с точки зрения логики SDN является «пустой уловкой»: любые, даже самые слабые следы будут трактоваться в логике войны против «ОПГ Кремль».

Предложенный 23 апреля с.г. минфином США «выход из ситуации»: снятие санкций с «Русала» в случае ухода О. Дерипаски как его главного бенефициара, - «лукавый»: в SDN-лист включены в качестве «друзей Путина» почти все руководители крупнейших госкомпаний и госбанков, а также многих частных. Поэтому логика смены собственников и руководителей по требованию минфина США ведёт к требованию смещения В. Путина.

Тем не менее, если «не играть в поддавки», ряд российских стратегических активов (газ, нефть, металлы, химия, логистика, атомная и оборонная промышленность) достаточно защищены от внешнего «враждебного поглощения» как с точки зрения структуризации бизнеса, так и с точки зрения технологической и рыночной самодостаточности. Если часть из них можно «достать» через США и Европу, которые служат основными потребителями их продукции, то некоторые можно «добыть» только «вместе со страной».

Осознавая свою «стратегичность», соответствующие РБГ проводят достаточно активную и успешную глобальную экспансию, которую невозможно остановить чисто финансовыми средствами. Но можно - нечистыми и нефинансовыми.

Поэтому другая среднесрочная цель «доклада Мнучина» - не банальный захват российских средств и активов, находящихся на Западе, а отсечение всех РБГ от глобальных рынков, при этом с комфортными для США исключениями (типа поставки ракетных двигателей, атомного топлива, титана и др.) - в расчёте на то, что нуждающиеся в валюте русские не посмеют ответить контрударом даже в условиях блокировки для них европейских и (косвенно, через отказ от финансового и информационного обслуживания) азиатских рынков.

Есть у «доклада Мнучина» и долгосрочная цель - склонить все стратегические РБГ к переходу в статус «дочек» глобальных корпораций и фондов (прежде всего, с американской пропиской): тогда санкции де-факто перестанут действовать, даже если они не будут отменены де-юре.

Это - проект «пересборки» нашей страны при внешнем сохранении суверенитета и приличий: таким же образом после 1945 г. были «пересобраны» Германия и Япония, которые в обмен получили временную возможность быстрого, встроенного в глобальный рынок развития.

Если США перешли к «разборке по понятиям», логично было бы разговаривать с ними на том же языке. После санкций против О. Дерипаски и его компаний в Сбербанке возникла потенциальная дыра (по оценке Fitch, в 20% капитала, или в 11 млрд долл.), при этом американские акционеры владеют примерно 20% капитала Сбербанка.

Самое время предложить «взаимозачёт» - поменять акции на долги, и пусть американские акционеры идут в минфин США с вопросом, что им делать с этой «уступкой прав требования».

Но такое решение (есть и более радикальные, основанные на возврате к происхождению «Русала» в конце 1990-х годов, так же как и для остальных частных компаний - судебная оценка залоговых аукционов, как уже было сделано в голландском суде в «деле ЮКОСа») - это «выход за флажки», означающий, что мы собираемся играть по своим правилам, а не адаптироваться к игре без правил.

Сакраментальный вопрос: кто на этом пиру российские бизнесмены и чиновники: «чужие»? «хищники»? «жертвы»?

В индивидуальном плане - люди как люди, хотя в «свободной охоте» рыночных реформ успешны были прежде всего те, кто не сильно мучился рефлексией, но имел железную хватку и мог отстоять захваченное.

Однако для большинства «выход за флажки» ментально и интеллектуально почти недоступен - легче попытаться приспособиться к условиям санкций в надежде «проскочить между струй».

На таких Запад собаку съел, и минфин США готов объявить любого россиянина вне закона. К удивлению многих, в SDN-лист включили Виктора Вексельберга, который имеет серьёзные связи и бизнес в самих США. Может быть, это знак всем остальным о том, что попытки возврата в Россию или двойной лояльности быть не может?

По данным управляющего директора юридической фирмы Marks & Sokolov Брюса Маркса, который представлял интересы канадской Norex Petroleum в её иске против Виктора Вексельберга и Леонарда Блаватника в США, у Вексельберга был вид на жительство в США, но в середине 2000-х он отказался от американской грин-карты.

В результате этого решения его статус в США изменился на иностранца (alien), и поэтому стало возможным наложить на него санкции, что и было сделано[4].

«Обосновывая введение санкций против Дерипаски, минфин США указал на то, что тот сам заявлял о наличии у него российского дипломатического паспорта и участии в переговорах за рубежом от имени российских властей, а также на наличие слухов, согласно которым Дерипаска имел связи с организованной преступностью и был причастен к подкупу чиновника и к убийству неназванного бизнесмена»[5].

Таково почти официальное обоснование санкций к крупнейшему (после Китая) производителю алюминия.

2.2. Позиционирование основных российских бизнес-групп (РБГ) в глобальном экономико-правовом пространстве

Рассмотрим общую модель устройства российской экономики.

Постсоветская модель экономики унаследовала «трехтактный движок», работавший в 1950-1980 гг.: ВПК (оборона) + ТЭК (экспорт) + внутренний инвестиционный комплекс (население).

Модификация модели произошла через её упрощение (через гиперинфляцию и дефолт): третьим элементом стал к настоящему времени, вместо разрушенного инвестиционного комплекса, новый неолиберальный субъект - банковско-бюджетный комплекс (ББК), олицетворяемый связками Сбербанк—ЦБ и ВТБ—Минфин и соответствующими «системными либералами», прочно держащими контроль над ЦБ и Минфином.

ОПК (остатки ВПК: Ростех + Росатом + Роскосмос + ОАК + ОСК и др.) объективно тесно связан с силовиками, эти группы «россиецентричны», т.к. без сохранения стержневых компетенций и технологий они потеряют и масштаб деятельности (как в значительной мере потерял Роскосмос), и соответствующие властные позиции.

РБГ, относящиеся к ТЭКу и иным экспортным отраслям, напротив, объективно «космополитичны», однако они уже не могут (в период «гибридной войны» США и «коллективного Запада» в целом против России) без государственного силового прикрытия (иначе закроют доступ на западные рынки и всё там отберут - пример «Русала» быстро приводит в чувство).

В отличие от них ББК «не имеет родины» в принципе (это просто «сегмент глобальной финансовой системы»), т.к. он «сидит» на эмиссионном доходе и бюджетной ренте, «крышуется» финансовыми «алхимиками» и клептократами космополитического или патриотического окраса, что не важно с точки зрения результата для хозяйственной системы в целом, потери конкурентоспособности и невыполнения ББК своей основной (инвестиционной) роли в экономике страны.

Ренессанс ББК (реинкарнация «семибанкирщины» 1990-х) за последние 10 лет был «политически терпим» как «операция прикрытия» возрождения ОПК и за счёт большей нагрузки на ТЭК (после «дела ЮКОСа» приведшего сырьевых баронов в некоторое чувство).

Но при усилении внешнего давления на страну и лишении её (тем или иным способом) львиной доли экспортных доходов ББК должен готовить очередной открытый дефолт (в ползучем виде «санации» банковской системы он идёт уже сейчас) - через девальвацию (сброс внутренних обязательств) и/или отказ от внешних обязательств.

Проблема состоит в том, что финансисты искренне считают все возникающие в ББК прибыли собственными, зато издержки - общественными; тогда как силовики и сырьевики склонны считать заключённые с финансистами сделки мошенническими.

Так, Транснефть попыталась отсудить у Сбербанка 130 млрд руб. по «барьерным опционам» на курс рубля 2014 г., однако стороны достигли некоторого мирового соглашения, детали которого не раскрываются.

Такое «водяное перемирие» между ББК, который привык к твёрдой банкирской и бюджетной ренте, с одной стороны, и связки ОПК с ТЭК, живущей с переменных доходов (зависимых от мировой конъюнктуры и внешних внеэкономических рисков) в 2018 г. становится невозможным: вывозя на Запад по 5-7% ВВП по линии ББК, рассчитывать на требуемый двум «столпам режима» (ОПК—ТЭК) экономический рост или хотя бы сохранение статус-кво нельзя.

В этих условиях ББК должен быть (второй раз за новейшую историю страны) демонтирован и вместо него образован «внутренний эмиссионный картель» (инновационно-инвестиционный комплекс), проводящий эмиссию в целях национального развития, а не в интересах частных (хотя и в государственной форме) финансистов-глобалистов.

Если же этого не будет сделано, вместо решения проблем развития и бедности как условия стабильности и смысла своего существования, ОПК и ТЭК получат - дополнительно к беспрецедентным внешним угрозам и давлению - внутреннее сжатие финансовых (в т.ч. бюджетных), кадровых и иных ресурсов.

Поражённые когнитивным оружием «единственно верной» неолиберальной модели, многие руководители ОПК и ТЭК не понимают логики борьбы с ними, даже если номинально они считаются патриотами и прагматиками. Либо же «продаются в розницу», предпочитая встраиваться в «финансовые команды утилизаторов» по вывозу/проеданию капитала[6].

На это и делается ставка (через сохранение ББК как «шлюза с внешним миром» и дарования ему доли ВВП примерно в 15-20%, присваиваемой им) внешними партнёрами финансистов (агрессорами), которые понимают, как устроена модель, управляемая «лучшими министрами финансов и главами ЦБ».

«Подсадив на иглу» лёгких доходов (в том числе теневых личных) от финансовых манипуляций (сделок слияния и поглощения по всему миру), затянув РБГ в области ТЭК в глобальные рынки и логику «долговой удавки», акционеры с Потомака и Темзы уверены, что «клиент не соскочит с крючка» и будет до последнего (момента ограбления) считать себя хоть младшим, но партнёром.

И даже когда у всех подряд отнимают активы и репутацию, некоторым (нужным на десерт) будут шептать: «Это не про вас, вы с нами за столом; вы - гости, а не пудинг».

Выделим некоторые стратегии, которые реализуют РБГ последние четыре года после введения первых секторальных и системных санкций:

- стратегия «олл ин» (все в игру): группы Роснефть, Газпром, ряд других госкомпаний и госбанков, за которыми стоит государство с его армией и печатным станком[7];

- стратегия «пас» (остаться при своих, выжить): Роскосмос, РЖД, Сбербанк, ВТБ, «Лукойл», «Базэл», Норникель, «Алроса», металлурги, химики, производители удобрений;

- стратегия выхода в кэш: Сургутнефтегаз - третья по размерам нефтяная компания России (11% добычи и 7% переработки) и самая богатая компания страны (на её счётах на конец сентября 2017 г. было около 2,146 трлн рублей). Конечных собственников не раскрывает, руководитель компании В. Богданов попал в SDN-лист минфина США - под предлогом признания компании «тайной заначкой» Путина она рассматривается как следующая законная цель «охоты»;

- стратегия повышения ставок: «Новатэк», «Сибур», Росатом, ОАК, ОСК, потенциально (если найдет ресурсы) Норникель. Эти корпорации находятся в активном строительстве новых инновационно-технологических кластеров, способных резко усилить их (и страны) роль в современном мире.

Есть ряд РБГ, стратегии которых носят нерыночный характер, что вызвано их нечётким рыночным позиционированием (например, Ростех или ВЭБ).

Отдельный анализ требуется для стратегий ключевых игроков финансового рынка: ЦБ, который через ФКБС стал крупным игроком банковского рынка; Сбербанка, на стратегические вопросы в котором влияют частные институциональные инвесторы (40% из частной половины капитала Сбербанка владеют американские игроки, еще 30% - британцы);

ВТБ, который превращается (по словам его президента А. Костина) в фонд прямых инвестиций на 15 млрд долл. (в активах - ритейл-сеть «Магнит», крупные строительные компании, недвижимость и проч.); Газпромбанк, интересы которого замкнуты на такие стратегические РБГ, как Роснефть, Газпром, «Сибур» и другие.

В условиях неизбежного демонтажа ББК стратегии этих банков должны будут учитывать растущие с ускорением риски по мере ужесточения санкционных режимов по отношению к любым РБГ.

Казалось бы, волноваться не о чем: ЦБ РФ как «кредитор последней инстанции» в любом случае спасёт банковскую систему (как он «спас» «Открытие», БИН, «Траст», «Рост» и многих других, потратив через АСВ и ФКБС уже более 4 трлн руб.).

Однако баланс Банка России критическим образом зависит от состояния и ликвидности находящихся в его распоряжении иностранных активов (2/3 валюты баланса). Риски для баланса, неведомые другим ведущим центробанкам, продуцирует и текущая денежно-кредитная политика Банка России: он - единственный из мировых ЦБ, который убыточен и планирует оставаться таковым в ближайшие годы.

Всё это делает его потенциальной мишенью для финансового агрессора.

ББК заинтересован в сохранении статус-кво «любой ценой»: пусть санкциями «отрубают» отдельные РБГ, но его рента куется не на мировых рынках, а на Московской бирже - пока она под контролем, как и бюджет, и санация банков, - система «встраивания» воспроизводится (хотя и на снижающемся базисе), но за это заплатят население и внутренний бизнес, в крайнем случае - ТЭК и другие экспортные сектора.

2.3. Возможности манёвра «всё вдруг»

Адекватная реакция на эскалацию финансовой агрессии Запада состоит не только в обсуждении министром финансов А. Силуановым на весенней сессии МВФ в Вашингтоне с г-ном С. Мнучиным и «обеспокоенными американскими инвесторами» перспектив вывода из России застрявших прибылей от кэрри-трейд,

а также планов по наращиванию заимствований в этом году (с 0,8 до 1 трлн долл.) при одновременной покупке валюты на бирже (безумная политика «занимай и сберегай», при которой на разнице в ставках теряется 5-7% годовых), но и в решении комплекса вопросов адаптации финансовой политики к новым условиям и, по возможности, опережающего (сценарного) моделирования и реагирования.

Среди таких элементов команды «всё вдруг» предлагается:

- разработать оперативный план нейтрализации угроз национальной безопасности и обороны в валютной, финансовой и внешнеторговой сферах, имея в виду его обязательный характер для всех органов государственной власти, компаний и банков с госконтролем;

- Банку России довести к 2020 г. долю золота в ЗВР с нынешних 20% до минимум 50%, максимально сократив долю государственных облигаций стран НАТО (сейчас - 230 млрд долл., или почти 50% активов);

- отозвать ценные бумаги российских эмитентов из депозитариев стран НАТО, запретив их хранение и оборот в нероссийских юрисдикциях. Московской бирже прекратить прямой доступ к депозитариям стран НАТО и к торгам на бирже зарубежным компаниям (за исключением стран ШОС) [8];

- перейти на оплату основных экспортных товаров в рублях либо ввести обязательную продажу валютной выручки.

Дополнительный спрос на рубль в размере экспортной выручки от основных продуктов экспорта (газ, нефть, нефтепродукты, металлы,  удобрения и др.) в размере 2 трлн руб. в месяц (30 млрд долл.) позволит не только стабилизировать курс рубля, но и провести обеспеченную денежную эмиссию с обязательствами компаний по направлению не менее 30% средств на инвестиции (что позволит выполнить соответствующую установку президентского Федерального послания 2018 года).

При этом обслуживание соответствующих валютных обязательств компаний должно происходить за счёт средств ЗВР, а в случае блокировки последних должен объявляться автоматический дефолт по таким выплатам до снятия соответствующих блокировок и санкций;

- дать директивы Минфину РФ незамедлительно прекратить покупку валюты на биржевом рынке за счёт средств бюджета с отменой «бюджетного правила» и направлении всех высвобожденных средств на решение задач, поставленных в президентском Федеральном послании 2018 года;

- Банку России принять публичное «правило процентной политики»  (реальная ключевая ставка ЦБ РФ не выше 1,5% годовых), а также «правило курсовой политики» (удержание реального курса рубля на заданном уровне), что даст предсказуемость для принятия долгосрочных инвестиционных решений и предотвратит очередные атаки на рубль.

Использовать все доступные Банку России инструменты защиты устойчивости рубля и финансовых рынков;

- восстановить контроль Банка России над Московской биржей, для чего консолидировать контрольный пакет и избрать председателем Наблюдательного совета биржи одного из первых зампредов ЦБ РФ;

- восстановить предварительный валютный контроль по операциям с компаниями из стран НАТО и офшорных зон. Поручить ЦБ РФ и Росфинмониторингу блокировать все операции по выводу валютных средств в пользу организаций стран НАТО и офшорных зон в случае распространения западных санкций на Минфин и ЦБ, а также системообразующие банки и компании России.

Это лишь некоторые из тех мер, к которым можно и нужно прибегнуть для защиты и консолидации интересов государства и РБГ в объявленной уже 9 месяцев назад (принятие CAATCа) тотальной финансовой войне.

III. Российские бизнес-элиты к 2020 году

Замысел противника - разобраться с каждой РБГ поодиночке, не допустить консолидации их интересов и позиций, а также трансляции «воли к жизни» на уровень политического руководства страны. Поэтому мы видим не фронтальную атаку США сразу на всех, а постепенное усиление санкционной волны по разным поводам.

Внешние воздействия на структуру нашей экономики не следует переоценивать: эконометрические оценки влияния санкций за период 2014-2018 гг. показывают вклад санкций в общую динамику экономики на уровне 1/5, остальные 4/5 определяются действующей макроэкономической, денежно-кредитной, бюджетно-налоговой и надзорной политикой правительства и Центробанка.

В данной связи крайне актуальным является и сокращение вложений ЗВР России в американские активы. Как стало известно, «с учётом всех рисков» Центробанк в апреле-мае 2018 г. вывел из американских государственных облигаций и бондов свыше 81 млрд долл., доведя их объём до 14,9 млрд долл., что вызвало новый виток ужесточения антироссийских санкций, включая заморозку части российских активов в американской юрисдикции.

К конфискационным мерам США неоднократно прибегали в прошлом. Учитывая последние прецеденты заморозки средств суверенного фонда и других зарубежных активов Казахстана, следует помнить и о возможности заморозки или ареста российских активов в других ведущих западных странах.

О такой возможности говорил недавно бывший председатель Банка Англии М. Кинг: «При серьёзных обострениях отношений иностранные активы могут быть аннулированы»[9].

Конечно, нынешнюю систему управления экономикой РФ это не сломает, и причина тут проста: доходы от сырьевого экспорта.  В 2017 г. профицит российского торгового баланса (по товарам и услугам) составил 130,117 млрд долл., в первой половине текущего года, по данным ФТС, - 98 млрд долл. 

Благодаря им положительное сальдо счёта текущих операций платёжного баланса РФ может достигать около 20-35 млрд долл. - даже с  учётом существенного оттока капитала (по многим каналам).

Т.е. рост цен на экспортные товары РФ как побочное действие секторальных и индивидуальных санкций оказывается «встроенным демпфером», смягчающим их негативный эффект для отечественной экономической системы.

Но при сохранении действующей модели «встраивания» процентный канал денежной трансмиссии не сможет обеспечить связи цены денег с основными макроэкономическими параметрами (включая валютный курс).

Сохранение процентных ставок на достаточно высоком уровне (при сохранении прежних подходов регуляторов) не будет стимулировать рост инвестиционного и потребительского спроса. «Стагфляционная ловушка» российской экономики будет в этом случае существенно усилена и вместо слабого роста начнётся новая фаза «рецессии».

Запад использует санкционное давление как вполне успешную стратегию: так, после включения в SDN-список «Русала» его капитализация упала на 70%, в то время как капитализация «Алкоа» - напротив, существенно (до 30% на пике) выросла.

Санкции против российских компаний рикошетом бьют по европейским бизнес-элитам. Когда Меркель и Макрон обратились к Трампу с предложением не распространять на европейские компании, работающие с Ираном и Россией, вторичные санкции минфина США, им было отказано.

Формально - потому что данный закон таких исключений не предусматривает, а содержательно - потому что  он был принят против всех конкурентов Америки.

(Продолжение следует)