Авторизация


На главнуюКарта сайтаДобавить в избранноеОбратная связьФотоВидеоАрхив  

А может быть всё-таки налево, Владимир Владимирович?
Источник: Яндекс картинки
08:01 / 16.03.2015

Право на кислород. Часть II
В 2005 году Запад конфиденциально сообщил, что амбициозно-патриотическое слияние с Россией западной элитой отвергнуто. И что единственный вариант слияния, который Запад не отвергает, предполагает расчленение России, ликвидацию российского ядерного оружия и т. д.

Что произойдет раньше — оформление союза новых красных и классических консерваторов для борьбы с мутакапитализмом или окончательное слияние мутакапиталистов со сторонниками сомнительной архаики для установления либерал-фашизма?

Быстрое развитие событий побуждает меня к тому, чтобы завершить данный аналитический доклад уже в этом номере. Что я, собственно, и обещал читателям. Но события развиваются весьма специфически. Тут речь идет не только об убийстве Немцова. Но и о том, что уже сейчас вовлекается в разбирательство этого убийства.

Аналитика таких процессов не может быть оторвана от концептуальности. Но в острые периоды нет места и концептуальности, оторванной от конкретики. Соединение того и другого требует иного объема исследования. Мне удалось в кратчайшие сроки осуществить исследование именно в необходимом объеме. И мы приняли решение напечатать завершающую часть исследования в одном номере, невзирая на его объем. С этой целью я объединяю передовицу и основную часть. А также использую несколько полос для напечатания данного доклада. Этого, повторяю, требует стремительность развития событий. Данный доклад необходим и тем, кто хочет разобраться в происходящем, и тем, кто намерен действовать. Последние должны понимать, что, не разобравшись, действовать нельзя. И что действия «Сути времени» всегда должны носить преимущественно интеллектуальный, категорически неэкстремистский и даже антиэкстремистский характер.

В серьезных ситуациях ажиотажу не место. Побеждает разум, спокойствие, сила воли, четкость действий и предельная корректность осуществляемых шагов. Призываю всех помнить об этом. Ориентироваться на это. И никогда не позволять эмоциям подавлять разумное начало, а ажиотажу подавлять корректность, конституционность, необходимую деликатность и точность политического поведения. Оговорив это, перехожу к изложению завершающей части своего концептуально-аналитического исследования.

Только что вышла в свет моя книга «Красная весна», которая перед этим была напечатана в нескольких номерах нашей газеты. В книге я подробно обсуждаю наше западничество. Причем не только либеральное. Обсуждаю я его и в связи с разрушением СССР, и в связи с проблемой капитализма как такового.

Не желая здесь вновь повторять всё то, что уже было сказано в этой книге, я просто сформулирую в виде тезисов основные следствия, происходящие из природы нашего западничества, подробно обсужденной мною и в книге «Красная весна», и в других работах. Эти тезисы нельзя считать даже сжатым описанием природы нашего западничества. Я в них сформулирую только то, что имеет прямое отношение к нынешнему этапу взаимоотношений Российской Федерации с США и Европой.

При этом я, конечно же, не ставлю знак равенства между США и так называемой старой Европой, в которую входят, прежде всего, Германия и Франция. Конечно же, старая Европа будет отстаивать свои интересы, противоречащие интересам США. И, в отличие от Европы новой, которую именуют восточной, старая Европа всячески будет стремиться к тому, чтобы выйти из-под управления США.

Что же касается новой Европы, то она неимоверно счастлива от того, что ею аж сами США управляют. И этим выявляет свою подлинную природу, весьма далекую от той, которая веками именовалась «свободолюбием» («свободолюбивая Польша», «свободолюбивая Финляндия», «свободолюбивая Чехия» и, наконец, «свободолюбивая Украина»). Свободолюбивая мечта, как мы убедились, состоит в том, чтобы стать подчиненными правильному хозяину. Причем в такой степени, в какой, конечно же, не были подчинены хозяину предыдущему, то бишь СССР.

Возвращаясь к старой Европе — существенно отличающейся от Европы новой — считаю необходимым оговорить, что, пытаясь ускользнуть из-под управления США, эта Европа в решающий момент и в случае предельного давления со стороны США поступит так, как нужно США.

Обсуждать здесь все механизмы, созданные США для того, чтобы старая Европа никогда не смогла вырваться из-под американского управления, я не буду. Что-то обсуждено в «Красной весне», что-то надо обсуждать отдельно. А что-то и обсуждать пока невозможно. Очень хочу, чтобы жизнь опровергла мой тезис о несуверенности даже старой Европы. Но боюсь, что в очередной раз окажусь прав.

Сделав оговорку по поводу несуверенности старой Европы и этим оправдав возможность говорить об отношениях между Российской Федерацией и Западом в целом, имея в виду, прежде всего, отношения между РФ и США, я перехожу к тезисам, обоснование которых читатель может получить в книге «Красная весна» и других моих сочинениях.

Впрочем, поскольку тезисы носят достаточно очевидный характер, то их обоснования потребуют и профессионалы, которым нужно трудиться на ниве российско-западных отношений, и так называемые «гурманы», они же — продвинутые дилетанты. Никоим образом не считая две эти категории читателей сколь-нибудь ущербными, я выполняю свой профессиональный долг перед ними, отсылая к соответствующему источнику. Выполнив же его, перехожу к тезисам.

Тезис № 1.
Постсоветское российское государство являлось и до сих пор является средством (политическим инструментом), используемым постсоветской элитой для того, чтобы обеспечить слияние России с Западом.

Тезис № 2.
Господствующая постсоветская элита может быть названа элитой слияния с Западом (сокращенно — «элитой слияния»).

Тезис № 3.
Часть «элиты слияния» настаивает на полноценном слиянии России с Западом. То есть на таком слиянии, при котором Россия сохранит целостность и государственность и станет такой же частью Запада, как Франция или Германия. Настаивающие на этом представители элиты так же страстно желают слиться с Западом, как и другие представители элиты, которые готовы даже к неполноценному слиянию с Западом. То есть к вхождению в Запад отдельных частей нынешнего российского государства.

Сторонники полноценного слияния не только мечтают о слиянии с той же страстностью, что и сторонники слияния неполноценного. Они рассматривают в качестве блага вхождение России в НАТО, они готовы отказаться от всего, что связано с отличиями историософского, концептуального, метафизического выбора России от историософского, концептуального и метафизического выбора Запада.

В этом смысле даже сторонников полноценного слияния России с Западом нельзя назвать элитой в полном смысле этого слова. Потому что элита в полном смысле этого слова — это элита служения своему народу. Для которого государство является средством продления и развития своего исторического предназначения.

Поскольку это предназначение никоим образом не состоит в том, чтобы слиться с Западом, то любая элита, которая хочет слияния с Западом, не может являться полноценной.

Слияние с Западом, к примеру, невозможно без отказа российских верующих от православия. Потому что Запад — это некий дом, построенный католиками и протестантами. В этом доме не предусмотрено для православия никаких помещений, даже подвальных. И в каком-то смысле это справедливо. Потому что православие (и в этом для меня его огромная сила) всегда заявляло о том, что оно будет строить свой дом. И подвергало европейский дом сокрушительной стратегической, а главное, метафизической, критике.

Поскольку православие заявило о том, что оно не хочет входить в «дом зла», каковым, по его мнению, является католическо-протестантский Запад, Россия может приступить к такому вхождению/слиянию, только резко отказавшись от своего основного православного тезиса. А значит, и от подлинного православия. Ну, и о какой же после этого подлинности православной элиты может идти речь?

И о какой подлинной элитной идентичности может идти речь в России, коль скоро всё необходимо будет строить на отречении и от советизма, и от православия? Что вообще в этом случае останется от истории? И какова будет полноценность в случае отречения от истории?

Великие события прошлого, герои, отстаивавшие страну, великие свершения — только на этом может строиться любая сильная государственность. Что же касается российской государственности, то для нее наличие таких событий, таких героев, таких свершений имеет особо важное значение. Растоптав всё это (а как это растаптывали такие люди, как Сванидзе, Млечин, Пивоваров и другие, — мы все видели), нельзя построить никакой сильной российской государственности. Нельзя создать никакой мощной исторической идентичности. Сначала — поношение Сталина, потом — поношение всего советского периода и странные кривляния вокруг священной темы Великой Отечественной войны (победили, мол, вопреки большевикам, вопреки Сталину). Потом — тотальная демонизация советского периода, его превращение в черную дыру. Потом эта дыра начинает поглощать другие исторические периоды. И мы видели, как именно это делается («Петр Великий породил Сталина — долой Петра Великого! Иван Грозный породил Петра Великого — долой Ивана Грозного! Александр Невский породил Ивана Грозного — долой Александра Невского!»).

Беспрецедентная война с историей, ведущаяся в России, создает неисторическое и антиисторическое общество, которое по определению не может быть классически капиталистическим. Ибо классическое капиталистическое общество должно быть обществом, способным построить сильное государство, а сильное государство строится на историческом фундаменте. Так кто же может так воевать с историей? Кто может строить неисторическое и антиисторическое общество? Только мутакапиталисты. Строя такое общество в России, они естественным образом протягивают руки таким же мутакапиталистам на Западе. Добавим к этому позорное заискивание перед Западом.

Кстати, только в постсоветский период, когда это позорное заискивание стало политикой правящего класса, сталинский термин «низкопоклонство перед Западом» перестал восприниматься как нечто избыточное. Теперь, увы, приходится говорить о настоящем, стопроцентном низкопоклонстве. Но это низкопоклонство не может не быть низкопоклонством перед новым Западом, отрекшимся от своей истории, перед Западом постмодернизма и архаики, перед Западом, променявшим гражданство на потребительство. То есть перед Западом мутакапитализма.

Слияние России с Западом на этой основе может быть только слиянием России с мутирующим Западом и с мутакапитализмом.

Увы, приходится называть даже сторонников полноценного слияния России с Западом не элитой, а квазиэлитой. А сторонников неполноценного слияния России с Западом можно назвать только антиэлитой.

В силу раскола глобальной капиталистической формации на классицизм и мутакапитализм, в силу нарастающего конфликта между классическим капиталистическим модерном и мутакапиталистическими постмодернистскими и архаическими вывертами последних десятилетий квазиэлита в России стихийно или сознательно превращается у нас на глазах в стихийных или сознательных апологетов классического капитализма. А антиэлита в России, присягая мутакапитализму, то есть постмодернизму, сплетенному воедино с архаикой, становится либерально-фашистской. И всё больше стирается грань между либеральным и фашистским слагаемыми этой самой антиэлиты.

Тезис № 4.
Категорически недопустимо преуменьшать разницу между нашей квази- и антиэлитой, размывать грань между ними, восклицать «все они одним миром мазаны!».

Каждый, кто не осознает принципиального различия между квази- и антиэлитой, между элитой модерна и элитой постмодерна и архаики, между элитой классического капитализма и элитой мутакапитализма, — окажется обесточен на нынешнем этапе исторического развития и не сможет участвовать в реальной политической борьбе.

Тезис № 5.
Патриотизм и амбициозность нашей «элиты слияния» состоят в том, что слившаяся с Западом Россия должна сохранять некую целостность и некую государственность. Что позволит ей занять очень серьезное место в этом самом западном доме. И даже потеснить США, подтолкнув старую Европу к подлинной суверенности.

В самом деле — слияние России с Западом, под каковым имеется в виду вхождение РФ в НАТО и Евросоюз, лишит американцев необходимости осуществлять военную защиту Европы. Потому что защищать Европу в этом случае будет не от кого.

Кроме того, Европа, слившаяся с Россией, будет располагать и русской армией, и русским ядерным оружием как частью собственного военного потенциала. В этом случае она сможет защитить себя от кого угодно.

Амбиции и патриотизм нашей «элиты слияния» состояли (а в каком-то смысле и состоят) в том, чтобы ценой любых уступок обеспечить именно такое слияние России и Запада — а значит, и перспективу фактического контроля российской элиты над Европой. Именно в этом были амбиции и патриотизм того же Андропова и его наследников. А наследниками дела Андропова (или, точнее, дела Андропова/Куусинена) в нынешней России являлись и являются очень многие.

Тезис № 6.
Амбициозной «элите слияния», истово верящей в свою патриотичность, глубоко безразличны историософские, культурные, метафизические, идентификационные и иные издержки такого слияния.

И она готова обменять эти издержки на экономические, социополитические и геополитические приобретения. Но амбициозная и патриотически настроенная «элита слияния» не готова отказаться от этих приобретений и всё свести к издержкам. Другое дело, что эта элита не понимает или не до конца понимает значение описанных мною выше нематериальных издержек и пренебрегает этими издержками по причине их нематериальности. Но что такое материальные приобретения, эта элита прекрасно понимает.

Понимает она и то, что материальные приобретения не сводятся к своим счетам в западных банках и даже к западным предприятиям, купленным на те средства, которые удалось аккумулировать на этих счетах. Наша амбициозная, патриотическая по самоощущению «элита слияния» прекрасно понимает, что по-настоящему материальна только власть. А деньги — вторичны. И она готова сливаться, мечтает сливаться с Западом только при условии неких гарантий собственной внутризападной самости. Которая будет иметь место после такого слияния. Сливаться же с потерей самости эта элита не хочет, даже если ей будет гарантировано сохранение средств на западных счетах. Потому что эта элита не верит таким гарантиям Запада.

И, кроме того, она не считает достойным пребывание на Западе в виде супербогатых прожигателей жизни. Она уже поняла, насколько жалким является такой статус на Западе и насколько этот статус неустойчив.

Кроме того, она подозревает, что после неправильного слияния с Западом, каковым является слияние с потерей РФ государственной целостности, будут отобраны и деньги, и свобода. А возможно, и жизнь.

Тезис № 7.
Амбициозная и патриотическая часть «элиты слияния» — это квазиэлита. Часть той же «элиты слияния», которая готова слиться на любых условиях Запада, — это антиэлита.

Квазиэлита не готова сливаться на любых условиях. Но страстно мечтает слиться на тех условиях, которые я описал выше. То есть слиться, наплевав на все нематериальные чудовищные издержки, но получив искомые властно-материальные приобретения.

Другая часть той же «элиты слияния» готова слиться на любых условиях Запада. Эта ее давнишняя готовность позволяет именовать данную часть «элиты слияния» антиэлитой. Что я и сделал еще в 1992 году в статье, опубликованной в газете «Завтра». Статья так и называлась — «Антиэлита».

Тезис № 8.
Приравнивать квазиэлиту к антиэлите — глубочайшее заблуждение.

Не понимать, что квазиэлита при всей ее амбициозности и патриотизме так же страстно мечтает слиться с Западом, как и антиэлита, — такое же заблуждение.

Мечта о слиянии — вот элитный консенсус, коль скоро мы обсуждаем постсоветскую элиту, которая вся пронизана именно этой мечтой.

Люди с любыми элитными возможностями, не пронизанные этой мечтой о слиянии, являются в постсоветской России контрэлитой.

Подчеркиваю, что они при этом могут обладать любыми возможностями и занимать любое положение. Но в элиту они не входят. А потому они живут и действуют, говоря образно, озираясь по сторонам. То есть постоянно ожидая крупных неприятностей от «элиты слияния», сообразуя свои действия с «элитой слияния», рассматривая свои действия, противоречащие «элите слияния», как подударные, именуя всю «элиту слияния» емким словом «они» — и так далее.

Причем под определение «они» для этих представителей контрэлиты подпадают отнюдь не только высокостатусные представители определенной этнической группы. «Они» — это и есть «элита слияния», которая в постсоветской России крайне полиэтнична.

Один из таких представителей контрэлиты был убежден в том, что он относится к числу немногих высших администраторов, способных менять характер политики, преодолевая всё, что порождает своими действиями «элита слияния». Но его политические воздействия носили очень специфический характер. Они осуществлялись как бы из некоего контрэлитного подполья с постоянной оглядкой на контрудары, которые будут наносить «они», с постоянными рассуждениями об «их» всесилии. Политическое мироощущение данного представителя контрэлиты, весьма и весьма влиятельного, можно охарактеризовать через противопоставление поведения крупного военачальника и поведения командира очень крупного партизанского отряда, находящегося в тылу противника.

В России, находящейся под контролем «элиты слияния» и выстроенной под идею слияния, в России, которую можно назвать «страной Слиянией», даже самые крупные представители контрэлиты ведут себя как партизаны, находящиеся в тылу противника.

Тезис № 9.
Для всей постсоветской элиты идея слияния России с Западом носит сверхценный характер.

Отчасти это определяется комплексом вины. Этот комплекс особенно силен у представителей квазиэлиты. Ведь это они должны как-то сочетать свою амбициозность и патриотизм с оправданием распада Советского Союза и крахом советского проекта. У представителей антиэлиты этого комплекса нет и потому для них идея слияния — это нечто само собой разумеющееся. А у представителей квазиэлиты этот комплекс есть, и потому для них идея слияния — это оправдательный надрыв.

Но, конечно же, повторяю, для них наиважнейшее значение имеет полноценность такого слияния. Что это такое, я уже описал выше (см. тезис № 6).

Квазиэлита очень часто негативнейшим образом относится к антиэлите. И даже радуется, когда представители контрэлиты наносят удар по представителям антиэлиты. Но квазиэлита ощущает себя единым целым с антиэлитой. И это сущностное единство определяется идеей слияния.

Тезис № 10.
Постсоветское государство под названием Российская Федерация до мелочей выстроено «элитой слияния» именно под идею слияния.

Под эту идею выстроены все государственные институты, являющиеся именно институтами слияния. Мы вправе говорить о телеологии слияния (то есть о том, что «целевой функцией», которую оптимизируют государство, элита и все институты, является именно слияние), об историософии слияния, об онтологии слияния (всё постсоветское бытие подчинено идее слияния), об идеологии слияния, о системной архитектуре слияния. И в каком-то смысле — даже о метафизике слияния.

Все этажи нашей постсоветской жизни выстроены из материала под названием «слиянин». Весь постсоветский воздух пропитан бактериями, которые можно назвать «слиянки».

Прошу всех, кто читает этот текст, вдуматься в трагичность ситуации

Из «слиянина» было построено всё! Понимаете? И именно «слиянки» определяют состав нашей социально-политической атмосферы. Поэтому любое сопротивление «слиянству» означало добровольное согласие на тот или иной вариант маргинализации. И хорошо еще, если согласившиеся образовывали хотя бы малые, но жизнеспособные сообщества, типа созданного мною и моими соратниками «Экспериментального Творческого Центра». А если сил на это у противников «слиянства» не было? Что тогда? Тогда они выстаивали в атомизированном состоянии и подвергались глубочайшей маргинализации со всеми вытекающими последствиями.

«Слиянство» может носить продуманный характер, а может быть системой рефлексов. Люди, чье поведение складывается из «микрослиянок» и представляет собой автоматизированный поведенческий комплекс, никогда вам не скажут, что они — «слиянцы». Они — нормальные люди, занимающиеся правильными каждодневными делами и преуспевающие в силу своей правильной прагматической установки. На самом деле они — «слиянцы» и могут существовать только в «стране Слиянии», дышащей слиянческим воздухом. Как только из всего этого изымается слияние, страна начинает рушиться, а ее обитатели — задыхаться.

В силу автоматизмов, о которых я говорил выше, рушащаяся страна не понимает, почему она рушится, а задыхающиеся граждане не понимают, почему они задыхаются.

Тезис № 11.
Президент России Владимир Путин, являясь национальным лидером и главой российского государства, фактом общенародной поддержки выведен за пределы тех или иных российских элит. Относить его к квазиэлите или контрэлите (притом что к антиэлите он явно не относится) — значит неуважительно относиться к народному выбору.

И тем не менее, наблюдая происходящее на протяжение многих лет и обладая хотя бы минимальным чувством гражданской ответственности, нельзя не отдавать себе отчета в том, что Путин очень долго чувствовал себя как рыба в воде в атмосфере амбициозного патриотического «слиянства». Что он не разрушал, а укреплял консенсус слияния. Что он блестяще использовал имеющиеся у него инструменты для того, чтобы Россия переходила от ущербно-компрадорского «слиянчества» к «слиянчеству» амбициозно-патриотическому. Что именно такое «слиянчество» и является подлинным содержанием так называемого вставания с колен.

Тезис № 12.
Путин точно и осторожно, наступательно и осмотрительно действовал и действует, находясь на территории слияния, осуществляя идею слияния в ее амбициозно-патриотическом варианте, оперируя инструментами слияния, укрепляя консенсус в рамках элиты слияния, выводя за рамки консенсуса самые одиозные фигуры и так далее.

Но в поведении Путина очевидным образом наличествует нечто, не сводимое к «слиянчеству» даже в его самом амбициозно-патриотическом варианте. Путин занят «слиянством» в его амбициозно-патриотическом варианте, но занимаясь им, он порой как бы останавливается так, как если бы на его рабочий стол прилетела странная птица сомнения. Путин гонит эту птицу прочь и продолжает свои занятия. Но через какое-то время она снова прилетает на его стол.

Видимо, подобная птица порой навещала и Ельцина, но гораздо реже. И если Путин всё в большей степени готов вступить с этой птицей в метафизический, а значит, и политический диалог, то Ельцин никогда не позволял себе ничего подобного.

Тезис № 13.
Переходя от метафор к аналитическим констатациям, необходимо прежде всего признать, что все годы своего правления Путин совсем иначе, чем Ельцин, смотрел на Китай.

Это было легко увидеть. Впрочем, и Ельцин очень хотел дружить с Китаем. Он тоже заглядывался на Китай. Но у Путина это носило — причем уже с 2000 года — холодно-осмотрительный характер. Путин как бы предполагал возможность дрейфа в ту сторону. Подчеркиваю, он не начал предполагать такую возможность в каком-нибудь 2014 году, он предполагал ее изначально.

Но и она, и то, что выше названо «собеседованиями с птицей сомнения», являлось микроскопической добавкой к амбициозно-патриотическому варианту слияния России с Западом, который Путин осуществлял, приводя Россию в определенное состояние, строя вертикаль власти, насаждая рыночные институты определенного формата, создавая определенную элиту, укрепляя квазиэлитную и ослабляя антиэлитную составляющую в рамках консенсуса слияния и так далее.

Никаких открытых стратегических антислиянческих проектов Путин не осуществлял. Страна продолжала оставаться «страной Слиянией». Социум строился из материала под названием «слиянин».

И естественным образом обеспечивалось всё, что из этого следует. Например, наличие Чубайса. Да, представитель антиэлиты — но нужный. Да и вообще, если мы работаем под проект слияния, то антиэлиту можно только обуздывать, можно только ограничивать ее аппетиты, но она нужна для реализации замысленного.

Тезис № 14.
Надежда на амбициозно-патриотическое слияние России с Западом достигла максимума в 2001 году, после того, как радикальный исламизм нанес удар по «башням-близнецам» и США провозгласили крестовый поход против этого самого исламизма.

Казалось естественным, что в рамках такого похода США и Западу в целом просто необходима Россия как ответственный и полноправный союзник. Российская «элита слияния» была абсолютно готова на такой союз. Никаких беспокойств по поводу того, что это может опасным образом дестабилизировать исламское население России, не было и в помине. Замаячило самое желанное — это самое полноценное, амбициозно-патриотическое слияние с Западом. Пусть даже при лидирующей роли США! Это, конечно, не совсем то, чего хотелось, но и это воспринималось как счастливая возможность, как исполнение мечты.

Тезис № 15.
Мечта начала рушиться уже в 2003 году.

Стало ясно, что и крестового похода не будет, и Россию в союзники в такой поход не берут. То есть ее готовы взять, но на второстепенные роли и без какого-либо полноценного слияния с Западом. Элитная эйфория, порожденная «надеждой-2001», сменилась мрачноватой тоскливостью уже в 2003 году.

Тезис № 16.
В 2005 году Запад в лице своих достаточно ответственных представителей конфиденциально сообщил, что амбициозно-патриотическое слияние с Россией западной элитой отвергнуто. И что единственный вариант слияния, который Запад не отвергает, предполагает расчленение России, ликвидацию российского ядерного оружия и т. д.

Но поскольку сказано всё это было сквозь зубы, поскольку не до конца была понятна весомость такой позиции Запада, линия на амбициозно-патриотическое слияние не была отменена. Всё ограничилось наращиванием амбициозно-патриотического слагаемого как в речах, так и в делах. И было непонятно, идет ли речь о прежней — слиянческой — амбициозности и о прежнем аналогичном патриотизме или же о чем-то новом. Потому что для чего-то нового недостаточно проклинать Запад. Проклинать можно по-разному. Одно дело — проклинать, по-прежнему рассчитывая на слияние, а другое дело — проклинать, потеряв надежду на полноценное слияние и не будучи готовым слиться неполноценно.

Тезис № 17.
После 2005 года лихорадочно начала оформляться идеология неполноценного слияния, подаваемого как великое благо.

В основном она начала оформляться в так называемом национал-демократическом варианте, наиболее ярким представителем которого является, конечно же, господин Белковский. Но было ясно, что за господином Белковским стоят те, кого я уже назвал «антиэлитой» или, что то же самое, «элитой неполноценного слияния».

Тезис № 18.
После отказа Запада от полноценного слияния произошел неявный раскол квазиэлиты, часть которой перебежала в лагерь антиэлиты.

В условиях, когда, как минимум, десятилетиями вызревала мечта о слиянии, отказаться от такой мечты невероятно трудно. И невероятно стыдно. Поэтому в условиях отказа Запада от полноценного слияния часть элиты полноценного слияния (амбициозного, патриотического и так далее) должна была схватиться за слияние неполноценное. А что делать-то? Признавать, что погубили ни за грош великую державу СССР и остались на бобах?

Ну хорошо, признаешь это — и что дальше? Надо отказаться от «страны Слиянии» и строить новую страну? Какую? С опорой на что?

Произошел раскол «элиты полноценного слияния», часть из которой перебежала в лагерь элиты слияния неполноценного, то бишь в лагерь антиэлиты. Эти перебежки маркируются поведением ряда знаковых фигур, таких, как много раз обсуждавшийся мною г-н Ракитов. Тут, как и в случае Белковского, важна не сама фигура, а так называемый бэкграунд.

Тезис № 19.
Очень важно, что никакого внятного, идеологически оформленного раскола «элиты полноценного слияния» на ту часть, которая превратилась в связи с невозможностью такого слияния в контрэлиту, и ту часть, которая превратилась по той же причине в антиэлиту, — не произошло до сих пор.

«Элита полноценного слияния», перебежавшая в лагерь антиэлиты, скрывает это перебежничество от своих вчерашних единомышленников.

«Элита полноценного слияния», признавшая невозможность оного в новой ситуации, не занята переоформлением мировоззрения. Она лихорадочно действует необходимым для сохранения России образом. Но это напоминает действия человека, потерявшего понимание того, где он находится, что именно он делает, в чем связь между теми и другими действиями, которые он осуществляет.

Нельзя допустить, чтобы эта невнятица продолжалась. С каждым днем становится всё менее понятно, кто же именно из вчерашних сторонников полноценного слияния с Западом не перебежал и не собирается перебегать в лагерь сторонников неполноценного слияния с Западом. Ясно, что не перебежал и не перебежит один человек — Владимир Путин. Но он и не является, как мы уже установили, представителем элиты в полном смысле этого слова.

Что же касается разного рода элитных персонажей, обнаруживших невозможность полноценного слияния с Западом, то их верноподданнические заявления («Мы — с Путиным», «Путин — это наше всё» и так далее) становятся всё менее убедительными. И они не станут убедительными до тех пор, пока не оформится окончательно противостояние контр- и антиэлиты. И пока все представители элиты полноценного слияния не перейдут в эти два лагеря не только по факту, но и на уровне идеологического, политического и иного оформления своей позиции.

Тезис № 20.
Отказаться от неполноценного слияния мало. Необходимо полноценно оформить новые — теперь уже безальтернативно-контрэлитные — позиции. Необходимо также начать политическое сражение между оформившейся контрэлитой и антиэлитой и выиграть это сражение. Это необходимо сделать уже в 2015 году.

По факту, Путин перешел рубикон. Но идеологически он этот переход не оформил. А ведь нельзя продолжать заниматься обеспечением полноценного слияния России с Западом, зная, что такое слияние невозможно. Это и контрпродуктивно, и донельзя опасно.

Между тем, Путин как бы продолжает руководить «страной Слиянией», использовать инструменты, выкованные в кузницах слияния, строить социум из слиянческих социополитических материалов. Будучи одним из самых осторожных российских политических лидеров, Путин не желает взрывать слиянческую реальность, сложившуюся за последние десятилетия. Тем более что для него, судя по делам и высказываниям, до сих пор непонятно а) какую новую страну можно строить, б) можно ли начать ее строить так, чтобы эта страна не обрушилась (потому что если эта страна обрушится, то уже ничего не построишь), в) каков будет уровень поддержки достаточно дискомфортному построению новой страны, г) кто именно ее будет строить.

Трагедия Петра Великого, безусловно, состояла в том, что страстное утверждение величия России сочеталось у него с абсолютной телеологической и историософской неопределенностью. Яростно выстраивая Россию по европейским лекалам, Петр не давал ответа на вопрос, зачем нужна еще одна великая держава, выстроенная так же, как другие державы Европы. Эта держава должна завоевать Европу? Слиться с нею? Просто сосуществовать с великим европейским соседом, во всем ему при этом уподобляясь?

И Петр, и его преемники всячески уклонялись от ответа на этот больной вопрос. Дал же ответ на него, как ни странно, Ленин — своим переносом столицы в Москву и своей концепцией России как цитадели коммунизма. Именно Ленин вернул, не отказываясь от модернизации России, тот мессианский дух, который был утерян в петровские и послепетровские времена.

Но Петр и его преемники расширяли державу и потому имели право уклоняться от ответа на вопрос, зачем они это делают. Они не оформляли умаление державы, ее капитуляцию, каковыми для Путина и путинцев по факту был распад СССР, прямо названный геополитической катастрофой.

Поражение Петра под Нарвой не имеет ничего общего по масштабу с поражением СССР в холодной войне. Вот почему для Путина было особо болезненно всё, что связано с ответом на вопрос о предназначении России. Он же — вопрос о том, зачем теперь-то, после такого разгрома, городить весь этот державный огород. Стать мощной частью великого и благого западного мира — вот телеология раннего и даже зрелого путинизма, заимствованная Путиным одновременно и у Петра I, и у андроповско-куусиненовских модернизаторов. Эта идеология неизбежно должна была наложиться на оформление российского капитализма эпохи первоначального накопления. Она по факту не могла не стать идеологией классического капитализма, потому что, находясь на ранней стадии развития капитализма, копировать мутакапитализм Запада можно было, только разрушая державу. Что и собирался делать Ходорковский, но Путин-то этого категорически не хотел!

Обращение к капиталистической классике было естественно для Путина настолько же, насколько для Ходорковского было естественным прославление и оформление мутакапитализма. Российский постсоветский патологический либерализм был обречен стать рупором не открытости вообще, а открытости мутакапиталистической патологии Запада, а значит, и открытости всему, что связано с неполноценным слиянием России и Запада. К Путину и членам его команды, не принимающим ни мутакапитализации, ни вытекающей из нее неполноценности слияния с Западом, оставалось только одно — противопоставить мутации и неполноценности, продвигаемым либерализмом, некий консерватизм. Плюс — идею полноценного слияния с Западом.

Всё это не было до конца оформлено. И это не случайно. Как неслучайным была недооформленность всего этого у Петра Великого и его преемников. Был ли у Петра скрытый мессианизм? Чем является его так называемое антизападное завещание? Даже если оно не подлинное, это ничего не меняет.

Как бы там ни было, Путину теперь надо не завещание писать, а договаривать всё то, что было вредно и не нужно договаривать ранее. Или это, или очень скоро — неминуемый крах недооформленного путинизма, который станет одновременно крахом России.

Подменить такое оформление малофеевскими кувырканиями, не имеющими ничего общего с капиталистическим классицизмом и проектом Модерн, проникнутыми духом постмодернизма и архаики, духом «черного фашистского интернационала», не совместимым с нашей историей, с духом великой победы над фашизмом, с духом антифашистского сопротивления на Донбассе, с тем духом, который только и может мобилизовать большинство российского населения, — значит погибнуть, спутав настоящую капиталистическую классику с подделкой. И по факту открывшись другой редакции всё того же мутакапитализма.

Тезис № 21.
Нельзя начать строить новую страну, не признав провала самого плана слияния.

То есть, не сказав обществу: «Извините! Мы и наши предшественники верили в полноценное слияние с Западом и осуществляли всё, что необходимо для такого слияния. Мы считали и считаем это слияние благом. Но Запад дал нам от ворот поворот. Он предложил нам вместо полноценного слияния — слияние неполноценное и абсолютно губительное. Мы от этого отказываемся и начинаем совершенно новый этап, фактически строя и новую страну, и новую элиту, и новое общество. Мы делаем это, во-первых, по необходимости, ибо нас обманули. И, во-вторых, потому, что с Западом происходит что-то неладное. Скорее всего, нас и обманули-то потому, что с Западом происходит что-то неладное. А значит, дело не только в том, что нам дали от ворот поворот, а и в том, что мы сами нечто для себя поняли. Мы поняли, что Запад уже не тот, каким он был. И что в новый, странный Запад, который строится на месте классического буржуазного Запада и классического Запада вообще, входить нельзя».

Тезис № 22.
Необходимо признать, что Запад отказал России в слиянии. Но также необходимо заявить, что и Россия отказывается от любого слияния с Западом — потому что Запад стремительно и зловеще мутирует в сторону постмодерна и мутакапитализма.

Без признания отказа Запада от полноценного слияния с Россией не обойтись. Но необходимо далее оговорить, что Россия отказывается от любого слияния с Западом не только и не столько потому, что ей отказано в полноценности такого слияния. Прежде всего, Россия отказывается от этого потому, что Запад начал стремительно меняться, стремительно обнаруживать свою зловещую новизну. Запад Модерна стал Западом постмодерна и архаики. Запад капиталистического классицизма стал Западом мутакапитализма.

Спасая себя путем отказа от своих фундаментальных, системообразующих качеств, капитализм уже прошел через серию мутаций и движется к финальной мутации, которая превратит его в глобальную фабрику по производству постлюдей, полностью освобожденных от всего, что представляло собой гуманистическое содержание жизни человеческих сообществ на протяжении тысячелетий. Да, это гуманистическое содержание менялось. Но оно всегда существовало. Если мы допустим финальную мутацию капитализма и победу мутакапитализма, дооформившегося по ту сторону этой финальной мутации, то нам придется проститься с человечностью как таковой. И смириться с построением ада на земле, царства беззакония, царства абсолютного зла. Такое царство уже пытался построить Гитлер. Но все его зловещие изыски покажутся невинными шалостями после того, как финальная мутация капитализма свершится и оформится всё то, что эта мутация породит. Счет идет уже на десятилетия.

Тезис № 23.
Пока что чем-то сродни выявлению скверной новизны внутри Запада является антиювенальная тема.

Приход Президента России в Колонный зал в 2012 году, его многочисленные высказывания в пользу так называемой традиционной семьи — отчасти являются как бы прологом к обнаружению скверной новизны внутри Запада. Но это — только пролог! И не может тут всё исчерпывать очень узкая, при всем ее значении, антиювенальная тема.

Тезис № 24.
Полноценный разрыв России с Западом произошел в связи с присоединением Крыма к России.

(Продолжение следует)



Комментарии:

Для добавления комментария необходима авторизация.