панорама русской жизни

Генеральный прокурор России в нашем спецпроекте "Первые лица"

Глава I

О шашках, предшественниках, миллиардах и реформе следствия

- Хочу сделать чистосердечное признание, гражданин начальник. Я сам пришел. Без повестки. Добровольно.

Честно говоря, отвык от подобного обращения. Давненько меня не называли гражданином начальником. Очень давно! Наверное, в последний раз, когда был прокурором Иркутской области. Или даже раньше, во время расследования знаменитого тулунского дела. Случился бунт на режиме спецтюрьмы №2, и я каждый день ездил на допросы, где ко мне обращались именно так: гражданин начальник.

- А что за дело?

История громко тогда прогремела. В 1978 году осужденные Тулунского централа, так называемой крытки, в которой в свое время сидел Япончик и многие другие воры в законе, взбунтовались против условий содержания и коррумпированности местной администрации. В заложники взяли заместителя начальника тюрьмы по режиму майора Ведерникова. Видите, до сих пор фамилию помню. В ходе последующих событий погибли пять человек.

Наша бригада полгода расследовала дело. Я работал заместителем Тулунского межрайонного прокурора. Со мной в группе были два старших следователя из областной прокуратуры. Пришлось разбираться во всех обстоятельствах ─ и в злоупотреблениях тюремного начальства, и в том, кто непосредственно имел отношение к убийствам.

На трупах было более сотни колото-резаных и рубленых ран. Тела тащили по коридору, каждый желающий вносил лепту: бил, резал пиками и заточенными пластинами, ломал кости… Так жестко наказывали тех, кто был против возрождения воровских законов.

Сложное выдалось дело. По ходатайству адвокатов обвиняемых меня потом два с половиной часа допрашивали в областном суде.

- На тему?

Все искренне удивлялись, что мы сумели доказать причинно-следственную связь между ранениями и наступившей смертью, добились у обвиняемых признательных показаний. В Тулуне ведь сидели матерые преступники, "расколоть" их было трудно. Когда подсудимые поняли, что проигрывают нам в одну калитку, то начали по подсказке адвокатов пороть всякую чушь.

Якобы мы предлагали им наркотики в обмен на признание. На нас даже написали донос в комитет партийного контроля в Москву. Требовали принять меры по линии КПСС. Полный бред! Тем не менее всю нашу следственную группу допрашивали в суде. Но девятерых подсудимых это не спасло, они получили длительные сроки лишения свободы…

- А в качестве обвинителя вам часто приходилось выступать в судах, Юрий Яковлевич?

Конечно. На этапе работы в межрайонной прокуратуре. Я ведь и следователем был. И вроде неплохо справлялся. Уже в 70-е годы мне удавалось добиваться закрытия уголовных дел по необходимой обороне. Беспрецедентный случай для того времени! Дела даже изучались в Генеральной прокуратуре СССР. Острые дискуссии по этой теме продолжаются до сих пор, а я почти полвека назад успешно применял все на практике в нашей тмутаракани, Усть-Удинском районе.

Братское водохранилище, дремучие места, глухая тайга, триста километров до Иркутска. Народ там жил непростой ─ "химики", заготовители леса, вздымщики, зато они умели держать слово, никогда не нарушали договоренностей.

- И когда же вы в последний раз брали в руки шашку?

Сравнительно недавно. Мне подарили подлинную шашку Первого Полтавского полка, в котором в 1912 году начинал служить мой дед, кубанский казак. Полк стоял тогда в Персии, куда прибыл с Северного Кавказа по приказу Николая II, откликнувшегося на просьбу шаха о помощи…

- Вы восприняли вопрос буквально, а я под шашкой подразумевал личное участие в судах. Давно ли пробовали себя в этом качестве?

Вот как перестали называть гражданином начальником, так и не выступаю в качестве обвинителя.

- Почему? Иные ваши предшественники не отказывали себе в удовольствии. Взять хотя бы Андрея Вышинского.

Были совершенно другие времена. Нельзя даже сравнивать. Многие процессы носили скоротечный характер, приговор выносился в считаные часы, признание вины провозглашалось царицей доказательств, а мы помним, как порой добивались этих раскаяний, чего они в действительности стоили…

Сегодня нет острой необходимости, чтобы генпрокурор лично участвовал в судебных заседаниях. Дела зачастую многоэпизодные, длятся месяцами, если садиться в процесс, придется надолго выпасть из повседневной работы, переложить текущие вопросы на плечи заместителей. Не думаю, что это правильно.

С профессиональной точки зрения я не располагаю возможностями, чтобы полноценно подготовиться к суду в качестве обвинителя. Я ведь не свадебный генерал, не могу выходить на трибуну и зачитывать по бумажке то, что написали подчиненные, которые реально в теме. Чтобы так делать, себя надо не уважать.

Я должен вникнуть в детали, сам во всем разобраться, тогда имею право высказывать мнение.

Буквально сегодня мне докладывали очередное дело, которым занимаются два моих зама.

Я люблю следствие, в 70-е, повторяю, начинал следователем, возглавлял следственный отдел Восточно-Сибирской транспортной прокуратуры, был начальником следственного управления прокуратуры области, знаю эту работу не понаслышке, а изнутри, из самых ее глубин, но, еще раз скажу, нынешняя должность не позволяет концентрироваться на чем-то одном.

Это было бы расточительно и стратегически ошибочно с моей стороны, я же привык распоряжаться рабочим временем с максимальной пользой.

- А что вы думаете о досудебных соглашениях о сотрудничестве со следствием?

Почему спрашиваете об этом?

- Принято считать, что рассмотрение дел в особом порядке ускоряет процесс, экономит время.

Все так, тем не менее лично я ─ категорический противник таких соглашений. Это создает неравные условия. Пошедший на сделку с правосудием может умышленно оговорить других обвиняемых, отделаться относительно мягким приговором, а остальных потом осудят по полной программе на основании полученных показаний.

- В вашей прокурорской практике оправдательные приговоры случались?

По расследованным лично мною делам ─ нет. На мелкие доследования дела пару раз направляли, но такого, чтобы подсудимых освобождали в зале суда, не было.

- Что изменилось в системе за те сорок лет, что служите в ней?

Справедливости ради надо сказать, какое-то время я работал в партийных органах, руководил Минюстом, но, безусловно, основная часть моей трудовой биографии связана с прокуратурой. В 70-е годы прошлого века попасть туда было сложно. Очень! Отбирали лучших из лучших. Специалистов готовили в основном лишь в трех юридических институтах ─ в Свердловске, Харькове и Саратове. Я учился на Урале.

За четыре десятилетия перемены произошли колоссальные. Незыблемы основополагающие принципы, приверженность закону, а многое стало совершенно иным. К примеру, раньше не было предпринимателей в современном понимании, в лучшем случае спекулянты и "теневики", которым грозила статья. А сегодня мы работаем в плотном контакте с бизнес-сообществом, стараемся защищать его от незаконных "наездов".

Появилось мощное гражданское, арбитражное законодательство, за последние десять лет возрождена специализированная сеть транспортных прокуратур, созданы подразделения по борьбе с коррупцией, экстремизмом, терроризмом, обеспечению законности в межнациональных отношениях…

Отдельно скажу о борьбе с коррупцией. В январе 2013 года прокуроры получили новые полномочия в этой сфере, которыми воспользовались в полной мере.

За это время мы инициировали свыше 600 процедур контроля за расходами чиновников, в суды направлено более тридцати исковых заявлений об обращении в казну имущества, приобретенного на сокрытые доходы. Общая его стоимость превысила триста миллионов рублей. Судами уже удовлетворено девятнадцать исков прокуроров на сумму свыше ста миллионов рублей.

- Полагаете, это много? Если сравнивать с девятью с хвостиком миллиардами, найденными у полковника МВД Захарченко…

Вы дослушайте! Я не параллели провожу, а рассказываю о конкретных результатах нашей работы. За последние два года органами следствия изъято имущества, денег и ценностей на 11,8 миллиарда рублей, для обеспечения взыскания арестовано имущество на общую сумму 62,3 миллиарда рублей.

Далее. За три года по постановлениям прокуроров к административной ответственности по статье 19.28 КоАП РФ ("Незаконное вознаграждение от имени юридического лица") за совершение коррупционных правонарушений привлечено более тысячи юрлиц. Общая сумма судебных штрафов превысила полтора миллиарда рублей.

В 2016-м по итогам прокурорских проверок в связи с утратой доверия уволено свыше 380 служащих (в основном муниципального звена), уличенных в совершении коррупционных правонарушений. В прошлом году также выявлено свыше трехсот тысяч нарушений антикоррупционного законодательства.

По требованию прокуроров более семидесяти тысяч должностных лиц наказаны в дисциплинарном порядке, свыше девяти тысяч человек привлечены к административной ответственности, а следственные органы возбудили более 3700 уголовных дел.

Всего за совершение коррупционных преступлений за истекший год осуждены 13 183 человека.

- Не секрет, что с главой СКР Александром Бастрыкиным любовь у вас сразу не заладилась, Юрий Яковлевич. Не хотите вернуть Следственный комитет под свое крыло?

Я хоть и Чайка, но подобных амбиций у меня никогда не было. Всегда выступал за создание единого следственного комитета как самостоятельного органа, но подчеркивал, что крайне важно сохранить баланс полномочий. В любой цивилизованной стране прокурор сам расследует уголовное дело либо руководит расследованием.

И это абсолютно логично: именно прокурор от имени государства осуществляет функцию уголовного преследования. Ненормально, когда расследованием занимается кто-то другой, прокурор не допущен к процессу и его ставят перед фактом: вот собранные доказательства, иди в суд и поддерживай обвинение. Так быть не должно. А у нас это есть.

- Точнее, стало с 2007 года, когда Следственный комитет выделили из Генпрокуратуры.

А какая разница? Процессуальных полномочий у нас и прежде не было. Мы можем вступить в процесс лишь в самом начале, когда возбуждается дело, и у прокуратуры есть сутки, чтобы отменить постановление либо согласиться с ним. И в конце ─ при поступлении дела с обвинительным заключением. Из хода расследования мы, повторяю, выключены полностью. Необходимо заботиться о балансе полномочий и подумать над тем, чтобы в будущем сделать следствие единым.

- Включая МВД и ФСБ?

Службу безопасности, может, и не стоит трогать. Там рассматриваются дела особой государственной важности, поэтому и требования отдельные. А следствие МВД, вероятно, нужно сливать с СКР в один орган.

Глава II

О Немцове, Улюкаеве, беглых олигархах и мерзавцах в погонах

- Какие дела сегодня находятся под вашим личным контролем?

В первую очередь те, которые касаются социальных вопросов ─ выплат зарплат бюджетникам, пенсий пожилым людям, пособий инвалидам, помощи детям, работы системы здравоохранения. Постоянно слежу за тем, что происходит в сфере ЖКХ ─ переселение из аварийных домов, завершение строительства проблемных объектов, качество коммунальных услуг, установление тарифов.

Чтобы яснее представляли масштаб: ежегодно мы получаем около четырех миллионов обращений граждан, и число это увеличивается в среднем на десять процентов в год. Более половины заявлений, связанных с нарушениями законодательства о труде, признаются обоснованными. Удовлетворяется почти четверть обращений о нарушениях жилищного и пенсионного законодательства.

За последние полтора года по нашей инициативе почти девять тысяч чиновников разного уровня наказаны в административном порядке за халатное или небрежное отношение к разрешению обращений граждан и организаций…

Ну и, конечно, так называемые резонансные уголовные дела держу на контроле.

- Включая убийство Бориса Немцова?

Бесспорно. Но важно вот что еще отметить: я полностью доверяю подчиненным. Заместителям, начальникам управлений, остальным сотрудникам. У нас работает сильная и профессиональная команда. Люди досконально знают дело, хорошо с ним справляются. У меня нет необходимости влезать в детали, перепроверять все подряд.

- Тем не менее, Юрий Яковлевич… Организатором и заказчиком преступления называют водителя Руслана Мухудинова. Не мелковата фигура главного злодея?

Мы же не о пойманной рыбешке говорим, а о человеке. Как тут размер измеришь? Понимаете, в жизни все может быть. Это политики, журналисты, общественные деятели могут строить любые гипотезы, легко и вольно трактуя открытую информацию. А суд рассматривает конкретное уголовное дело по факту убийства Немцова.

Считаю, следствие собрало достаточно улик и доказательств, сработало качественно. В этой части у меня сомнений нет. И, что гораздо важнее, у гособвинителей ─ тоже. Если бы представителей прокуратуры что-то смутило в ходе процесса, я уже знал бы об этом, мне обязательно доложили бы. Пока все идет своим чередом. Не будем торопиться с выводами.

- А про дело Улюкаева что скажете?

Ответственно говорю: доказательная база более чем убедительна. Человек перепутал государеву службу и свой карман. Как можно требовать дополнительную сумму за выполнение должностных обязанностей? Если не хватает зарплаты чиновника, иди в частный сектор, пробуй заработать в бизнесе!

- Смущает, что следствие публично тиражирует свои версии, делает это охотно, а защита вынуждена помалкивать, связанная подпиской о неразглашении.

Давайте расставим акценты: право следователя ─ решать, как вести дело и что из его материалов считать тайной. На это никто не может повлиять. Даже генпрокурор. Другой вопрос, что всем сторонам надо бы поменьше вещать, поднимать шум в информационном пространстве, а больше заниматься практической работой.

Нельзя нарушать принцип презумпции невиновности. Об этом и президент Путин говорил в последнем послании Федеральному собранию. Я тоже всегда этим возмущался. Не успели задержать человека, еще и обвинения в его адрес толком не сформулировали, а уже объявляют виновным.

Сейчас, уверен, этого станет меньше. И правильно.

- А почему вы мертвой хваткой вцепились в Дмитрия Страшнова из "Почты России"? Да, зарплата в десять миллионов рублей в месяц для сельского почтальона (и не только для него) выглядит оглушительно, но у нас на госслужбе есть граждане, получающие много более.

Но это же откровенная наглость. Средняя зарплата в отрасли не дотягивает до двадцати тысяч рублей, а он себе бонусы под сто миллионов начисляет! Совесть все-таки надо иметь. Больше Страшнова в системе ФГУП никто не получает. Да, в государственных корпорациях, акционерных обществах зарабатывают значительные суммы, но не в федеральных унитарных предприятиях.

Это рекорд с приставкой "анти".

- Что ответите критикам, усматривающим политический заказ в тех или иных действиях прокурорских?

Не надо любую откровенную уголовщину сразу переводить в идеологическую плоскость. Когда в минувшем декабре я встречался с председателем Европейского суда по правам человека Гвидо Раймонди, то говорил ровно об этом. За последние десятилетия лишь в Лондон из России уплыли десятки миллиардов долларов вместе с беглыми банкирами и прочими "олигархами", которых западные спецслужбы, бесспорно, давно посадили на крючок, используя в своих целях.

Их деньги работают на чужую экономику, а не на российскую. При этом нам рассказывают, что мы, мол, требуем экстрадиции политэмигрантов, спасающихся от кровавого режима. Ну бред ведь! Генпрокуратура направила в Лондон четыре десятка запросов на таких вот "беженцев", которые весьма неплохо себя чувствуют на Туманном Альбионе, гуляя там на украденные у нашего государства денежки.

Россия, Великобритания, другие страны подписали так называемую Европейскую конвенцию о выдаче, при этом одни и те же нормы трактуются по-разному, нет действенного механизма, позволяющего применять на практике прописанные в документе положения.

Было бы поменьше искусственной политизации, всем жилось бы легче. С 2012 года Генпрокуратурой России приняты решения о выдаче около пяти тысяч иностранных граждан. За это же время зарубежные страны удовлетворили свыше девятисот российских запросов об экстрадиции для привлечения к уголовной ответственности или исполнения приговора.

Вот вы спрашивали про резонансные дела. В апреле 2016-го из Италии был выдан бывший руководитель Росграницы Дмитрий Безделов, похитивший свыше миллиарда бюджетных рублей. Средства выделялись на строительство железнодорожного пункта пропуска "Адлер".

Передают в Россию разыскиваемых преступников и страны, с которыми у нас нет договоров о выдаче. В частности, Гана, Камбоджа, Объединенные Арабские Эмираты, Парагвай, Чили. Мы взаимодействуем с коллегами из восьмидесяти с лишним государств по многим направлениям, в том числе розыска, ареста, конфискации и возврата из-за рубежа имущества, полученного преступным путем.

За последние пять лет в Россию возвращены денежные средства и имущество на десятки миллиардов рублей. Скажем, полтора миллиарда рублей ─ потерпевшим по делу "Совкомфлота", такая же сумма ─ пострадавшим по делу "Аэрофлота".

В марте 2016-го после рассмотрения нашего запроса в Россию из США переданы двадцать восемь старинных русских документов XVIII–XX веков, в том числе представляющие огромную историческую и научную ценность указы российских императоров. Вместе с уполномоченными ведомствами будем стремиться вернуть в страну и другие незаконно отчужденные активы, работать еще эффективнее.

- Ваше ведомство и сегодня может дать многим фору по части КПД. Обвиняете так, что в девяноста девяти случаях из ста суд принимает сторону прокуратуры. Даже при Сталине оправдывали чаще.

Вы делаете не совсем правильный вывод из статистики. Действительно, у нас в системе работают профессионалы высокого класса, и, если мы берем дело в производство, для этого есть веские основания. Отсюда такие результаты. Но прокуроры далеко не всегда обвиняют.

Мы стоим на защите конституционных прав граждан, охраняем интересы общества и государства, главная наша цель ─ всемерно способствовать вынесению по результатам судебного разбирательства законного и справедливого решения.

Будет ли в итоге приговор обвинительным или оправдательным ─ вопрос второй. Прокуратура совершенно точно не является карательным органом, в наших действиях нет обязательного обвинительного уклона, мы не нацелены на осуждение подсудимых во что бы то ни стало, поэтому и оправдательные приговоры не считаем поражением. Посмотрите, сколько постановлений о возбуждении уголовных дел отменено нами.

- Тем не менее оправдательные приговоры составляют менее процента от общего числа. И чаще всего их выносят суды присяжных. Правда, потом почти треть отменяется в более высоких инстанциях.

Такой процент ─ общемировая практика. Мы находимся на уровне большинства демократических стран. А в США, например, показатель не дотягивает до российского, он еще ниже. Не надо манипулировать голыми цифрами, это создает превратную картину.

В 2015 году российские суды вынесли 763 оправдательных приговора в отношении 968 лиц, в первом полугодии 2016-го ─ 406 в отношении 498 человек. Прокурор, как судья и присяжные заседатели, оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, руководствуясь при этом законом и совестью.

Нередко используются полномочия по отказу от дальнейшего государственного обвинения: в 2015 году ─ в отношении 323 лиц, за шесть месяцев 2016-го ─ в отношении еще 119. За последние полтора года прокуроры не поддержали в суде ходатайства следователей о заключении под стражу более шести с половиной тысяч обвиняемых.

Нельзя черстветь сердцем. Это не пустые слова. За одиннадцать месяцев прошлого года прокуроры выявили почти три миллиона нарушений законов о правах и свободах граждан, в том числе около двухсот тысяч незаконных правовых актов. Мы помним: за каждой единичкой в этих цифрах стоят человеческие судьбы.

Да, порой случаются ошибки, но они происходят исключительно из-за недостатка опыта. Никак не по злому умыслу. Конечно, если суд оправдал человека, значит его пытались посадить, что называется, не по делу. С каждым таким случаем тщательно разбираемся. Прокурор должен быть внимателен на всех этапах следствия и судебного процесса, "под микроскопом" оценивая собранные доказательства, изобличающие вину.

Но есть ситуации, в которых не признаю компромиссов. Если доходит информация об участии работников прокуратуры в каких-то мутных схемах, принимаю жесткие меры. Подаяния, взятки, прочая мзда ─ не терплю подобного. Понятие чести для меня ключевое, я так воспитан.

На первом месте порядочность, а потом уже деловые качества. Набраться опыта можно, а потерянную совесть не вернешь. Если профессионал оказался мерзавцем, таким и останется, его не вылечишь, не перевоспитаешь. Поэтому оцениваю людей по вполне определенным критериям.

(Продолжение следует)