Статьи

«Кто празднику рад, тот накануне пьян». Восьмое марта на Первом начали отмечать за три недели до праздничной даты. Сразу две мелодрамы подряд. В исторических тонах. Понятно почему: любить-то сейчас не умеют. Чувства увяли, острота пропала, показывать нечего. Отношения для здоровья и социального статуса. А хочется чего-нибудь такого, чтоб у бездны на краю и сердце захолонуло.

Любовь нынче дёшева, потому что трудностей мало. Контрацептивов – завались, в партком не напишут (закрыли партком), нравы свободные, сожительствуй, разъезжайся сколько хочешь. Почти как Володька Завитушкин у Зощенко.

Сегодня свадьба, а завтра – на развод. Не подошло. Размер не тот. В общем, не хватает перчинки. Самого главного. Советского Союза. Не хватает холода тюремной камеры, от которого начинает стучать в голове жадное: «Жить! Жить!»

Глядя «Семейный альбом» (сага из жизни физиков-академиков, их жён и дочерей), я, настроенный на инерцию современного телевосприятия советского прошлого, долго не мог понять, где и, главное, когда происходит действие. Дача академика Колокольцева («родительский дом, начало начал») навевала, конечно, воспоминания о знаменитой усадьбе командарма Котова из «Утомлённых солнцем».

Интеллигентная семья, солнечное пролетарское барство, домработница из народа – пирожки и наливки для цвета советской науки. А параллельно – Внешторг, партийный контроль, лёгкие переклички с «Девятью днями одного года».

Всё вроде есть, но чего-то не хватает. По­этому история бежавшего за границу физика Колокольцева-младшего не впечатлила. Читали такое ещё в детстве. «Дудочка и кувшинчик» называется.

Там девочка хотела сразу и дудочку, и кувшинчик, а здесь физик Колокольцев – и семью, и науку. Понятное дело, что всё сразу не бывает. Ну да, оказался человек вдали от семьи и Родины. Но приехал же ведь в итоге, встретился.

А ЦРУ и КГБ проявили себя не такими уж всеведущими, скорее наоборот – глупыми и недалёкими. Не заметили даже, как перебежчик туда-сюда через границу сигает по поддельным документам.

В общем, не всё так страшно. Нет, история бегства из СССР с комедией (физик Колокольцев инсценировал собственную смерть путём выбрасывания сапога в озеро) не зацепила, не показалась убедительной. Зачем такие сложности? Подождал бы пару годков, а потом поехал бы спокойно в Новосибирск заведовать лабораторией, как его будущий зять Сухоцкий.

В общем, сдурил, не поверил в мудрость партийного руководства. Но это не трагедия, а просто ошибка в расчётах. Колокольцев выбрал науку и США, а его жена – семью и СССР. На фильм о космической любви не тянет. Надрыва не хватает.

Другое дело «Тальянка», повествующая о злоключениях семьи русского участника Сопротивления и его итальянской жены в СССР. Вот это забористая штука. Почище «Фауста» Гёте.

ТелеРодины – вот чего не хватило в саге о семье физиков. Знакомой, близкой, омерзительной. Не хватало родного Мордора, лубянских застенков, «руссиш гестапо». От «Тальянки» сразу повеяло узнаваемой атмосферой страха и предательства, бодрящим магаданским морозом. «Ах, ГУЛАГ, мой ГУЛАГ, ты моя религия…»

С первых кадров «Тальянки» любому становится ясно: «Еду я на родину». Солнечные итальянские виды сменяются ужасающей картинкой грязной советской действительности. Вместо культурного сельского итальянского пейзажа – разорённая большевиками деревня. Добрых и улыбчивых итальянцев сменяют хамовитые и подлые соотечественники.

Мужики либо на лесоповале, либо усиленно к нему готовятся, наливаясь водкой про запас. «Все там (на лесоповале) будем» – это настроение господствует и за обкомовским столом, и на деревенской завалинке.

Женщины тоже могут пойти по этапу – в СССР же равенство. Поводов для этого, правда, немного, и они специфичны: отказалась быть обкомовской шалавой, греть койки председателей колхозов и прочих ответственных лиц – антипартийное дело, понимаешь.

«Советская действительность» аккумулирует в себе все исторические формы эксплуататорского строя. Высшее областное партийное и прочее руководство, включая Васю Сталина, напоминает не то римских патрициев, прославившихся своими оргиями, не то великих князей, бегавших по актрискам.

Крепостное право ещё не отменили, председатель колхоза – это что-то вроде местного помещика: девок пользует, над крепостными издевается. Ох уж эта телеРоссия – страна вечного рабства! Как же они там жили?

Но в таком-то антураже как не случиться большой любви? Здесь, в отличие от «Семейного альбома», всё есть для яркой трагедии. Водка, лесоповал, кровавая гэбня – золотая формула русского страдания.

Расхититель социалистической собственности, двоеженец и просто русский офицер Степан Веригин разрывается между двумя женщинами: женой № 1 – простой деревенской бабой – и женой № 2 – обворожительной итальянкой Джульеттой Джузепповной. Всем хороша первая жена. Но вторая-то итальянка!

Итальянское происхождение оказывает магическое действие на мужскую половину Страны Советов. Заморское в одинаковой степени влечёт и секретаря обкома, и простого следователя НКВД настолько, что они забывают о риске очутиться на лесоповале много быстрее обычной очерёдности. Итальянок мы ещё не пробовали!

Страсть к половой экзотике определяет всё движение сюжета «Тальянки». В итоге простая итальянская женщина на наших глазах превращается в святую проститутку (ради счастья мужа, ради близких в любую койку пойдёт), в нечто промежуточное между Катюшей Масловой и Сонечкой Мармеладовой. Вот такая эволюция женских образов великой русской литературы.

Однако и главный герой «Тальянки» не подкачал. Он не только двух баб тянуть может, но и всё советское государство с лёгкостью заменить. Сам себя признаёт погибшим, сам за себя платит пенсию жене № 1, сам платит зарплату жене № 2 и даже сам себя в тюрьму посадить может.

Образцовый новый русский человек, полностью лишённый патерналистских настроений. Всё сам да сам. Нашему правительству таких бы сейчас побольше. В целом понятно, почему так ополчились на Степана Веригина сталинские псы всех мастей. Нет такому человеку места в советской России.

Нет места в СССР и талантливому физику Колокольцеву в «Семейном альбоме». Сколько ни пытались бы авторы «Семейного альбома» имитировать воздушно-приподнятую атмосферу шестидесятых – движущий мотив там тот же, что и в «Тальянке»: идеология перепахала судьбы героев. Жить, работать и любить в «этой стране» невозможно.

В результате, как ни крути, вместо истории любви перед нами вновь история противостояния системе, близкая к лубку и запискам сума­сшедшего в «Тальянке», к семейной саге в «Семейном альбоме». Мело­драма как опрокинутая в любовную историю нынешняя антисоветская и антипатриотическая идеология, как зеркало ненависти, как средство тиражирования и вдалбливания пропагандистских штампов.

СССР, романтика, первая любовь? Смотрите, какой ужас был.

Так что сидите и не пыхтите, покупайте лабутены, благодарите Горбачёва и Ельцина за то, что вам не пришлось жить в такой ужасной стране.

«Любовь и голуби», говорите? Не верьте. Это коммунистическая пропаганда. Любовь и Мордор. Вот оно как было.