панорама русской жизни

Известный телеведущий поделился своими драматическими воспоминаниями и оптимистичным настоящим

Взлёт

– Многие известные телеведущие попали на ТВ абсолютно случайно, другие целенаправленно «шли в телезвёзды», а как это получилось у вас, Сергей Леонидович?

Я попал на телевидение, страшно сказать, в 1977 году, тоже довольно случайно: работал в АПН, работа там казалась неинтересной, приходилось писать дежурные тексты… А в молодёжной редакции ЦТ работал старший брат моего детского друга, с которым мы жили на одной лестничной площадке, и он как-то говорит: «Серёж, чего ты скучаешь? Пойдем к нам, ты – энергичный парень, хороший журналист...»

– Хорошие внешние данные...

По молодости у всех хорошие данные, о работе в кадре тогда и речи не было, у нас был единственный ведущий – Саша Масляков, которого «лицензировал» сам председатель Гостелерадио СССР Сергей Георгиевич Лапин. Таких ведущих было пять-семь человек на всё телевидение. И вот позвали, и я пошёл – в «молодёжке» атмосфера была поразительно творческой...

– «Молодёжкой» руководил Анатолий Лысенко?

Нет, но он был одним из столпов редакции. Мне, кстати, очень повезло. Мы сидели с ним в одном кабинете, и он взял надо мною шефство. Всё, что знаю о ТВ, всё, что я умею, это его заслуга. Он мой учитель, был и есть, высочайшего уровня профессионал, и сейчас фонтанирующий идеями.

Обычно двум творческим людям трудно ужиться, начальник подминает подчиненного под себя, но Анатолий Григорьевич прислушивается ко всем, всему, что интересно, перспективно. Потом я перешёл в редакцию пропаганды (была такая), а оттуда меня «выдернули» откреплённым секретарём комитета ВЛКСМ Гостелерадио СССР.

– Большая должность.

Не столько большая, сколько непростая... В те годы у молодёжных руководителей главная задача была – дать дорогу молодым, продвигать талантливых людей, тогда ведь все должности в государстве занимали люди весьма преклонного возраста... Молодой мог пробиться куда-то только годам к сорока – поздновато. И я регулярно ходил к Лапину по этим вопросам, а он был крайне консервативным человеком...

– Но очень образованным.

Очень много читающим. С ним было непросто, потому что он тебя сразу проверял на интеллект: что ты знаешь, умеешь, что читал когда-то и что читаешь сейчас? Приходишь к нему, а он задаёт вопрос: «Сергей, а вы читали последний номер такого-то толстого журнала, статью такого-то? Бог мой, а я не в курсе! Так что приходилось читать очень много, чтобы не ударить лицом в грязь.

Вообще, при его очень консервативном управлении в Гостелерадио приоритетом было повышение культурного уровня населения, не опускать его, как сейчас, а поднимать. Большое внимание уделялось симфонической музыке, литературе, театру и кино. Даже в том советском идеологическом режиме ему удавалось поднимать уровень аудитории. Конечно, были и развлекательные программы: КВН, пока его не закрыли...

– «А ну-ка девушки»...

«Салют, фестиваль» и многие другие... Я рвался назад в редакцию, и только в 1984-м мне это удалось, а в 85-м...

– ...наступило время перемен.

Да-да, «перестройка ломает все стереотипы», в 1987-м меня поставили заниматься программой «Взгляд», которой ещё не было. Лысенко был её идейным руководителем, а я – практическим: организация, администрация, съёмки, сетка вещания.

В октябре мы её запустили, и в таком административном качестве я просуществовал до февраля 1988 года, когда Сагалаев (в то время главный редактор «Молодёжки») в приказном порядке направил меня во «Взгляд»… ведущим. Я сдал свои административные функции преемнику и...

– ... пришла всенародная слава.

Да, но настоящая слава (с оттенком негатива) пришла позже, когда я работал ведущим уже в программе «Время»...
Опала

– Я помню знаменитое интервью, которое вы брали у Ельцина и очень его «прессовали». Все были удивлены и возмущены. Как Ломакин так мог? Он же из «Взгляда», который нашего любимого Бориса Николаевича поддерживал? Сейчас это всё оцениваешь иначе. Вы уже тогда, в начале 91-го, начали что-то понимать про Ельцина? Или это было, так сказать, выполнение задания Горбачёва?

До 90-го года я был поклонником Ельцина, убеждённым, страстным. В 89-м шли предвыборные теледебаты, в которых он соревновался с директором ЗИЛа Браковым. И эти теледебаты были поддельные. Бракову задавали только удобные вопросы от зрителей, а Ельцину – очень резкие. После «дебатов» ко мне пришёл Полторанин с идеей «убийственного эфира». Оказывается, они проехались по адресам этих якобы зрителей, а там никто не живёт – химчистка, прачечная.

И в эфире «Взгляда» мы вышли с этой «бомбой». Полетели головы, меня отстранили от эфира. Это я к тому, что тогда верил в Ельцина, в его борьбу с коррупцией, партократией и т.д.

Но потом я стал внимательнее следить за всеми его выступлениями, в которых он противоречил сам себе, и у меня стало закрадываться сомнение в его искренности, я наблюдал, сомневался, и, наконец стал его убеждённым противником, так как понял, что он, его параноидальная ненависть к Горбачёву (правда, взаимная), их борьба друг с другом ведут страну к коллапсу.

Конечно, в феврале 1991 года и помыслить было невозможно, что страна развалится: да, думал я, будут трудности, столкновения на улицах, но что СССР разрушат, я представить не мог. И, конечно, я задавал ему резкие вопросы, интервью было пристрастное, но журналист обязан потрошить собеседника-политика, вытаскивать из него всю «требуху», а политик заинтересован в том, чтобы выглядеть убедительно.

Но Ельцин выглядел слабовато. И этого мне не смогли простить до конца его дней. Ни он сам, ни семья, ни окружение. Когда я тогда завершил эфир, Коржаков сказал: «Ну, Ломакин, запомнишь ты это интервью!» И, правда, я запомнил его на всю жизнь.

– И многие запомнили. А как вы теперь относитесь к «Взгляду»? Александр Любимов считает, что программа внесла большой вклад в крушение СССР, а Владимир Мукусев – что Союз был обречён, как какая-то передачка может победить такую махину – советскую власть?

Я скорее согласен с Любимовым. Конечно, мы не разрушали своими руками страну, мы разрушали стереотипы, мы внушали сомнение в каких-то истинах, в которые люди верили из поколения в поколение. Что советская власть – это хорошо, что руководящая роль партии – тоже. Мы на конкретных примерах показывали, что это не всегда так. Нам помогали большие начальники: Горбачёв и, конечно, Александр Николаевич Яковлев, который нас часто спасал.

– Про него говорят сейчас, что он, член Политбюро, главный идеолог КПСС, на самом был её идейным врагом. Когда у штурвала корабля, даже такого мощного, как СССР, стоят такие штурманы...

Да, писали, что он был агентом влияния, завербован, когда был послом в Канаде или даже раньше – спецслужбы знают лучше. Безусловно, он был врагом режима, но о разрушении страны, уверен, даже он помыслить не мог. У власти были две основы: партийные органы и КГБ. Партаппарат был разрушен, КГБ находился в растерянности, армия тоже. А главные виновники – три лидера в Беловежской пуще, один из которых первому, кому позвонил, это президенту США.

Я стал понимать, кто такой Ельцин, как человек, раньше. Властолюбивый, грубый, агрессивный, малокультурный. Это именно тот случай в истории, когда ослеплённый народ выбирает себе такого лидера, который ведёт свой «Титаник» прямо на айсберг. К сожалению, массовое временное помутнение рассудка.

– В результате вы оказались в опале.

Очень серьёзной. После августа 91-го позиции Ельцина укрепились, на Гостелерадио пришёл Егор Яковлев, который снял меня с программы «Время», даже репортажи там я делать уже не мог. На других каналах кое-кто говорил, какой Ломакин сукин сын – началась типичная охота на ведьм.

Месяца полтора ничего не делал, потом меня вызывает Олег Добродеев (тогда его утвердили главредом программы «Время») и говорит: «Ни я, ни Егор против тебя ничего не имеем, увольнять тебя было бы неправильно, ты профессиональный человек, один из лучших журналистов, но руководство тебя не воспринимает...» – и предложил мне вести неполитическую программу «Утро», которая шла, когда все кремлёвские начальники ещё спали.

И я с радостью согласился и до сих пор благодарен Олегу Добродееву и Егору Яковлеву, которые меня спасли от «запрета на профессию». Через год Яковлев меня вызывает и говорит, что очень ценит, как я это время проработал (без жалоб и обид), и предложил мне вести новую, уже политическую программу «Подробности», я с радостью согласился, а через два дня...

Егора сняли, и программа пошла на другом канале и, разумеется, без меня. А потом родилась традиция – каждый новый приходящий на Первый канал начальник меня увольнял, а потом снова принимал на работу – и так до 1997 года, когда я сам ушёл с Первого канала.

– В конце концов вы перешли на ТВЦ, далее НТВ?..

Да, по приглашению Анатолия Лысенко я тогда перешёл на ТВЦ. А на НТВ я не работал ни дня, делал для них в качестве автора и ведущего циклы «Кремлёвские дети», «Кремлёвские похороны». Поработал и на РБК. Создавал с нуля новый телеканал «Страна», а потом долгое время на ТВ не работал.

– Были безработным?

В чистом виде. А вот в 2013 году возникло общественное телевидение России, и Анатолий Лысенко меня снова пригласил.
Большая страна и гражданское общество

– На ОТР вы – руководитель дирекции регионального вещания и спецпроектов. Что это такое?

На сегодня это ежедневная программа «Большая страна». Изначально канал провозгласил своей задачей показ жизни регионов России. И нам хотелось тогда добраться до отдалённых населённых пунктов, залезть в какую-нибудь глушь. И нам казалось это интересным. В самом деле на федеральных каналах ни слова об огромной стране, а в основном о том, что происходит внутри Московской окружной автодороги. Хотелось обрасти региональными корпунктами.

Забегая вперёд, скажу, что, несмотря на мизерный бюджет ОТР, нами эта задача решена. Сегодня у нас десятки региональных стрингеров, или иначе корреспондентов, которые работают на эфир Общественного телевидения. И мы им заказываем не только информационные сюжеты, но и полноформатные публицистические передачи и фильмы. Платим, правда, немного, не по ценам «большой четвёрки», но получаем качественный продукт.

А начинали с того, что за небольшие деньги покупали фильмы местных компаний – отбирали лучшие из лучших. Потом в заказанных материалах перешли от рассказа о событиях краеведческого характера на тему развития регионального гражданского общества. Как живут люди, как и во имя чего они объединяются, какие у них отношения с местными чиновниками?

То есть мы переориентировались на очень небольшую, но быстро растущую долю активных людей, объединившихся ради помощи конкретным людям, группам людей, против какой-то явной несправедливости или ради достижений целей, направленных на развитие региона: хорошие дороги, экология, социальное предпринимательство. Когда мы окунулись в эту тему, то поняли, что нашли золотую жилу.

А вспомните, ещё совсем недавно говорили, «зачем нам общественное телевидение, когда в стране нет гражданского общества?» Но мы сегодня убедились, что оно существует, и в провинции гражданское общество даже более мощное, чем в Центре, где всё пронизано политикой. В регионах претензии к власти не политические, а функциональные, практические: почему вы не делаете это, а делаете то?

Какая партия у власти – не существенно, важно, как она исполняет свои обязанности и готовы ли чиновники идти навстречу пожеланиям общества. В Москве активные граждане волнуются по поводу того, что сказал Навальный и другие, а в провинции – удастся ли помочь детскому дому, смогут ли они сохранить зелёный парк в центре города, который кто-то хочет застроить – у властей и бизнеса свои коммерческие интересы. Вот это очень важно.

И мы даём возможность зрителям получить информацию, что называется, из первых уст. К нам на программу буквально из «медвежьих углов» приезжают люди, чтобы рассказать о секретах выживания земляков в сегодняшних условиях. Где, на каком канале вы увидите директора библиотеки из райцентра Кемеровской области или мэра небольшого городка на Камчатке, или руководителя посёлкового совета в Хабаровском крае?

Я уж не говорю о гражданских активистах, волонтёрах, благотворителей со всех концов страны. У нас почта разрывается от предложений.

Люди издалека едут за свои деньги (!), чтобы поучаствовать в нашей программе. И зритель видит не лощёных московских околовластных франтов, а реальных простых людей, у которых в глазах не доллары светятся, а интерес и даже энтузиазм. Это сообщество активных, преданных друг другу и своему делу людей. И патриотизм у них не «ура», а настоящий – моя семья, мои друзья, дело, город, посёлок – из этого и складывается общероссийский патриотизм.

– Да, у нас на ТВ часто как будто сводки катастроф: там взорвалось, там убили, потом барабанная дробь казённого патриотизма и бессмысленные развлекательные шоу.

Я сторонник того, чтобы «цвели все цветы» – пусть будут программы и такие, и такие. Но, если мы заинтересованы в сплочении, в развитии (а власть рано или поздно придёт к прямому обращению к народу с просьбой консолидироваться, поддержать или даже затянуть пояса в режиме общенациональной экономии), то нужно разговаривать с людьми на понятном им языке, не на языке начальник-подчиненный, а на языке соотечественника, гражданина, равного.

Таких программ должно быть много, и на разных каналах. Это не лакировка действительности – она и вправду часто не очень хороша, в обществе много апатии, растерянности – но это огоньки, которыми рано или поздно будет освещена вся страна. Мы должны дать людям, обществу возможность увидеть себя, увидеть, что происходит в другом городе, и таким образом узнать всю страну.

И в этом смысле то, чем занимается Общественное телевидение, действительно золотая жила.

Беседовал Александр Кондрашов