Искусство

Алла Николаевна Баянова (Левицкая) русская эстрадная певица, исполнительница русских песен и романсов, автор музыки ко многим романсам из своего обширного репертуара родилась 18 мая 1914 в Кишинёве в артистической семье. Заслуженная артистка России (1993). Народная артистка России (1999).

Отец — Николай Левицкий, оперный певец (сценический псевдоним Николай Баянов). Учился пению у Антонио Котони. Мать — Евгения Александровна Скородинская (1882—1947), артистка кордебалета.

Евгения Скородинская происходила из просвещённой помещичьей семьи, её отец - генерал Александр Скородинский. Предки по линии матери — из старинного гетманского рода Скоропадских, один из предков по линии отца — выдающийся художник XVIII в. Дмитрий Левицкий.

О своем детстве Алла рассказывала: «Я приехала в Румынию еще совсем маленькой девочкой. А родилась я в Бессарабии, в Кишиневе. То была как бы страна в стране — старая русская земля с помещиками, орловскими рысаками, огромными земельными владениями, виноградниками с самыми лучшими лозами. Мои предки были помещиками, а когда пришла советская власть, многие зажиточные люди переехали в Румынию, а тех, кто остался, ждала печальная участь».

Отец Аллы принял участие в боях Первой Мировой войны, в 1918 году вернулся с фронта, после чего семья Левицких переезжала из страны в страну, пока в 1921 году не обосновалась в Париже, где родители отдали учиться Аллу в частную школу при католическом монастыре. Раз в неделю она также посещала гимназию для детей русских эмигрантов.

Алла Баянова рассказывала: «Мы уехали из России вскоре после событий 1917 года. И то смогли выехать лишь потому, что папа представил нас как маленькую труппу, едущую на гастроли. А то бы и не выпустили, ведь как-никак родители были дворянами. По папиной линии — Левицкие, возможно, кстати, с какими-то польскими корнями, а мама и вовсе состояла в родстве с гетманом Скоропадским. Но, слава Богу, все же уехали.

Правда, папа потом еще раз самоотверженно — инкогнито — вернулся в Россию, чтобы вывезти сына наших знакомых, помещиков Уваровых, которые сами уехать смогли, а мальчик остался. И вот мой отец вернулся, хотя уже был в розыске, и увез его от большевиков. Училась я во французской гимназии и в детстве лучше говорила по-французски, чем по-русски».

В девять лет Алла дебютировала на сцене в качестве помощника своего отца в ресторане. Позже в интервью она рассказывала: «Отец был оперным певцом. Он учился в Риме у знаменитого Котони. Закончив музыкальное образование, вернулся на родину и выступал на оперной сцене Одессы, Киева и Кишинева. У него был великолепный баритональный бас. Приблизительно в 1921-22 годах отец уехал в Италию, а оттуда в Париж.

Там расстался с оперным творчеством и перешел на эстрадный жанр. Его услышал Никита Балиев и пригласил работать в свой театр «Летучая мышь». У Балиева отец работал несколько лет.

Театр этот гастролировал в Париже, Берлине и Лондоне. Я в это время училась в Париже во французской школе. Когда я подросла, отцу надоело разъезжать, и он ушел от Балиева, подписав контракт с владельцем шикарного кавказского ресторана-бара «Казбек», который как раз открывался.

Зал его был очень красив... Вдоль стен, покрытых восточными тканями, были красивые полки, на которых переливалась посуда из старинного серебра. Вся прислуга была одета в старинную черкесскую одежду.

Музыкальная программа в «Казбеке» включала самых известных певцов и танцоров того времени. Отец мой был богатырского телосложения и великолепно гримировался. В своем номере он выступал в роли Кудеяра - слепым старцем в рубище. Еще ему нужен был поводырь.

Пока ему искали мальчонку, я была у него и была в восторге от этого. Так как этого Кудеяра приходилось мне видеть бесчисленное множество раз на сцене еще у Балиева, то я сразу вошла в роль.

Папа в одной руке держал посох, которым постукивал по блестящему полу, а другая его громадная лапа лежала на моем худеньком плече. Контраст был потрясающий: седой, как лунь слепой богатырь и худенький бледный заморыш, ведущий слепца и позвякивающий медяками в тарелочке.

При мертвой тишине мы прошли весь зал к оркестру. Там я помогла старику сесть на пень и, умостившись у его ног, стала слушать. Отец весь перевоплотился в кающегося разбойника и душегуба, когда он, широко раскинув руки, передавал миру свое желание «богу и людям служить». Его голова поникла на руки... В оркестре начался перезвон... Отец должен был перейти на «Вечерний звон»...

Что меня дернуло, я не знаю, но, опередив его, я вдруг тихонько запела: «Вечерний звон, вечерний звон...» Папа тут же подхватил и стал также тихонько мне вторить. С моей помощью он с трудом, по-стариковски встал, и мы, продолжая петь, направились к выходу. Что тут началось! Боже мой, что это было: все ринулись к нам, утирая глаза, тискали меня и целовали, мужчины пожимали руки отца и обнимали его.

Владелец «Казбека» заявил, что никакого другого поводыря он не хочет, а только меня, что он будет платить за наше выступление, сколько скажет папа, и что вообще я – «чудо-дитя» и что-то невиданное. Так началась моя артистическая деятельность…

Когда уже шли за кулисы, какая-то дама бросила мне в чашку колечко и банкноту. Вслед за ней стали бросать деньги и другие посетители ресторана. Деньги совали в руки, за рукава, за ворот, вызывали на бис.

Дома отец маме сказал: «Видишь, Дина, Лешка заработала себе на зимнее пальто». Мы жили скромно. Потом меня отдали в католический монастырь, где была частная школа, которую держали две сестры-француженки. Именно там я освоила в совершенстве французский. Знаю румынский, немецкий, русский, конечно. Родители следили, чтобы я его не забывала. Отец взял с меня слово, что я обязательно вернусь в Россию и буду петь для русских сердец».

С 13 лет Алла начала выступала самостоятельно. Поначалу Алла была не очень красивой девочкой, и ее бабушка говорила: «Да, похорошеть бы не мешало», что очень злило маму Аллы. Но вскоре внешность Аллы преобразилась. Позже в интервью певица рассказывала: «Я действительно, как будто по настоянию бабки, похорошела. Мужчины, встречая меня, спрашивали: «Кто эта хорошенькая девочка?». И я отвечала: «Я Коки Левицкого дочь».

Сначала у моего отца была фамилия Левицкий, а так как он безумно любил инструмент баян, мама предложила сменить фамилию на Баянов. И вот с того времени я стала Аллой Баяновой. Мне было 13 лет, когда родители переехали в Париж. Там я стала профессионально выступать в барах с сольными номерами. И вот в один из моих рабочих вечеров во время песни в зал вошел шикарный господин в темно-синем фраке с белым кашне на шее.

Он подождал, пока я закончу песню, потом подошел и представился: «Александр Вертинский». Затем попросил познакомить его с моей мамой.

Она отнеслась к Вертинскому настороженно, сказала: «Александр, вы очень опасный для молодой девушки человек. Аккуратнее с моей дочерью. Смотрите, чтобы она из-за вас голову не потеряла». А не потерять голову было невозможно: красавец, лет под сорок — самый разгар для мужчины. К тому же он ухаживал за женщинами, как настоящий принц».

Вертинский предложил Баяновой делать совместную программу в Московском Эрмитаже. Баянова рассказывала: «Через год работы в Эрмитаже, будучи уже профессиональной певицей, я влюбилась.

Звали его Андрей, по титулу он был ни больше, ни меньше чем князь. Андрей тоже был ко мне неравнодушен и как-то раз попросил моей руки у родителей». Свадьбу было решено сыграть спустя три года, когда Алле исполнится 17 лет. Но княгиней Баяновой стать было не суждено. Во время одной из поездок жених Аллы разбился в автокатастрофе.

Тем временем Вертинский называл свою протеже то Аделаидой, то славянкой с персидскими глазами. Иногда троица Алла, Александр и любимица Вертинского белый бульдог Люся вместе «чаевничали». Алла Баянова рассказывала: «Ах, какой он был!.. Не только красивый, не только обладал фантастической осанкой и был невероятно галантным, но и каким был исключительно выдающимся мастером! А потому слава его была совершенно оглушительной.

И когда всякие дамы его преследовали в ресторане, он бежал ко мне: «Спрячь, спрячь меня, Аделаида!». Он меня почему-то называл Аделаидой. И я прятала его среди платьев. Ну а потом он уехал, я ушла из «Эрмитажа», и начались мои поездки-скитания по миру. Добралась даже и до самой Палестины, где поклонилась Гробу Господню».

Баяновы покинули Париж и уехали в Белград, куда пригласили выступать Аллу и ее отца. Оттуда Баяновы переехали в Грецию, позже – в Сирию, Ливан и Палестину.

В 1934 году семья Баяновых переехала в Румынию и поселилась в Бухаресте, где Алла Баянова исполняла преимущественно русские и цыганские романсы. Приехав в Бухарест, Алла познакомилась с Петром Лещенко, танцевавшим в то время со своими сестрами в баре. Позже Лещенко начал петь, открыл свой ночной ресторан, и предложил Баяновой у него работать. Она согласилась, и долгое время у него выступала.

Баяновы продолжали жить в Румынии, находившейся в то время под управлением диктатора Антонеску. Алла выступала с гастролями, и поступила на работу в румынский театр «Альгамера», где пела русские песни.

За этот репертуар она и оказалась наказана. Сотрудники тайной полиции забрали Аллу за «агитационную деятельность в пользу Советского Союза», после чего она была помещена в концентрационный лагерь. Алла Баянова рассказывала: "Выпустили меня из лагеря только через полтора года, обязав каждый день отмечаться, что я не покинула Бухарест".

В годы Великой Отечественной войны Алла Баянова не выступала, но после ее окончания ее творчество снова оказалось востребованным в Румынии: «После окончания войны я не имела и дня отдыха: мои песни оказались так необходимы всем; я перевела многие песни советских композиторов на румынский язык, и публика, понимая слова, слушала затаив дыхание русскую песню, которую я старалась донести до них как святыню.

Просили петь еще, еще. Во время моих гастролей русская и советская песня, славившая Россию, лилась по радио и по телевидению, по всей румынской земле: таких гастролей было очень много. Вот и вся моя жизнь».

После того, как к власти в Румынии пришел Николае Чаушеску, судьба Аллы Баяновой снова изменилась в худшую сторону. Алла Баянова рассказывала: «При Антонеску посадили, а при Чаушеску... Он хоть и не посадил, но тоже меня терпеть не мог. Однажды от него пришли ко мне агенты «секуритате» и говорят: «Товарищ Чаушеску любит романсы, переведите ему на румынский ваши вещи».

Я перевела, конечно же, отдала им, а они потом приходят и говорят: «От этого Россией за версту несет». Вот так… Я пыталась преподавать еще в Румынии, но Чаушеску меня не любил. Он ненавидел Россию, русский язык. Когда в трамвае с друзьями разговаривали по-русски, соседи смотрели такими глазами, что приходилось переходить на румынский.

В то время я была солисткой румынского радио и телевидения, и так как Чаушеску запретил петь и по-французски, и по-немецки, и по-русски, то мне пришлось все свои песни переводить на румынский, и даже «Очи черные»… Но, слава Богу, я могла выезжать в Париж».

Впервые Алла Баянова приехала в Россию в 1976 году. В интервью она рассказывала: «В Советский Союз, куда я всегда стремилась, я попала очень поздно, и к сожалению, всего лишь на три недели, совершив в 1976 году в составе румынского эстрадного ансамбля гастрольную поездку по городам Украины. Впечатления от этой поездки останутся для меня незабываемыми на всю жизнь».

После первого посещения Советского Союза Алла Баянова приезжала в СССР еще несколько раз.

В 1984 году она посетила Москву, Ригу и Ленинград. В Ригу она приехала на юбилей Константина Сокольского. На этом юбилее она исполнила несколько песен, аккомпанируя себе на рояле.

В 1986 году Баянова снова побывала в Москве, и записала две пластинки. А в 1989 году подала прошение на имя президента СССР на предоставление ей российского гражданства. В интервью Баянова рассказывала: «В конце 1989 года я приехала в Ленинград по приглашению моей приятельницы.

Добрые знакомые посоветовали мне сразу же подать прошение на имя президента СССР о предоставлении гражданства. Я решилась и подала. Ожидание было мучительным. Представьте мое состояние: ведь если бы вопрос был решен отрицательно, и я вернулась бы назад, в Румынию, Чаушеску бы мне этого не простил. О моей просьбе узнали бы точно.

Но, к счастью, в конце концов, на моем заявлении Михаил Сергеевич Горбачев написал: «Сделать все возможное и невозможное для удовлетворения просьбы королевы русского романса Аллы Баяновой».

Баянова осталась в России и поселилась в Москве. В интервью она рассказывала: «Отец завещал мне при первой возможности возвратиться в Россию, но мне три раза отказывали в переезде на Родину… Приехала в Россию почти без вещей: думала, что не смогу устроиться, что никто мне не поможет. Но россияне приняли меня как свою, сняли обо мне программу, назвали легендой.

Горбачев подарил маленькую квартирку на Старом Арбате, в которую я с удовольствием и переехала… гражданство получила только в 1989-м... Где бы я ни выступала за все эти годы — всегда большой успех. Порой приходилось давать по три концерта в день. Многое из того, что я пою, никогда не звучит в России. Например, «В темном зале» или «Шелковый шнурок». Эти вещи, увы, совершенно забыты».

В период с 1989-го по 1997-й годы Алла Баянова дала около 500 концертов, исполняя старинные цыганские песни, русские романсы, эстрадные песни 1930-1960-х годов и зарубежные шлягеры.

В 1993 году ей было присвоено звание Заслуженной артистки РФ, а в 1999 году - звание Народной артистки РФ. «Искусство в ней и песенное, и музыкальное как бы выражало ее всю. Она была такой. Даже когда это, казалось бы, невозможно, а она дышала этим», – рассказывал Николай Сличенко.

С песнями Аллы Баяновой в России и за ее рубежом было выпущено около 20 пластинок, несколько альбомов вышло на дисках, среди них были альбомы «Играй, гитара» в 1994 году, «Изумруд» в 1995 году, «Дни бегут...» в 1998 году, «Лети, моя песня...» в 1999 году, «Лучшие песни разных лет» в 2000 году, «Золотые россыпи романса» в 2001 году, «Иза Кремер, Алла Баянова» в 2003 году.

В интервью Алла Баянова рассказывала: «Я на концертах никогда не говорю, что исполняю свои собственные произведения. Кстати, недавно я записала новый альбом «Золотые россыпи романса».

В нем 22 песни, музыку ко многим из них написала я сама. В этом альбоме указана моя фамилия как композитора. Я написала музыку к стихам Есенина, Рождественского, Симонова, Северянина... Каждый мой романс — это маленький спектакль. Я пою и цыганские таборные песни, которые полны хорошего настроения, веселья, удали».

В 2003 году на вопрос во время интервью российских корреспондентов: «Как сложилась ваша судьба в России?» - Алла Баянова отвечала:

- Уверенно говорю: я счастливый человек. Мне, конечно, не удалось сделать великой карьеры: ни в творческом, ни в материальном плане. Но я не переживаю: видимо, так было угодно Богу. Стараюсь жить сегодняшними радостями. Публика меня балует, слышу много ласковых слов. У меня всегда аншлаги, а что может быть дороже для артиста?

Вышли две моих книги, третья готовится к печати. Господь дал мне крепкое здоровье, хорошие зубы и голос. В последние два-три года мне пришлось очень много пережить. Вот, неудачно упала и сломала ногу, врач говорил, что уже не встану. А все-таки с трудом, но хожу.

Алла Баянова ушла из жизни 30 августа 2011 года на 98-м году после продолжительной болезни и была похоронена на Новодевичьем кладбище.