Статьи

О новом спектакле на малой сцене МХАТа им. Горького и не только

Я уже, кажется, писал, что Татьяна Доронина и её театр, так, казалось бы, архаически и по-советски не только названный академическим, но ещё и соответствующий этому определению, спасли репертуар русского театра от национального обмеления.

Собственно, в недавнее время, когда в центре любой сцены стояла открытая постель, театр Дорониной, по своей русской последовательности, а Доронина по крепости духа, так и продолжали ставить пьесы Островского. Тогда это были свое­образное открытие и протестная позиция.

Скажу больше, это как бы по доронинскому сигналу Островский, как до сих пор суперактуальный драматург, - причины и следствия здесь понятны - стал засевать поля нашей театральной жизни. А что в нынешнем театре и жизни сейчас современнее?

В нынешнем театре ведь любят так, точнее, читать режиссёры не любят. Предпочитают: посмотрел чужой спектакль в чужом театре: а я смогу по-другому! Так и лепим в пяти театрах в столице, скажем, «в Москву! в Москву!». Островский, правда, писал по пьесе в год, и Малый театр, стоящий рядом с Большим и тогда с ним отчаянно конкурирующий за зрителя, обязательно эти пьесы ставил. Но это уже о современной драматургии.

К рассуждению о репертуаре и руководстве им, как худрука, Дорониной я бы мог и добавить знаменитый пример с «Вассой Железновой» Горького. Спектакль, сначала оболганный демократической прессой, а потом высоко оценённый таким знатоком, как покойный Виталий Вульф, а главное - зрителем, идёт эта «Васса» на сцене, по крайней мере, 17 лет.

Каждый раз картина на спектакле, где Вассу играет Доронина, одна и та же. Вначале лёгкий в зале говорок, вспоминают о минувшем, о возрасте, о знакомых и любимых интонациях, а потом такая мёртвая тишина, такое устремлённое внимание за каждым жестом и каждым словом великой актрисы…

Великое это дело играть, как говорили раньше, нутром. Я понимаю, есть ещё театры, где «голым пузом» - это эвфемизм понятия «голой жопой» - играть не умеют, да это и труднее. Я опять, постепенно подбираясь, к теме своей сегодняшней статьи, говорю немножко не о том, но тем не менее чрезвычайно важном.

Именно после авангардной для того времени «Вассы» эта горьковская пьеса поползла по просторам всего нашего театрального пространства. Бог ты мой, оказывается, и другого Горького можно играть, а не только «На дне», так синхронного эпохе!

В театре у Дорониной прочли ещё одну пьесу советского и мирового классика - «Чудаки». Играли пока на Малой сцене, впритык, так сказать, к сидящим в креслах зрителям. Даже представить себе нелегко, как это играть трудно. Да и вообще такую драматургию играть не «нутром» трудно. Мне вообще кажется, что я хожу в театр смотреть не только чужую жизнь, но и свою.

Итак, для тех, кто «Чудаков» не помнит: дачная площадка, дачный не очень большой домик. Всё очень похоже, как и у меня, за 100 километров от Москвы, а не в советском Переделкине, даже слышна электричка. А дальше трагедия, как почти всегда у Горького, и драма.

Кто-то, кажется, из американских классиков написал, что главное в литературе - это творец, а в романистике, ещё и как этот самый творец создаёт своё произведение. У «Чудаков» тоже главным героем стал писатель, и писатель невероятно и по-сегодняшнему современный.

Нет, вы мне скажите, откуда Горький знал все наши проблемы? Как этот самый писатель Мастаков чем-то похож на отечественных букеровских лауреатов! У него в сочинениях действительность, которая, конечно, не может, не нравиться властям. И разве его интересует текущая, с её мрачными сторонами жизнь? И «Букер» и «Ясная Поляна» даются не за декларации социальной несправедливости.

Мастаков пишет свои прекрасные и, видимо, неплохо продаваемые иллюзии. А с каким воодушевлением этот Мастаков, совершенно не отставая от Мостакова сегодняшнего дня и лауреата, говорит о нравственности, чести и достоинстве! Вот здесь и некоторая коллизия: разговоры разговором, а адюльтер адюльтером.

Интрижка с роскошной красавицей дачницей Медведевой. Жена под боком, рядом? Жена всё простит, ах, этот терпеливый и вечный русский характер!

Я не думаю, что Горький сначала придумывал сюжет с женихом Васей Турицыным, погибающим от туберкулёза на руках у невесты или коллизию с Еленой, женой этого самого Мастакова, а потом сел писать пьесу. Полагаю, что сначала были увидены и прочувствованы характеры в жизни, а уж потом появились типы и возник, сложился сам собой сюжет.

Типы в литературе - главное. А здесь их много, и почему-то начинает казаться, что ничего за почти сто лет не изменилось. Всё так же бывший полицейский говорит о судьбе России и её врагах, и даже выражения не изменились. Только вместо Германии сейчас Америка. Чудаки!

А эта грандиозная словестная дуэль двух женщин, жены и искательницы приключений, с разным пониманием женской судьбы, чести, духовной чистоты, почти под занавес! Нет, это не перепалка двух звёзд эстрады по телевидению, да и знают ли наши звёзды такие слова и выражения! Господи, говорим ли мы сейчас о чём-нибудь подобном на своих дачных участках? Господи, надоумь!

Так страшна наша сегодняшняя дачная жизнь со склоками из-за величины и уплаты годового взноса и кому всё-таки стать председателем дачного кооператива и руководителем денежных потоков дачного розлива.

Собственно, здесь можно закончить небольшое сочинение о верности театра русской национальной школе. Но даже не точно соблюдённый жанр театрального отзыва требует ещё и имён, и уточнений. Это замечательный по актёрскому ансамблю спектакль. Кого выделить?

А всех, потому что нет лучших, а все необыкновенные. Выдержат ли газетные столбцы такое перечисление? Всего десять действующих лиц, а значит, десять фамилий: И. Фадина, Е. Катышева, Ю. Болохов, А. Бирюков, А. Погодин, А. Зайков, Л. Мартынова, Е. Ливанова, Д. Зенчухин.

О последнем скажу особо: впервые я вижу на сцене действительно обречённого - так в пьесе! - на смерть человека. Это очень здорово! И конечно, с коллективом разделяют победу его вдохновитель режиссёр А. Дмитриев и художник В. Барабанов.

За Дмитриевым слежу уже давно. Это тот нечастый случай, когда из хорошего актёра вырастает хороший режиссёр. В принципе разные профессии, так же как писатель и журналист. И если журналисты пишут романы, то часто они так и остаются романами журналистов, иногда даже хороших. Дмитриев работает тихо, спокойно, без ложных эффектов, но настойчиво добивается правды.

Что касается В. Барабанова, то он след в след идёт за грандиозным мастером МХАТа, главным художником Серебровским. Здесь бытовая, точно театральная, живописность и та мера условности, которая заставляет во всё это безоговорочно поверить.

Да и вообще у спектакля тьма достоинств, недаром в достаточно театральном Нижнем Новгороде на большой и просторной сцене он прошёл с таким успехом. В Москве слишком много низкого соблазна, чтобы идти по вектору духовной жизни.

И, наконец, финальный аккорд: «Чудаки» Горького во МХАТе на Тверском прочитаны и поставлены: кто будет ставить их следующий и где?