Статьи

Однако на Северном Кавказе всё это сохранилось практически во всей полноте. Это русское большинство нынешней России в значительной степени потеряло свои корни, утратило свою традицию. Утратило под воздействием социальных экспериментов, сначала советского, а потом либерального.

Это русскому человеку тяжело восстановить свою идентичность. Почему ты русский, спрашивают современного русского человека? И он не знает, что ответить. «Потому что я говорю на русском языке», — первое, что приходит в голову.

Но на русском языке говорят не только русские, но и многие другие народы и этносы постсоветского пространства, в том числе и за пределами России. «Тогда потому, что я православный», — отвечает русский, и уже сам сомневается. «А что такое православие, ты знаешь?» — слышит он в ответ.

И 80% номинально православных русских людей не знают, что ответить, не помнят, что такое православие. Они не бывают в храмах, они не молятся, они не соблюдают посты — всё это в значительной степени сегодня утрачено русским большинством.

У русских на данный момент слабая идентичность. Они, в большинстве своём, не могут полноценно ответить на вопрос «Кто мы?». За вопросом о языке и вере следует вопрос о происхождении — «Откуда ты произошёл, где твои корни, где твоя семья, где твоя земля?». Вот это уже совсем сложно. На эти вопросы большая часть русских ответить совсем не может.

Подавляющее большинство ничего не знает о себе, не в состоянии описать свою идентичность, потому что русское общество атомизировано и перемешано советским и либеральным экспериментами, не завершёнными ни в одном, ни в другом случае. Русские гораздо дальше прошли по пути социальной модернизации, чем народы Северного Кавказа. Но пока ушли не так далеко, как народы Европы.

На Северном Кавказе же всё это сохранилось: языки, вера, традиция, происхождение — идентичность. Каждый представитель традиционного северокавказского этноса знает свой род, откуда он произошёл, особенно это сохранилось в Чечне.

Фамилия — что она значит, своих родственников до седьмого колена, свой вар, как минимум свой тейп, свой тукхум, он может опереться на своих родственников, ведь это сила, которая в современном бурлящем мире либеральной постиндустриализации даёт человеку возможность сохраниться, выжить, опереться на что-то, найти поддержку.

Такой человек знает, кто он, он знает свой язык, свою традицию. В таком случае зачем ему вот эта, сначала советская, которую кое-как пережили, а далее теперь уже нынешняя либеральная ломка?

Зачем традиционного человека, укоренённого в своей земле, живущего в своей идентичности, в гармонии с собой и с Богом, создавшим его, зачем понимающего, что такое не преходящие, но вечные ценности, помещать в ситуацию модерна?

Зачем ему навязывать те материалистические ценностные суррогаты, к которым так стремилась, но которых лишилась сегодня современная, теперь уже не очень богатая Европа, которая больше всего кичилась своим материальным достатком, своим благосостоянием, тем, что они достигли пика индустриализации. И что? Кризис всё обнулил, смёл в тартарары.

Теперь в Европе люди просто побираются, стоят за бесплатным питанием, они лишились работы, им нечем платить по кредитам, депрессия, отчаяние, повальные самоубийства. В таком состоянии оказался сегодняшний европейский обездоленный человек.

Да, он был на пике материального развития, но он в секунду лишился всего. Всё обрушилось, счета его заблокированы, кредиты отдавать нечем, работы лишился, значительная часть населения Европы нынешних, обычных людей стоит в очереди за бесплатным супом, за гуманитарной помощью, за просроченными продуктами, которые были предназначены для утилизации.

Это современный атомизированный человек, который ещё вчера говорил, что он — венец социального развития. А ведь ради этого материального благополучия западный человек продал душу дьяволу. В «лучшем» случае этот современный человек исходил из того, что Бога нет, что он сам — человек — является мерой всех вещей. Ну и в каком же жалком состоянии сегодня находится эта мера всех вещей?

Несмотря ни на что в России всё же не до конца была разрушена традиционная форма устройства большого русского народа, а на Северном Кавказе некоторые этнические группы вообще остались практически нетронутыми, сохранив изначальные традиционные модели социального устройства. Это и есть социально устойчивые этнические группы, как сейчас выясняется.

Обращаясь к традиции, к религии, мы понимаем, что есть истинные ценности, есть вещи, за которые спросит Всевышний по итогам земной бренной жизни, ценность которой не стоит ломаного гроша в условиях нынешнего кризиса, в который окунулось человечество.

Мотивация традиционного человека совершенно иная. Она фундаментальная, изначальная, онтологическая. И это является основой, базой для выживания нынешнего, актуального нам современного человека. Не человека современного общества — общества модерна, а человека, сосуществующего рядом с нами.

В этом аспекте Кавказ является кладезем, хранилищем изначальных традиций и традиционных форм. Так зачем разрушать их ради какой-то эфемерной индустриализации? Ради того, чтобы пройти стадию индустриализации, как её прошла Европа чуть раньше, потом пройти стадию постиндустриализации, как её прошла Европа позже, локализовав лишь третичный сектор экономики, а всё производство вытеснив в Юго-Восточную Азию, в Китай, на Тайвань.

И, оставшись без промышленности, потом перейти в состояние постмодерна с его теперь уже не человеком, но постчеловеком — мутантом, клоном, киборгом? И мы сейчас всерьёз говорим о том, что мы должны двигаться туда же, по этому же пути и в конечном итоге к этому же краху, который сегодня переживают и Европа, и западный мир в целом?

То есть мы должны сначала осуществить индустриализацию России, Кавказа в частности, потом постиндустриализацию, переместиться в третичный сектор и на пике эфемерного финансового роста виртуальной экономики, периодически взрываемой финансовыми пузырями, оказаться в том же кризисе, в котором оказалась сегодняшняя Европа. Мы догоняем Европу в её стремлении куда? В пропасть? В ад?

Так зачем нам двигаться по этому пути, зачем России тащить за собой в эту бездну европейского разложения и социальной и духовной деградации ещё и Кавказ? Может быть, не стоит этого делать?

Может быть, оставить те социальные, традиционные модели, которые здесь практически чудом сохранились за советский период, когда насильно всё перемалывалось, которые выжили в либеральной ельцинской вакханалии, сохранились благодаря тому, что это подлинные, истинные ценности традиции и религии. Зачем продолжать их с какой-то маниакальной настойчивостью разрушать?

Напротив, необходимо создать все условия для восстановления традиции на Северном Кавказе во всей её полноте. Нынешнее стремление к потребительству, к росту эфемерного материального благосостояния, которое всё время ускользает и в конечном итоге приводит к краху, это то, от чего проще избавиться, чем догнать.

Для полноценного человека естественно жить в гармонии со своей средой, своей землёй, своими традициями, своей верой и своими предками. Только так он сохранится как полноценный человек, сможет без страха предстать на своём последнем суде перед Всевышним, перед своим Богом ответить за то, как он жил. Никакой европеец с его гей-парадами и однополыми браками здесь не имеет никаких шансов.

Это тот человек, который заведомо обрёк себя на вечные муки.

Таким образом, третий сценарий — это сценарий традиционалистский: отказ от принудительной индустриализации, снятие проблемы необходимости возвращения русских на Кавказ и обращение к своим корням, традициям, восстановление гармоничного, полноценного изначального базового общества таким, каким оно на Кавказе было всегда, сохраняясь в веках.

Конечно, всё это не отменяет наличия элитной прослойки, той, что в Советском Союзе называли интеллигенцией, или научного сообщества.

Элитная политическая прослойка необходима, но строго ориентированная на федеральный центр, на некую более мобилизационную модель социального устройства, которая сегодня возможна на территории Центральной России в условиях многообразия форм, сложившихся на континентальных просторах нашего общего государства.

2.3. Влияние русского фактора на три сценария развития Северного Кавказа

Учитывая изложенные выше три сценария развития Северного Кавказа, перейдём к оценке значения присутствия или отсутствия русских для дальнейшего развития региона. Ведь именно русский фактор, что неоднократно уже было отмечено выше, позволяет нам говорить о выборе одного из трёх сценариев дальнейшего развития Северо-Кавказского региона.

В 1990-х мы наблюдали активное, в том числе искусственно инициированное, изгнание русских с Северного Кавказа. Этот процесс, наиболее интенсивно развивавшийся непосредственно после разрушения Советского Союза, довольно подробно описан во второй части доклада (не представленной в данном издании), поэтому перейдём сразу к сопоставлению русского фактора с возможными сценариями развития.

Первый сценарий — статус-кво с последующей потерей Кавказа: фиксация отсутствия русских как фактора активного влияния на происходящие в регионе процессы, как следствие — дальнейшее укрепление политической субъектности национальных республик, завершение их политизации и достраивание на их основе полноценных буржуазных политических наций.

Политические субъекты, выстраиваемые в иерархию — субординативный подход, — подчинены федеральному центру до тех пор, пока не становятся законченными и полноценными политическими нациями, ввиду чего и получают возможность заявить о своём полном суверенитете.

Этот сценарий предусматривает как мирный выход северокавказских республик из Российской Федерации по той же модели, по которой советские республики выходили из состава Советского Союза в момент своего завершения строительства политических наций, так и конфликтный.

И в том, и в другом случае изгнание русских является логичным действием, потому что русские представляют собой сдерживающий элемент, фактор присутствия федерального центра, удерживающего Северный Кавказ в составе России как большого пространства, сохраняющего многообразие идентичностей. Для того чтобы избавиться от этой привязки к Москве, необходимо либо избавиться от русских, либо ассимилировать их.

Второй сценарий — реиндустриализация: растворение идентичностей, что предусматривает завершение либерального проекта. Русских ассимилируют на Кавказе в рамках строительства гражданских политических наций на базе северокавказских республик.

Кавказцев ассимилируют и интегрируют в составе остальной России, предлагая им интеграционные модели, в том числе предусматривающие русификацию, после чего все перемешиваются со всеми в рамках общероссийского «плавильного котла» гражданской политической нации — единого пространства атомизированных граждан без идентичности.

По факту же ассимиляция русских на Кавказе проходит успешно, в отличие от ассимиляции кавказцев в России, которая сталкивается с серьёзными трудностями в силу того, что кавказцы обладают сильной идентичностью, которую очень сложно растворить в обществе, объединённом исключительно на политических основаниях гражданской принадлежности к государству.

Поэтому сохранение русских на Северном Кавказе именно как коллективного субъекта — носителя русской идентичности — возможно лишь путём создания крупных русских анклавов, в которых они смогут воспроизводиться именно как русские, а не как абстрактные россияне.

К этому стоит отметить, что борьба с идентичностями в рамках строительства гражданской политической нации вызывает сильное отторжение у северокавказских народов, которые не хотят отказываться от собственной идентичности.

Наоборот, они её активно отстаивают, что создаёт напряжённость, которая предвосхищает конфликтный выход Северного Кавказа из Российской Федерации в рамках именно войны за идентичность, за её сохранение перед угрозой растворения в либеральном «плавильном котле», что в итоге может поставить усилия по реиндустриализации под большой вопрос.

Третий сценарий — традиционалистский: сохранение идентичностей народов Северного Кавказа с одновременным поэтапным изъятием политической субъектности — искусственных национальных республик, которые были этапом перехода к социалистической модели. Их наличие угрожает идентичности народов, то есть подгоняет их под гражданский политический стандарт буржуазных государств — Северо-Кавказских национальных республик.

Реализация этого сценария — сохранения всего многообразия идентичностей — основана на субсидиарном подходе, субъектами которого являются не политические образования, но народы и этносы, выстраивающие своё культурное и бытовое самоуправление в соответствии со своими традициями.

По совокупности факторов именно это и есть сценарий сохранения Северного Кавказа в составе Российской Федерации в ситуации, когда русские практически покинули Северный Кавказ.

Данный процесс должен происходить, с одной стороны, в условиях сохранения народов, этносов и традиций Северного Кавказа, с другой стороны, ему должен сопутствовать отказ от строительства национальных государств, которые ассимилируют не только оставшихся русских, но и представителей других, не титульных народов и этносов, под титульный социальный стандарт.

Таким образом, необходимо выбирать между либо процессом деиндустриализации Кавказа и возвращением к традиционным моделям — тогда присутствие русских в регионе не обязательно, либо же реиндустриализацией, и тогда наличие русских как коллективного субъекта — органической общности, именно как русского народа — должно стать определяющим фактором.

Как утверждает чеченский философ, доктор философских наук Вахит Акаев: «Сейчас необходимо выступать за сохранение традиций, за их укрепление. Русские потеряли свои традиции, об этом они и сами говорят. Традиционный русский человек, воспитанный на православии, близок чеченцам, ингушам, другим народам Северного Кавказа.

Когда человек с традициями, прочными корнями, он гостеприимен, патриотичен, его трудно сломить. А если он исторически живёт в дружбе, сотрудничестве со многими народами, так это же здорово, прекрасно. Вспомним, что говорил Владимир Владимирович Путин в своей статье «Россия и национальный вопрос» о том, что в России проживают многие народы, разные языки, разные культуры, конфессии.

Всё это «единство многообразия» нужно сохранить. Ни один не должен быть ущемлён. Всем надо дать возможность трудиться, получать образование, интеллектуально и культурно развиваться. Вот тогда будет Российская империя, вот тогда будет безопасность»[25].

Русские, особенно находящиеся в процессе восстановления своей традиции, представляют собой элемент присутствия федерального центра, удерживающего Северный Кавказ в его нынешнем виде, то есть состоящим из т.н. «национальных республик» в составе России как большого пространства, сохраняющего многообразие идентичностей.

Таким образом, процесс перемещения русских с Кавказа в Центральную Россию или, наоборот, обоснование необходимости их возвращения на Северный Кавказ для сохранения его в составе традиционного государства-федерации является определяющим в процессе выбора стратегии развития Северного Кавказа.

Заключение

Можно оставить всё как есть и потерять Кавказ. Возможно, он, как утверждают некоторые, и не нужен России. Однако авторам доклада всё же ближе точка зрения, которая заключается в том, что это будет катастрофический сценарий, отчасти, но чем дальше, тем более вероятный.

В этом случае Кавказ локализуется или, скорее, глокализуется, создаст некий локальный центр, к чему призывают некоторые представители интеллектуальных сообществ закавказских республик.

В частности, такие призывы часто звучат из оккупированной американцами Грузии, из всё ещё не определившегося Азербайджана: давайте создадим глокализационную зону на Кавказе и объединим Южный Кавказ с Северным. Без России, но и без Запада, сами как-нибудь выживем.

Это первый сценарий, которому соответствует процесс окончательного изгнания русских, продолжение строительства и укрепления национальных республик (субординативный подход — политические субъекты, иерархия) — и последующий, относительно мирный выход из состава Федерации.

Второй сценарий — Россия всё-таки обращает внимание на Северный Кавказ, начинает процесс реиндустриализации, необходимый для поддержания существующего уровня жизни, но вливания делает не распылённые, как сейчас, когда деньги вбрасываются, а что с ними происходит дальше, никто проконтролировать не в состоянии, но целевым способом.

Для этого необходимо волевым образом осуществлять их освоение под контролем федерального центра, посредством института организационных комиссаров, обеспечивая их эффективное освоение массовым заездом русских специалистов — целых русских семей инженеров, учителей, адресно, под восстановление того, что было разрушено после распада Советского Союза, но уже без марксизма.

Это есть новая реиндустриализационная волна, которая придаст новый импульс экономическому развитию и повысит экономическое благосостояние.

Однако в этом случае не стоит исключать такой вариант, что в условиях некоего эфемерного экономического благополучия, которое в итоге сложится, Северо-Кавказский регион неизбежно придёт к тому же, к чему пришла нынешняя Европа: индустриализация, потом постиндустриализация и, наконец, крах, лопнувший пузырь виртуальной экономики, неизбежно сопровождающий любой рост в нынешней финансовой системе.

Мы же заплатим за это своей душой, как заплатили европейцы, продавшие душу дьяволу ради материального благополучия, которое длилось недолго и закончилось коллапсом.

Этому подходу соответствует поэтапный, не резкий процесс растворения идентичностей — русских на Кавказе, кавказцев в остальной России. Первый уже сейчас реализуется довольно успешно, второй — не так успешно — конфликтный выход из РФ (война за идентичность).

И третий сценарий — это полноценное развитие традиций, в целом традиционного общества, отказ от индустриализации любой ценой, возвращение к традиционным формам ведения хозяйства — восстановление сельского хозяйства, животноводство, традиционные культуры.

В таком виде Северный Кавказ — это та среда, тот естественный вмещающий ландшафт, который сохраняет этнос, сохраняет традиционный народ и позволяет человеку жить в гармонии со своим обществом, с родными и близкими, с собой, с Богом.

Это означает отказ от некоего потребительского подхода к жизни. Отход от стремления к тому, что надо наращивать уровень потребления — больше вещей, новых товаров, новой техники: новый iPad, новый телефон, быстрее и больше денег.

В ситуации восстановления традиционного общества всё это становится не главным, не важным, человек живёт традицией, целью его становится личное душевное спасение и гармония с собой и окружающим миром. Это третий сценарий, который не связан с индустриализацией и с ростом потребления, но, наоборот, основан на отказе от бесконечно растущего потребительства.

Этот сценарий позволит Кавказу сохраниться в гармонии с собой и с окружающим миром. Для его реализации присутствие русских на Северном Кавказе становится не критичным.

Таким образом, третьему сценарию соответствует сохранение идентичностей с одновременным изъятием политической субъектности (субсидиарный подход — неполитические субъекты — народы и этносы, культурно-бытовое самоуправление) — сохранение Северного Кавказа в составе РФ, лёгкая, не мобилизационная индустриализация при фоновом возвращении русских, или деиндустриализация (без русских)

Подводя итог, следует отметить, что многое в реализации этих сценариев зависит от воли и ума тех, кто будет их реализовывать. Любой из них может быть воплощён великолепно и блистательно с максимально положительным эффектом, как, впрочем, возможно и обратное.

Казалось бы, три этих сценария бросают нас из крайности в крайность. Но таков удел любых концептов. Они дают чёткую, «идеальную» стратегию развития ситуации, рассматривая её без «помех» и воздействия энтропии. Однако реальность всегда вносит свои коррективы, но это происходит по факту, в ходе реализации концепта, который изначально должен быть идеальным и чётким. Всё остальное учитывается по ходу реализации.

Номинально, конечно же, никто сегодня не запрещает русским приезжать на Северный Кавказ, селиться, жить, как не запрещают и другим народам и этносам.

Этот «запрет» складывается не номинально, но из контекста, из не фиксируемого невооружённым глазом наложения «реальностей», создающих эмоциональную атмосферу, фон, едва уловимые нюансы, что в итоге и формирует социальную среду — отталкивающую или привлекающую представителей тех или иных народов, этносов или социальных групп.

Создать атмосферу, благоприятную не только для проживания, но и для дальнейшего пребывания русских на Северном Кавказе, невозможно в отрыве от всей российской государственности. Поэтому-то речь и идёт о выработке государственной стратегии развития Северного Кавказа, и не только в экономической, но и в социально-политической плоскости.

У России в отношении Северного Кавказа должен быть проект, а этот проект может быть основан на чётких концептах, которые мы и попытались здесь изложить.

Примечание:

[1] Исследование, проведённое авторами доклада, в своей эмпирической фактологической части во многом основано на информации, предоставленной редакцией Северо-Кавказского новостного агентства СКФОnews (http://skfonews.info). Само же Северо-Кавказское новостное агентство представляет собой информационный ресурс, который своей деятельностью балансирует однобокую картину происходящего на Северном Кавказе, формируемую новостными порталами «Кавказский узел» (http://www.kavkaz-uzel.ru/), аналитическим центром СОВА и подобными ресурсами.

[2] Г.С. Денисова, В.П. Уланов «Русские на Северном Кавказе: анализ трансформации социокультурного статуса» // Ростов-на-Дону, 2003.

[3] Там же.

[4] Официальные данные переписи населения.

[5] Официальные данные переписи населения.

[6] Г.С. Денисова, В.П. Уланов «Русские на Северном Кавказе: анализ трансформации социокультурного статуса» // Ростов-на-Дону, 2003.

[7] В.И. Карпец «Исход русских с Кавказа – угроза для целостности России» // Северо-Кавказское новостное агентство [электронный ресурс]. – 2010. – Режим доступа: http://skfonews.ru/article/31

[8] Дзадзиев А.Б. «Русское население республик Северного Кавказа: современные миграционные установки» // Северный Кавказ в национальной стратегии России. М., 2008. С.136-144.

[9] Широкогоров С.М. // Этносъ. М.: 1923.

[10] Ярким примером может служить представление различных индейских племён о белых завоевателях; индейцы воспринимали европейцев как проявление сил природы, добрых или злых (смотря по ситуации богов). На одном из островов Папуа — Новая Гвинея до сих пор существует племя, которое поклоняется российскому учёному Миклухо-Маклаю, считая его богом и ожидая второго пришествия мореплавателя. Также ярким примером видения этносом окружающего мира является покорение русскими Сибири и русско-чукотские войны, чукчи оказались очень непокорным и высокомерным народом, они считали долгое время, что остальные народы существуют лишь постольку, поскольку они необходимы чукчам, в частности русские, по мнению чукчей, были созданы для того, чтобы приносить чукчам разные полезные вещи и обменивать их на шкуры (Широкогоров С.М. // Этносъ. М.: 1923).

[11] В современном русском языке слово «народ» используется для определения четырёх разных понятий: народ – этнос (происхождение, кровь); народ — собственно народ (греч. аналог — лаос) — как органическая надэтническая общность; народ — как политическая нация или граждане того или иного государства; и народ — как условная группа людей.

[12] Поппер К.Р. Открытое общество и его враги. — М.: Культурная инициатива, 1992.

[13] Мина замедленного действия под здание государственности // Портал «Евразия» [электронный ресурс]. – 2016. – Режим доступа: http://evrazia.org/article/2829

[14] Шмитт К. Левиафан в учении о государстве Томаса Гоббса // Владимир Даль, М.: 2006.

[15] Локк Д. Два трактата о правлении // Социум, М.: 2014.

[16] Акаев В.Х. Евразийский традиционализм: постиндустриализация плюс традиция // Северо-Кавказское новостное агентство [электронный ресурс]. – 2016. – Режим доступа: http://skfonews.info/article/203

[17] Юнус-Бек Евкуров: «Не надо себя обманывать – русское население в нынешних условиях в Ингушетию не вернётся» // Северо-Кавказское новостное агентство [электронный ресурс]. – 2010. – Режим доступа: http://skfonews.info/article/71

[18] Хотя, конечно, говоря о Северном Кавказе, использовать понятие «феодализм» не совсем корректно, поэтому здесь и далее будем брать его в кавычки, как условное, отражающее в нашем случае традиционный уклад.

[19] Дугин А.Г. Современные элиты Северного Кавказа. Социально-политический обзор // Кавказ: трансформация лидерства и политических элит. Научный сборник (6-7-й тома) под редакцией Тадеуша Бодио, Варшава, Польша, 2012.

[20] Акаев В.Х. Евразийский традиционализм: постиндустриализация плюс традиция // Северо-Кавказское новостное агентство [электронный ресурс]. – 2016. – Режим доступа: http://skfonews.info/article/203

[21] Дугин А.Г. Археомодерн // Социологический факультет МГУ, М.: 2011.

[22] Шпенглер О. Закат Европы // Мысль, М.: 1993.

[23]  Дугин А.Г. Археомодерн // Социологический факультет МГУ, М.: 2011.

[24] Атомизация общества — распад традиционных связей в обществе, социальное разобщение, появление изолированных индивидов, социальные связи которых носят безличный характер. Люди отдаляются друг от друга, возникает страх общения.

[25] Акаев В.Х. Евразийский традиционализм: постиндустриализация плюс традиция // Северо-Кавказское новостное агентство [электронный ресурс]. – 2016. – Режим доступа: http://skfonews.info/article/203