панорама русской жизни

Ректор Московской государственной академии хореографии, народная артистка России, профессор, кандидат искусствоведения Марина Леонова отмечает юбилей. В интервью нам она рассказывает, как складывалась ее жизнь в балете.

Марина Леонова в Большом театре с конца 1960-х, когда на сцене сияло созвездие артистов «золотого века» Большого балета, а поколению, к которому относится наша собеседница, было суждено принять эстафету великих.

Мы умышленно избежали вопросов о балетной педагогике (а преподает классический танец она более трех с половиной десятилетий) и об огромном опыте ректорской работы. Нас интересовал путь балерины и двадцатилетний юбилей творчества в Большом.

- Как балет вошел в вашу жизнь?

Семья с театром не была связана, но мою судьбу определила мама: привела, как было принято, во Дворец пионеров и записала в танцевальный кружок. Потом - народный театр балета Дома культуры завода «Серп и молот», где работали замечательные педагоги, многие из них преподавали в балетном училище.

Вся династия Холфиных, Тамара Степановна Ткаченко, приходил на занятия Ростислав Владимирович Захаров, автор балета «Бахчисарайский фонтан».

Время было счастливое: мы танцевали на елках в Кремле с главным Дедом Морозом страны Александром Хвылей и Снегурочкой - Маргаритой Жигуновой, в будущем мамой Андриса и Илзы Лиепа.

Выступали на открытии Всемирного конгресса женщин в Кремлевском дворце съездов - нам, детям из самодеятельности, доверили исполнить номер «Лето», за кулисами увидела Муслима Магомаева и замерла, слушая его мощный «Бухенвальдский набат».

Танцы занимали важное место в моей жизни, но все-таки это были любительские занятия, а не будущее дело. Когда исполнилось 14 лет - настала пора задуматься о профессии.

Наши педагоги порекомендовали показаться в хореографическое училище - там как раз объявили дополнительный набор, и мы с мамой отправились в балетную школу на Пушечную улицу. Меня приняли. Так я начала заниматься профессионально.

- Путь в балетную профессию обычно начинается раньше, хотя история помнит исключения: Рудольф Нуреев поступил в Вагановское училище в 17 лет, а Морис Бежар сделал выбор, и вполне осознанный, в 14 лет, как и вы.

Такие примеры знает и Большой театр - Асаф Мессерер со своим уникальным прыжком встал к станку в 16 лет, Людмила Богомолова и Римма Карельская поступили в МАХУ в подростковом возрасте.

У всех, конечно, была какая-то предварительная подготовка - в советские годы дети занимались спортом, танцевали в любительских коллективах.

Самодеятельность - часть досуга советских детей, чьи родители трудились шесть дней в неделю. Дворцы пионеров пользовались популярностью, сейчас их заменили Детские школы искусств.

- Как прошли «школьные годы чудесные»?

Учиться оказалось трудновато, особенно сначала - не хватало основ, которые закладываются в первых классах. Наверное, были способности, раз меня взяли в школу, и танцевальность - они и выручили.

В конце года по классике я получила пятерку. Тогда мной начали заниматься, доверяли сольные номера. Первую школьную роль получила в балете «Цветик-семицветик».

Его ставила Ольга Георгиевна Тарасова, премьера состоялась на сцене Большого театра, я танцевала Фиолетовый лепесток.

Потом попала в класс к Софье Николаевне Головкиной, и началась взрослая жизнь с новыми дисциплинами: дуэтный танец, актерское мастерство, народно-сценический танец.

Дуэт вел Марис Лиепа, потом Леонид Жданов, Константин Рихтер - народно-сценический танец. У мальчиков нашего класса преподавал Петр Пестов - это была первая московская проба сил уникального педагога, имя которого знает весь мир.

Его талантливые выпускники и сейчас преподают в нашей Академии.

- Сколько выпускниц из вашего класса попали в Большой? Сейчас все мечтают, а удается немногим.

Раньше в Большой брали много выпускников, иногда целыми классами, да и в названии школы значилось - «училище ГАБТ СССР». В нашем классе было пять российских девочек и пять итальянок.

Тогда проходил обмен между театрами Ла Скала и Большим: в Скала поехали молодые певцы из Большого, а нам прислали будущих балерин.

По окончании школы итальянки отправились на родину, Галя Дьяконова сама ушла в Ансамбль Моисеева, Людочка Городилина по состоянию здоровья вообще не стала танцевать, троих оставшихся взяли в Большой, в том числе и меня.

Уговоров, поклонов, просьб не потребовалось.

- Вы попали в счастливую пору «золотого века» Большого, ему еще несколько лет суждено было продолжаться. Это - счастье, но, с другой стороны, все звездные места были заняты. Приходилось бороться за место под солнцем?

Я пришла из школы лучшей ученицей класса, и мне сразу дали станцевать сольные партии: две вилисы и Мирту в «Жизели», Повелительницу дриад в «Дон Кихоте».

Потом с Тамарой Петровной Никитиной, а она репетировала с Улановой, Лепешинской, Стручковой, начали готовить «Лебединое озеро». Второй акт я танцевала с Сашей Богатыревым еще в школе, да и третий репетировали.

Результат показали Григоровичу - Юрий Николаевич остался доволен, и мне дали станцевать «Лебединое».

На своей премьере вспоминала слова Елены Георгиевны Чикваидзе (солистка Большого театра, мать Михаила Лавровского. - Прим. ред.):

«Станцевала второй акт и думаю: поеду-ка домой, на третий все равно сил нет». Для молодых это очень сложный спектакль. Наверное, надо набраться опыта, чтобы его выдержать.

Мои одноклассники Саша Богатырев и Слава Гордеев быстро стали премьерами - в Большом думали о смене поколений, и дорога молодым была открыта.

Прокладывать себе путь не приходилось, хотя непросто танцевать со звездами, а выдающихся балерин было много, - надо доказывать, что ты можешь.

Вскоре в моем репертуаре появились балеты Григоровича: «Спартак», «Каменный цветок» и «Легенда о любви». У театра было две сцены - Историческая и в Кремлевском дворце съездов.

- В Кремлевском дворце любили танцевать?

Нет. Там всегда было холодно, ноги мерзли безумно. Постоянно разогревались. А пространства такие огромные, что в «Каменном цветке», пока добежишь со сцены до кулисы, уже слышишь вступление на свою следующую вариацию.

Самое печальное, что во Дворце не видишь публики и не чувствуешь дыхания зрительного зала, которое так помогает артистам. Черная безмолвная дыра.

- В театральную суету закулисья вошли органично?

Выручила моя затянувшаяся наивность. Благодаря ей многого, наверное, не видела и не понимала - просто ходила на любимую работу: класс, репетиции, спектакль.

Смотрела балеты со звездными исполнителями, например, Наташей Бессмертновой - мы с ней танцевали «Легенду о любви»: она - Ширин, я - Мехменэ Бану.

Совместные репетиции так интересно проходили - помню, как скрупулезно она считала, чтобы движения наши не расходились, выдерживали синхрон. Меня так увлекал творческий процесс, что я даже не думала, что происходит вне зала и сцены.

Повзрослев, многое стала замечать - жизнь театральная, конечно, непростая.

- Из-за иерархии?

Отчасти да. Всем хотелось быть поближе к руководителям, они формировали поездки - тогда гастролей было очень много.

Все поступали по-разному. Не могу сказать, что была обделена - если не ездила с основной труппой, то попадала в группы Майи Плисецкой или Раисы Стручковой, которые тоже много выезжали.

Объездила весь мир, и за это благодарна театру. Мне в Большом было хорошо и интересно.

- Какие ваши любимые балетные героини?

Любила «Легенду о любви» - физически и технически очень непростой спектакль. Он трудный еще и эмоционально - этим и был близок.

Образ Мехменэ Бану - трагический, построенный на контрастах: она любит и ненавидит, все понимает, но не в силах преодолеть терзаний темной ревности.

Очень дорога Эгина в «Спартаке» - тоже сложный, яркий и неоднозначный характер. Эти две партии в спектаклях Григоровича для меня - самые любимые.

- Помню вас на премьере редакции «Спящей красавицы» 1973 года: в главных партиях Екатерина Максимова и Владимир Васильев, вы - фея Сирени.

Фею Сирени должна была танцевать Римма Карельская. Она уходила на пенсию, и ей предложили поездку - она выбрала гастроли, от спектакля отказалась. На эту роль назначили многих балерин: Рябинкина, Голикова, Прокофьева, Холина.

И вдруг они все куда-то исчезли. И Григорович, проходя мимо, сказал: «Завтра на генеральной вы танцуете фею Сирени».

Я была шестым составом, мы с Тамарой Петровной репетировали неспешно, только первый акт, дальше ничего не знала. Никто не думал, что я станцую даже третий-четвертый спектакль, а тут - первый!

Спешно пошли в зал репетировать финальную вариацию, она - прыжковая, и если ты в форме, то ее можно станцевать с ходу, учить мизансцены и порядок движений. Станцевала и генеральную репетицию, и премьеру.

И потом долго-долго была единственной феей Сирени. Эта партия растянута на четыре акта, и не все любили ее танцевать. Ждешь-ждешь последнюю картину, и уже опять холодная, вновь надо греться на прыжковую вариацию.

Вот такой со мной случай был. Просто на ходу руководитель сказал - завтра, и ты собираешься и - делаешь.

- Зависит ли от партнера исполняемая балериной роль? Расскажите о ваших любимых партнерах.

Я танцевала с разными партнерами, и от того, кто с тобой рядом на сцене, многое зависит. Если партнер плохо держит, не помогает, ты устаешь безумно и не можешь выполнить все, что задумано.

Мне повезло танцевать с потрясающими Владимиром Никоновым и Владимиром Тихоновым - от них исходила такая помощь.

Посчастливилось выступать в дуэте с Марисом Лиепой - в «Лебедином», «Легенде о любви», «Спартаке» - он тоже великолепно держал и учил конкретным приемам: как правильно войти в поддержку, вместе сделать ее и «вернуться» обратно.

Когда мы с Людой Семенякой выпускались в «Легенде о любви», нашим партнером был Марис. Назначили оркестровую в Кремле, а у него вечером «Спартак» - уважительная причина пропустить репетицию.

Но он пришел к двум молодым девочкам, и потом сразу поехал Красса танцевать. Ему было важно, как его партнерши будут чувствовать себя во время спектакля, - такая высокая степень ответственности.

Марис - очень умный танцовщик. Это прекрасно видно по его танцу, особенно по партии Красса - как выверена каждая поза, каждый поворот головы. Он умел выстраивать и себя, и партнершу. Он жил своей ролью на сцене. Васильев - такой же.

Когда я, фея Сирени, плыла-качалась с ним в лодочке, он никогда не отвлекался и ничего не изображал. Он действительно был принцем Дезире и плыл в царство Авроры.

Хороший партнер Валера Анисимов - с ним было надежно. Никогда не забуду Юру Васюченко - мы танцевали «Жар-птицу». Сначала мой выход прыжковый, потом вариация очень трудная и затем адажио с Иваном, тоже трудное.

Юра говорил: «Что ты стараешься, у тебя уже сил нет - не надо мне помогать, сам все сделаю, я только на сцене появился». Вот такое отношение. А я-то привыкла все делать сама - нас так в школе учили, не надеяться на партнера.

- Что это значит?

Надо самой на ногах стоять и вертеться, а партнер тебя сзади только страхует и поддерживает. Но очень уж важно, какой у тебя партнер.

И актерски, когда ты чувствуешь, что он не только за руку берет и в пируэтах помогает, а видишь, что он - в роли, и глаза его не пустые, тогда складывается совместный дуэт, не только танцевальный, но и актерский.

- Нынешнее поколение артистов отличается от того, к которому принадлежали вы?

Трудно сказать - могу судить по своим ученицам. Светлана Лунькина - она сейчас танцует в Торонто, Наташа Осипова давно в Лондоне, - они одержимы балетом. Почему уехали? Что-то не сложилось в Большом, какие-то жизненные обстоятельства.

Они мечтали танцевать новое, готовы работать бесконечно. И нынешние выпускники также рвутся познать все, что есть в мире.

Мои девочки, которые недавно пришли в театр, Ева Сергеенкова, Ариша Денисова - молодые, способные - с ними работают так же, как работали с нами. Им сразу доверили сольные партии.

- Возрождение традиции?

Я бы хотела, чтобы это было так. Не всем стоит пополнять ряды кордебалета. Наташу Осипову тоже поставили в кордебалет, но она из него так «торчала» со своими данными, что ее убрали, и она станцевала Китри в «Дон Кихоте».

Это - правильно. Очень быстро у балерин уходит время.

- Вас называли высокой. Внешность балерин изменилась?

Мой рост 170 см. Майя Плисецкая - ниже, 166 см, но сцена ее делала высокой, потому что у нее удивительные пропорции - длиннющие руки и ноги, большая стопа - она вставала на пальцы и казалась выше.

- Но у вас такие выпускницы в МГАХ! Кажется, выше ста восьмидесяти.

Скорее, под 180. Рост 177 см сейчас не редкость. Но если не только про рост, то скажу, что от нашей московской школы, наверное, идет нынешняя тенденция к утонченности девичьих фигур.

Худые? Да, худые, но это не анорексия, они скорее, изысканно-изящны, с длинными ногами и руками. Труппа Большого театра сейчас очень красивая.

Раньше великолепно танцевали Раиса Стручкова, Ольга Лепешинская, но их фигуры были другими. Эстетика поменялась, безусловно.

- В Большом сейчас не только утонченные артистки, но и немало ярких индивидуальностей. Вы их предчувствуете в школе или ваша главная задача - дать базу?

И опять отвечу на примерах своих учениц. Света Лунькина - нежная, хрустальная, лирическая красавица - Жизель, и никто из педагогов не удивился, что эта роль стала ее первой в театре.

Наташа Осипова - огонь, прыжок, темперамент, сильный характер, она вертелась и прыгала везде и всегда - и как она станцевала Китри! Ксюша Рыжкова - полиглот, она могла танцевать все: и классику, и самые смелые эксперименты.

Ева Сергеенкова в первый год работы в театре станцевала Одетту-Одиллию и просто блистательно. Третий черный акт для нее труден, есть над чем работать, безусловно. Но Одетта - изумительна, а какое первое адажио!

Махар Хасанович (Вазиев - худрук балетной труппы ГАБТ. - Прим. ред.) пригласил Еву еще в выпускном классе, и она станцевала Повелительницу дриад и подруг в «Раймонде».

Конечно, мы в школе знали, что она - для классического репертуара, ей подходят и Раймонда, и Аврора, и Аспиччия, дочь фараона. Правда, и современную хореографию она хорошо танцевала в школе. В театре пока ей такой не досталось.

- Как решились в середине карьеры родить дочь?

Балерины в мое время рожали гораздо реже, чем сейчас. Мне было 28 лет, решила, что потом уже поздно. Даже не задумывалась - середина это карьеры или начало: хотела ребенка и именно девочку.

- Совершали ли вы ошибки? Хотелось бы что-то изменить?

Нет, не хотела бы ничего менять: стала балериной, потом продолжила педагогическую жизнь.

Ошибки, наверное, совершала, но не такие глобальные. Заблуждалась в выборе друзей - слишком доверяла людям, например, «крестным» моей дочери - потенциальная восприемница оказалась некрещеной, а крестный пришел в шортах, и его батюшка не пустил в храм.

С предательствами сталкивалась и тяжело их переживала. И появились те, кто пишет про меня гадости в соцсетях и даже дочь замазывают. Зачем нужна эта ложь?

У меня добрые отношения с теми, с кем работаю, но после предательств, которые были в моей жизни, стала осторожной в выборе новых друзей. У меня есть дочь и внучка, которых я очень люблю. Они - мои друзья и любимые.

И, конечно, мои ученицы, они все - мои близкие люди.

Беседу вела Елена Федоренко