Статьи

Какие неожиданные новости: на пути к нашему всеобщему счастью и процветанию стоит огромная преграда — советский человек, или, как уничижительно его называют, «совок». Он — средоточие всего самого отвратительного.

Во всяком случае, именно об этом говорили недавно в Центре толерантности. Развернулась нешуточная дискуссия, а особенно страстные речи произносил Денис Драгунский, сын замечательного писателя Виктора Драгунского, на произведениях которого выросло много хороших и, добавим специально, советских людей.

Однако именитый наследник почему-то полагает, что читатель книг его отца выглядит как типичный мещанин, герой сатирических рассказов Михаила Зощенко, как «таракан», отлично приспосабливающийся к бытовым обстоятельствам.

Дальше — больше: советский человек не умеет сочувствовать, живет по принципу «моя хата с краю», «эмоционально увечен», а его инфантилизм становится питательной пищей для агрессии; он «ужасный потребитель», для него и жизнь ничего не значит. Само собой, и про раболепное отношение к начальству Денис Викторович не забыл упомянуть.

Кстати, борца за свои права Драгунский-младший видит в образе человека… с топором. По его мнению, во имя личных интересов тот должен, вооружившись, притаиться за дверью и выжидать, когда придут его арестовывать. Раскольниковщина какая-то, простите. Фантасмагория.

«Советский человек очень похож на босоногих детишек из армий одного либерийского генерала», — витийствовал Денис Драгунский. «Такие люди составляют значимую часть нашего общества», — почему-то уверен он.

Давно уже замечено, что отечественные «прогрессивные деятели» все время пытаются состряпать из истории и культуры России какое-то ужасающее фэнтези, а человека стараются вывести либо монстром, либо темной и забитой жертвой.

Он хоть и не стоит за дверью с топором, не устраивает, по Драгунскому, резню, но ужасно агрессивен и крайне опасен. Его бы в резервацию. В общем, всем нехорош, а что у критиков концы с концами не сходятся, так ради красного словца кого теперь принято жалеть?

Это уже проблема не мировоззренческая, а психологическая или психиатрическая. Надо понимать, что, говоря о «советском», эти персонажи высказываются о человеке вообще. По большому счету таков демагогический прием, нужный, чтобы избежать обвинений в разжигании национальной ненависти.

«Народы СССР пережили антропологическую катастрофу», был произведен гигантский социальный эксперимент, а «человек вышел достаточно паршивеньким» и прочее и прочее — да все про убывание генетического кода нации. Невозможно пересказывать все эти фантазмы. В свое время нам настоятельно это вдалбливали, чтобы развить комплекс неполноценности.

К счастью, не получилось. Мой отдаленный Северодвинск во времена СССР был городом технической интеллигенции, туда стремились самые перспективные кадры. В нем жили и работали гордые люди, преисполненные чувства собственного достоинства, с амбициями и высокими устремлениями. Они понимали, что у них есть большое дело и что, живя на северной географической периферии, в действительности находятся на передовой.

Затем отъевшиеся наследники, подобные Драгунскому, всех их, не разбирая чинов и званий, назвали «совками», которые едва ли смогут приспособиться к новым реалиям. Говорили, что им на смену должен прийти некий «демократический», свободно конвертируемый герой — бесконечно независимый, ни о чем не беспокоящийся и берущий от жизни все.

А кто будет сопротивляться, тому шоковая терапия. Все девяностые гордого человека жесточайшим образом давили, унижали, чтобы якобы вытравить из него советское, а на самом деле — сломить его дух.

В отличие от Драгунского, я хорошо знаю тех людей, их трагедию. Тогда происходил особый выверт, реальность пытались скрестить со страшным фэнтези. Об этом чудовищном времени постмодерна много пишет отличный прозаик Михаил Елизаров, он рассказывает, как наивную советскую сказку сменила зловещая фантасмагория.

А обличение советского человека — очень популярная спекуляция. В том числе за нее писатель Светлана Алексиевич получила Нобелевскую премию по литературе. Все для того, чтобы вывести нужную формулу: СССР — это «империя зла», а Россия — правопреемница. Образ «совка» технически выведен из анекдота, который она приводит в одной из книг: «Злой, как собака, а молчит, как рыба».

Казалось бы, Советского Союза давно нет, никакой угрозы он не представляет, жизнь продолжается. Так почему же из года в год вновь звучит эта заезженная пластинка? Зачем? Чего они все так боятся?

Все просто: оказалось, что советского человека не раздавили. Он, несмотря на все чудовищные социальные эксперименты девяностых, не погиб и не сломался, успев передать детям лучшее из того, что знал и запомнил. Авторы фантасмагорий о тараканах и топорах стараются отыграться за свое поражение, и вся их злость — именно потому, что ничего у них не получается.

Писатель Виктор Драгунский с сыном 1960-е гг. в "проклятом совке"