Статьи

Но концептуально, стратегически этот разрыв и тогда не был оформлен. Разорвав с Западом, поддержав Донбасс и не введя при этом в Донбасс российскую армию, Путин в очередной раз проявил и свойственное ему волевое начало, и свойственную ему осторожность. Но, круто повернув во всем, что касается реальных отношений с Западом, Путин отказался от концептуального, идеологического и стратегического оформления этого поворота.

Россия осталась «страной Слиянией», построенной из «слиянина» и населенной «слиянцами», дышащими «слиянками». Антиэлита сохранила свои позиции. А поскольку в ее лагерь перебежала часть квазиэлиты, то она эти позиции даже укрепила. Ни новой идеологии, ни новой концепции не возникло.

Путин в качестве главного препятствия на пути неполноценного слияния...

Какая-то (увидим еще, какая) группа его сторонников...

Существующая по умолчанию идеология полноценного слияния, которой Путин и эта группа руководствуются и которая потеряла жизненность в связи с отказом Запада от такого слияния...

Отсутствие новой идеологии...

Колоссальная слабость контрэлиты, большая часть которой маргинализована и не способна даже к выдвижению новых проектов, не предполагающих слияние, а предполагающих что-то другое... А если речь пойдет о реализации таких проектов на деле, то недееспособность большей части нашей контрэлиты приобретет совсем уж вопиющий характер...

Отсутствие каких-либо действий по переоформлению отношений «отказантов» (то есть тех, кто отверг неполноценное слияние России с Западом) с «соглашантами» (то есть теми, кто неполноценное слияние принял)... Ведь совершенно не обязательно для этого говорить о разгроме «пятой колонны»... Да еще и на площадях, под видом поддержки Путина. Именно Путин должен переоформлять отношения, причем абсолютно не обязательно путем разгрома. Но не на улицах же это делается! И пока совершенно неясно, будет ли это делаться и в пользу чего.

Вовлеченность России в явно антифашистский процесс в Донбассе, превращающийся в глобальный антифашистский процесс...

Неоформленность отношений не только со сторонниками неполноценного слияния России с Западом, но и с фашистами...

Отсутствие концептуально-стратегических и даже метафизических ориентиров, позволяющих выбрать постслиянческий путь, предъявить его человечеству в качестве пути, спасительного для всех...

В условиях такой многомерной неопределенности, сочетающейся с явным укреплением элиты неполноценного слияния России с Западом, — трудно говорить о каких бы то ни было полноценных союзах между теми представителями элиты, которые отказались от неполноценного слияния России с Западом, и теми представителями контрэлиты, которые никогда такого слияния не хотели.

Но и отказываться от диалога нельзя. Потому что отказаться от него можно, только отказавшись от политики. Потому что политика предполагает вовлеченность в реальность. Мы уже вовлечены в нее и в Донбассе, и на улицах Москвы. И отказаться от этой вовлеченности мы не можем. Мы по факту уже строим позитивные отношения с теми, кто отказался от расчленения нашей Родины и оказался жестко атакован Западом. И мы по факту строим конфронтационные отношения с теми силами, которые согласились на неполноценное слияние России с Западом.

Завершая на этом тезисы, призванные охарактеризовать и новизну нынешней ситуации, и ее трагизм, я перехожу от рассмотрения идеологических и концептуальных вопросов к той практической аналитике, вне которой все эти вопросы могут быть восприняты как спекулятивные умозрения. Потому что нельзя сказать о неких силах вообще, стремящихся обеспечить неполноценное слияние России с Западом. Нужно говорить о том, что является на сегодня решающим моментом в обеспечении такого неполноценного слияния. А решающим моментом в обеспечении этого наиочевиднейшим образом становится свержение Путина как последнего препятствия на пути к неполноценному слиянию России с Западом.

И тут одно из двух. Либо и впрямь есть силы, замыслившие такое свержение и предпринявшие определенные шаги для того, чтобы его обеспечить. Либо этих сил нет, и тогда все разговоры о неполноценном слиянии и мутакапитализме, о борьбе капиталистической классики и этого самого мутакапитализма, о союзе капиталистической классики с силами, ориентированными на некапиталистические перспективы развития человечества, оказываются лишенными конкретного практического значения.

Так идет ли работа по свержению Путина? Наращивается ли эта работа? Предпринимаются ли конкретные шаги в этом направлении? Каков характер шагов и сил, осуществляющих эти шаги? Ответ на эти аналитические вопросы необходимо искать внутри нашей реальности. При том, что в фокусе этой реальности находится Донбасс как точка пробуждения истории. Присмотримся же к тому, что происходит в этой точке. И постараемся найти в конкретике то всеобщее, что мы только что обсудили. То, что позволяет нам признать наличие конкретного конфликта между мутакапитализмом и капиталистической классикой, между «элитой неполноценного слияния» (она же антиэлита) и тем, что мы уже назвали контрэлитой.

Почему вдруг заявились в Москву на поклон к Путину Меркель и Олланд — руководители двух ведущих стран старой Европы? А ведь они к Путину пришли именно на поклон, и это все понимают. Что породило эту готовность выступать в роли просителей у высокомерных людей, представляющих грозный Запад, эту Римскую империю XXI столетия? Котел в Дебальцево.

Что побудило этих же людей пожаловать в Минск и там денно и нощно обсуждать умиротворение каких-то там донбасских туземцев? Тот же котел в Дебальцево.

Не спорю, в Рамбуйе и других местах тоже что-то обсуждали с Милошевичем перед тем, как начать бомбардировки и наземное вторжение. Но если когда-нибудь какой-нибудь Цезарь нового Рима или какой-то новоримский триумвират и отдадут приказ о бомбардировках России, то это произойдет в совсем другой глобальной ситуации. И отдавать этот приказ будет другой Цезарь по договоренности с другими высшими патрициями агонизирующего нового Рима.

Not now, как говорят новые римляне, они же бывшие варвары, которых Древний Рим разделывал, как бог черепаху. Так что давайте не вовлекать в это обсуждение тему будущих римских действий. Давайте разберемся, что именно так обеспокоило сегодня новоримский патрициат. А обеспокоило его, как все мы понимаем, Дебальцево. То есть в Дебальцево и в Донбассе в целом происходит нечто из ряда вон выходящее. Но что значит «из ряда вон выходящее»?

Это значит, что есть некий ряд событий. И что случившееся в Дебальцево не относится к разряду очередных, в этот же ряд входящих событий. При том, что в один и тот же событийный ряд могут входить события большие и малые, яркие и блеклые. Вот почему утверждать, что в Дебальцево случилось нечто из ряда вон выходящее можно, только а) выстроив некий ряд и б) показав, что случившееся в Дебальцево в этот ряд не укладывается.

Событийный ряд обычно именуется процессом. Я не хочу перегружать данное короткое сочинение рассуждениями о том, чем процесс отличается от потока, а поток — от еще более рыхло организованных рядов (комплексов, пакетов, каскадов). Скажу лишь, что событийный ряд становится процессом тогда, когда общее для событий содержание подчиняет себе специфику каждого из отдельных событий. В противном случае ряд событий является не процессом, а чем-то другим. Тут всё зависит от наличия или отсутствия у событий единого, очевидного целеполагания, от степени влияния этого целеполагания на внутреннюю структуру каждого отдельного события и так далее.

Единым целеполаганием, объединяющим все события, происходящие в Донбассе, является сопротивление граждан, проживающих на этой территории, той скверне, которая для них олицетворяется майданом и майданутыми. А это очень далекоидущая скверна. Это скверна фашизма, причем именно неофашизма. И одновременно это скверна фашизма, вполне исторически узнаваемого. Это скверна нового Запада. Это скверна мутакапитализма. Но не будем сейчас обсуждать эту скверну. Нам сейчас — и именно сейчас, на этой стадии нашего обсуждения, — гораздо важнее установить, что она наличествует. И что простые люди в Донбассе ее вполне себе ощущают. Причем ощущают настолько, чтобы взять в руки оружие и начать жертвенно с нею сражаться.

Ровно так же ее ощущают в разных городах России и мира. В той же Испании, например, и не только. Но, конечно, важнее всего, что наличие этой скверны уловил Донбасс и что он сказал ей «нет». А сказавши, начал сражаться с оружием в руках.

При этом граждане Донбасса могут эту скверну майдана именовать по-разному. Или никак. При всей важности того, как именно они ее будут именовать, еще важнее, что они ее, скверну эту, ощущают. И что возникшее у них острое ощущение скверны породило Сопротивление.

Майдан, осуществив переворот, сделал насилие основополагающим элементом своего бытия. А захватив государственную власть, он перешел от насилия с использованием обрезков железных труб, заточек, финок и автоматов — к насилию с использованием «Градов», «Ураганов», «Су-25» и «Точек У».

Бандитско-фашистская сущность майдана в том и проявляется, что его жажда насилия неутолима. Захватил бы майдан оружие массового уничтожения, он и его бы незамедлительно применил для того, чтобы утолить обуревающие его садистские вожделения.

Соответственно, воля граждан Донбасса к сопротивлению скверне майдана могла быть только волей к сопротивлению вооруженному. Оставляя в стороне вопрос о том, кто прежде всего готов реально продемонстрировать волю к вооруженному сопротивлению, достав откуда-то оружие и предъявив готовое умение его использовать, перехожу к главному.

Будучи материализована в конкретных действиях, эта воля граждан создает очаг или очаги вооруженного сопротивления. Обнаружив это в качестве явленой нам политической несомненности, мы тем самым обнаруживаем и то, что весь идущий в Донбассе процесс является по сути своей процессом оформления вооруженного сопротивления майданству.

Очаги любого вооруженного сопротивления в процессе такого оформления сильно меняют свою структуру и свой характер. Поэтому мы можем и должны рассматривать происходящее в Донбассе как разные фазы одного и того же процесса оформления очага вооруженного сопротивления. Каковы же эти разные фазы?

На первой фазе всегда оформляется легко подавляемый очаг вооруженного сопротивления. В Донбассе его оформляли очень и очень многие. Безлер, Захарченко, Пономарев, Ходаковский (называю фамилии просто по алфавиту). Но потом в процесс формирования такого очага вклинился Стрелков. И началось то, что можно назвать сознательным купированием процесса с тем, чтобы он не вышел из этой своей первой фазы — фазы оформления именно легко подавляемого очага вооруженного сопротивления. Сразу хочу оговорить, что почти любой возникающий очаг вооруженного сопротивления является поначалу легко подавляемым. Так же, как и пожар является легко устранимым в момент, когда лишь начинается возгорание. Но недаром Ленин настойчиво повторял слова декабристов: «Из искры возгорится пламя». И недаром он назвал свою газету именно «Искрой». Крохотный, легко подавляемый очаг возгорания вооруженного сопротивления Донбасса должен был, коль скоро речь идет о процессе собственно историческом, быстро расширяться, превращаясь сначала в трудноподавляемый, а потом и в неподовляемый очаг всё того же вооруженного сопротивления бесчинствующим насильникам.

Считаю необходимым подчеркнуть (и постоянно буду это подчеркивать!): нет ничего противоестественного, конспирологического в том, что поначалу очаг вооруженного сопротивления является крошечным и легко подавляемым. Фидель Кастро, высадившись на Кубе с небольшим и сильно пострадавшим в пути и при высадке отрядом вооруженных революционеров, создал в начальный период именно такой, казалось бы, легко подавляемый очаг вооруженного сопротивления американцам и их ставленнику Батисте. Но этот очаг стал искрой, из которой возгорелось пламя. И оно так быстро возгорелось, что режим Батисты пал, а Фидель стал вершителем кубинских судеб и самым влиятельным из лидеров Латинской Америки.

Утвердившись в этой роли при поддержке СССР, Фидель Кастро устоял после краха СССР и удерживает позиции в течение всего постсоветского периода мировой истории. Он эти позиции удерживает в маленькой стране под боком у США. Это ли не пример того, как могут разворачиваться процессы, превращающие легко подавляемые очаги вооруженного сопротивления в суперочаги, формирующие и новую государственность, и новый общественно-политический строй?

А вот легендарному Че Геваре этот опыт кубинской революции перенести на другие страны Латинской Америки не удалось. Искра, вспыхнув, была погашена. Но это вовсе не означает, что создавший искру Че Гевара был агентом империализма, сознательно создававшим именно легко подавляемый очаг вооруженного сопротивления в Боливии.

Одни искры разгораются, другие гаснут. И в этом — суть истории. Искра большевистского восстания превратилась во всемирный пожар, не правда ли?

Мао Цзэдун создал, казалось бы, легко подавляемый очаг вооруженного сопротивления в Китае. Эта искра, долго разгораясь, создала великое государство.

Хо Ши Мин создал такой же очаг во Вьетнаме, с таким же результатом.

Быстро разгоревшейся искрой было восстание в Приднестровье — против карателей, очень похожих на тех, которые действуют сейчас под жовто-блакитным флагом на Украине.

И, в конце концов, разве сам майдан не был искрой черного пожара, которую удалось раздуть за счет огромной помощи Запада и чудовищной несостоятельности парализованного Западом Януковича?

(Продолжение следует)