панорама русской жизни

Только при наличии разных идеалов и оценок можно увидеть полную картину

Третья часть дискуссии посвящена основному критерию квалифицированной литературной критики. В обсуждении приняли участие Анна Жучкова, Валерия Пустовая, Сергей Диваков, Михаил Гундарин, Арсений Гончуков, Михаил Хлебников, Елена Сафронова и Александр Евсюков.

Анна Жучкова:

– Для меня главный критерий критики – это баланс. Между литературоведением и читательским восприятием. Литературоведение не критика. Но и читательская вкусовщина: «нравится/не нравится» – тоже.

Критика – то, что на стыке, баланс между объективностью анализа, широтой охвата и субъективной оценкой, между научным подходом и эмоциональным отношением, между этикой и эстетикой.

Критик – мастер объективного анализа, и при этом он не может не быть субъективным. Он, конечно, видит идеал, но это его личный идеал и в конечном счёте его личное самовыражение. Поэтому и важно, чтобы нас было много.

Ситуация «одного главного критика» для литературы убийственна – только при наличии разных идеалов и разных оценок появляется более- менее полный обзор и проявляется критическое мышление.

Валерия Пустовая:

– У меня критерий один – доказательность. Но что можно доказать в мире мнимостей, интуиций?

Можно уточнить слово «доказательность» как плотное прилегание к тексту – когда источником моих размышлений выступает только текст, а не общественная ситуация, не моё отношение к автору, не его биография и статус в литературе. Когда я говорю изнутри текста, с которым сейчас работаю.

Критика – это осознанное переживание искусства. Произведение искусства критик сам должен сначала «пережить». Если он не может пропустить текст через себя непосредственно, как простой читатель, над вымыслом слезами облиться – это профдеформация.

Сначала переживание – потом осознание: почему это сделано, как это сделано. Критика – это механизм оценки своих чувств, способ осознанно отнестись к своим реакциям на текст. И в этом она приподнимается над читательским наивным впечатлением.

Сергей Диваков:

– Мне кажется, что критика работает с актуализацией неких силовых линий, которые замкнуты на художественное произведение. Именно тех, которые заданы в этом произведении. Всем известно, что есть читатели нескольких уровней.

Читатели первого воспринимают сюжет и текст по принципу понравился/ не понравился. Второй уровень – когда актуализируются силовые линии, когда критика замыкает их именно на это произведение, не добавляя туда тех силовых линий, которые через него не проходят и не могут быть через него актуализированы.

В итоге выпадает в осадок некий смысл, который заложен в произведении и позволяет ему дальше развиваться, потому что произведение живёт самостоятельной жизнью. Есть понятие – отчуждение произведения от автора.

Чем больше интерпретаций произведение может порождать, тем дольше его жизнь в культурном пространстве. Мы можем прочитывать «Ромео и Джульетту» заново спустя много веков, потому что через этот текст проходят силовые линии бытийного, экзистенциального плана.

При актуализации они снова становятся силовыми. В этом плане для меня основной критерий, самый важный, – не добавлять в произведение того, что в нём не заложено. Судить о тексте можно только с точки зрения тех структур, которые в нём есть.

Что такое некритика? Это когда «критик» пытается через какое-то произведение «протащить» те силовые линии, которые актуальны для него. Когда произведение искусства используется им как орудие «протаскивания» каких-либо актуальных для него вещей.

Михаил Гундарин:

– Возможно, я скажу нечто прямо противоположное тому, что уже прозвучало. Я считаю, что всякое художественное произведение, высказывание автора имеет некий социальный смысл.

Интерпретация социального (то есть общего), содержащегося в субъективном высказывании (сугубо единичном) – это то, что мне нравится в критике, то, на чём я стою. Социальное есть в любом высказывании, потому что своими высказываниями мы социальное творим.

Я – извините, Валерия! – не верю, что можно смотреть на произведение «имманентно», только «изнутри» текста ли, авторской ли интенции. Вскрыть, проанализировать то, каким образом социальными рецепциями, социальными силовыми линиями, если угодно, связано, сформировано произведение – это очень увлекательно.

Потому что, честно говоря, я полагаю, что критика – это один из способов постижения реальности, как и сочинение книг. Мы ничего не хотим сказать людям, по большому счёту мы хотим что-то узнать и через это прийти к некоему общему смыслу.

Писатель, который говорит: «Я хочу сказать что-то людям», – это то же самое, что критик, который говорит: «Я ругаю писателя для того, чтобы прославиться и стать известным». Если ты хочешь стать заметным за счёт бедного автора, это не критика.

Если ты пытаешься что-то понять, в чём-то разобраться на уровне даже первичных эмоций, но у тебя пока нет для этого языка – это уже, наверное, критика, хоть и не квалифицированная. То есть постижение социального, сопостижение в компании с автором, чьи книги ты разбираешь, – вот что лично я считаю важным для критика.

Арсений Гончуков:

– Самый важный критерий для меня – это неангажированность, постоянное стремление неизбежно субъективного критика к некой последней объективности.

Эта объективность, неангажированность в самом критике должна бороться с его личной вкусовщиной. Когда я учился на филфаке, я зауважал себя чуть больше, так как научился говорить: «Это классно сделано, но это не моё».

Это ценно, круто, это – литература, хотя лично мне – не нравится. Для меня эталон критика – человек, который умеет так говорить. То есть нужно максимально разделять внутри себя вкус и выработанные собственные объективные критерии. Мне кажется, эти критерии каждый может в себе культивировать.

Да, и ещё, я уверен, что нужно беречься от родственных, групповых и политических чувств. Каждая группка в какой-то момент замыкается, начинаются друзья, рецензии на подругу, подругу друга, а это же хороший человек, как он может писать плохие стихи...

Мне кажется, это начало конца любой такой группы, сообщества: междусобойчики эти, бесконечные «обнимашки» и лобызания творческих самолюбий друг друга. Это очень часто встречается в литературе и кино, и чем этого больше, тем меньше здоровья и качества.

Никогда нельзя забывать, коллеги, когда мы публикуем друг друга, что есть некий Петя, недавно приехавший из деревни, который классно пишет, но его в ближайшие десять лет никто нигде не опубликует, потому что все места заняты чьими-то друзьями.

Да-да, я верю в условного талантливого Петю из деревни, который никогда не прорвётся через эту толщу друзей (клянусь, не держу в голове конкретного примера, но такого очень много!).

Мне кажется, критик должен максимально чистить свою позицию: и от себя самого, и от внешних влияний и факторов. Тяга субъективного мнения к объективности, поиск критериев того, что хорошо для всех, мне кажется первостепенной задачей любого влиятельного критика.

Михаил Хлебников:

– Главный критерий хорошей критики – быть интересным читателю, но не подстраиваться под него или под своё окружение. При необходимости «бить по своим», так как профессия «предполагает».

Елена Сафронова:

– Какой у хорошей критики один самый важный критерий?

По моему мнению – адекватность. Под этим определением я подразумеваю и профессионализм, то есть готовность критика к его деятельности, как интеллектуальную, так и психологическую, и качества критического текста.

Адекватность текста я бы определила так: какой жанр адекватен тому или иному художественному объекту или явлению – короткая рецензия, проблемная статья, упоминание в обзоре, критико-публицистическая реплика?

Какой тон адекватен рассматриваемому явлению – нейтральный, возмущённый, гневный, саркастический, хвалебный? Даже какой слог будет наиболее адекватно соответствовать вашей задаче – «народный», научный, фельетонный?..

Такое положение дел соответствует сегодняшнему состоянию критики с его многообразием жанров и знаковым феноменом ухода больших аналитических статей. Раньше они были чуть ли не единственным «оружием» критики, потому сейчас утрату их популярности многие квалифицируют как смерть жанра.

А всё просто: большие статьи перестали соответствовать расширенному списку целей и задач сегодняшней критики и околокритических жанров, к ним добавился некий набор жанров и приёмов, и, чтобы им грамотно владеть, адекватность очень важна.

Стоит ли упоминать адекватность критического высказывания без перехода на личности? Вроде бы само собой разумеется, но разное бывает.

Александр Евсюков:

– Один самый важный критерий? Отвечу весьма возвышенно: это возможность заново влюбиться в литературу, «включиться» в неё в качестве читателя или неравнодушного участника литпроцесса.

А влюблённость и включённость возникают либо через искреннее утверждение, либо через горячее отрицание определённых её проявлений. Человек, прочитав статью, блог или серию отзывов, может «перезагрузиться» и осознать, что литература ему снова нужна и интересна.