панорама русской жизни

В Санкт-Петербургском цирке Чинизелли прошла премьера циркового спектакля «Клоун», посвященного 100-летию со дня рождения Юрия Владимировича Никулина.

Российский цирк не случайно открывает цепочку событий памяти Юрия Никулина в городе на Неве - он любил этот город, защищал его в годы войны, здесь началась его профессиональная карьера.

Спектакль «Клоун», созданный Российской государственной цирковой компанией совместно с Московским цирком Никулина на Цветном бульваре, - яркий и в то же время ностальгический, каждый номер напоминает или о какой-нибудь известной всем кинороли Юрия Никулина, или о песне, которую он исполнял.

О том, как предполагается отметить юбилей великого клоуна в Москве, нам рассказал директор Московского цирка на Цветном бульваре Максим Никулин.

- Максим Юрьевич, для цирка этот год был нелегким, я знаю, что вам почти все запланированное пришлось отменить.

Да, мы хотели весь 2021 год посвятить памяти Юрия Владимировича, но не получилось из-за пандемии. Планировали что-то вроде циркового дня на ВДНХ, но сейчас в Москве массовые мероприятия запрещены.

Планировали в День города выступить на площадке перед цирком, но и это оказалось невозможно. Мы проведем, конечно, два вечера памяти - 16 и 18 декабря.

Второй вечер, в день рождения Юрия Никулина, будет для своих, цирковых. О первом я пока ничего определенного сказать не могу. Дело в том, что московские власти запрещают полное заполнение зала, а 500 человек в зале на две тысячи - это даже не очень красиво.

Вначале была идея создать юбилейную программу, которая отработает год на Цветном бульваре, а потом в полном составе отправится в турне по всем площадкам Росгосцирка. Пока что сделать такую программу не получается в силу «ковидств», но мы эту идею не оставляем.

- Но вы же выпустили новый спектакль весной, он называется «Все будет хорошо». Откуда, кстати, название?

Это слова из старой еврейской песни, которую любил петь отец.

Все будет хорошо, к чему такие спешки?
Все будет хорошо, и в дамки выйдут пешки.
И будет шум и гам, и будет счет деньгам,
И дождички пойдут по четвергам.

Так что это не Верка Сердючка, это глубже.

Но спектакль не посвящен Юрию Владимировичу. Сделать юбилейную программу мы не смогли прежде всего в силу материальных проблем.

Мы очень много денег потеряли за первый год пандемии, у нас целиком просидела год новая программа, причем программа итальянская. Жалко, что ее мало кто увидел.

Когда все это началось, мы отработали неделю - и все закрылось. Я полгода сидел за границей, не мог вернуться сюда. Но я-то ладно, есть телефон, есть скайп и куча возможностей для связи, а вот артистам-итальянцам пришлось нелегко.

Все они на год осели в Москве, мы сняли им квартиры и платили какие-то деньги, чтобы ноги не протянули. Кормили их животных, а это восемь тигров и тридцать лошадей.

И деньги улетели со свистом. Да, нам правительство Москвы потом сделало подарок - нам выделили грант, сто миллионов рублей, но это примерно двадцать пять процентов от того, что мы потеряли.

- И это все, итальянская программа у вас больше не пойдет?

Нет. У итальянцев контракты закончились, они все разъехались.

В самом начале мы устроили видеоконференцию, и я говорю им: «Ребята, вы же видите, что происходит, это форс-мажор, и наш контракт я могу на основании этого сейчас прекратить.

Я предлагаю вам два варианта. Первый - вы можете сейчас собраться и ехать в Италию». А это были первые месяцы пандемии, когда, помните, в Италии гробы возили машинами.

Они говорят: «Нет! Нет! Нет! Мы не хотим!» Я говорю: «Ну, тогда будем ждать лучших времен». И год мы ждали лучших времен. Дождались, поработали еще месяца два, и они уехали.

Сейчас мы работаем, но все непросто. По нынешним требованиям в зале должно сидеть не больше 500 человек, а у нас зал на две тысячи.

60 процентов для нас дедлайн, точка отсчета. Ниже этой точки - убыток. Поэтому мы сегодня экономим на всем, ужимаемся.

Деньги, которые мы зарабатываем, тут же тратятся на зарплаты, на артистов, на корма, на коммуналку, которую никто не отменял, на налоги.

- А вам удается сохранить вот этот старинный формат - цирк как семья? И вообще, нужно ли это сохранять?

Обязательно нужно. Знаете, я не хочу идеализировать, бывает, что мы и спорим, и ругаемся, но мы всегда приходим к одному общему решению. Потому что в любом случае ты хочешь, чтобы всем было как можно лучше.

Да, у кого-то может быть другая точка зрения, но мы договариваемся. Мне досталась в наследство одна из лучших цирковых команд в мире, это суперпрофи, которым не нужно ничего рассказывать, которыми не нужно управлять.

Это цирк, которым не нужно руководить. Я считаюсь директором цирка, но я не руковожу, я как бы контролирую.

Есть информация, есть тактические задачи, стратегические задачи, есть встречи, которые нужно проводить, есть какие-то совещания, а руководить этими людьми совершенно бессмысленно, потому что они знают все это лучше, чем я. Это как капитан судна. Зачем на корабле капитан?

- Прокладывать путь.

Нет, штурман прокладывает маршрут. У штурвала стоит рулевой, матросы драят палубу, боцман на них орет, кок варит кашу, а этот наверху кричит: «Земля, земля!» Все при делах. А капитан? Ну, один раз вахту свою отстоял, а дальше что он делает?

Так вот, как ни грустно это осознавать, капитан нужен на корабле только на случай катастрофы. Вот тогда он отвечает за все и сходит с борта судна последним. Или не сходит вообще.

- Почти год простоя для цирка - катастрофа?

Нет, это испытание, первое испытание такого масштаба, поэтому тут надо просто меняться и жить как-то, выживать. Отец говорил: «Самое страшное на войне, когда на тебя идут танки.

Это страх, который ни с чем нельзя сравнить, животный страх. Но он длится очень мало, проходит очень быстро, потому что ты понимаешь, что ты ничего здесь не можешь сделать, значит, надо просто выживать в этих условиях».

- А он рассказывал вам, как воевал здесь, под Ленинградом?

Нет, он вообще о войне очень мало рассказывал. Вот когда он написал и издал книжку «Почти серьезно», я узнал о его воинских приключениях. А до этого… Понимаете, я когда-то работал на радио, три года мы делали передачу к 40-летию Победы, выстраивали как бы историю войны.

Через нашу студию прошло много ветеранов, и практически все они с большой неохотой вспоминали о войне. Это внутри человека, это интимно.

А когда человек с порога рассказывает, как он выиграл войну и убил Гитлера, можно даже не сомневаться - он и на передовой-то не был, сидел где-нибудь в тылу или при штабе, это однозначно.

Мы как-то два часа мучились в студии - не могли разговорить маршала Покрышкина. Он мялся: «Зачем вам все это?» Мы уже и водкой его поили, и Шульженко ему ставили, пока он не подразмяк и не начал нам нужные вещи говорить.

- Куда вы поведете ваш корабль дальше?

Сейчас елки у нас. Мы в этом году не заморачивались и повторим елку, которую сделали в прошлом году, потому что ее никто не видел. Она очень хорошая, по мотивам «Алисы в стране чудес», там Шляпник, кролик, карточная королева.

- А более далекие планы? Будете ли отказываться от животных? Несколько цирков в мире так уже поступили.

Нет, пока это не примут законодательно. Я считаю, что без животных - это уже не тот цирк, тем более в России.

- Что вы думаете про «новый цирк», который приближается к театру?

К нам это пока не пришло. К счастью или не к счастью, не знаю, но это не моя тема. Отсутствие костюма, черно-белые цвета, какая-то психоделическая музыка - ну нет.

Цирк - это все-таки праздник, а не заморочка. Знаете, отец правильно говорил, что цирк должен удивлять, радовать и немножко пугать. Вот когда все это смешано в нужной пропорции, тогда получается настоящий цирк.

А еще более примитивно - что должно быть в цирке? Три вещи: красивые женщины - для пап, красивые костюмы - для мам, клоуны и зверики для детей.

- Меня поразило, что артисты вашего цирка, которые выступали на пресс-конференции перед спектаклем, говорили о Юрии Владимировиче как о человеке, с которым они продолжают общаться.

Вы понимаете, он реально с нами. Я не мистик, но я это ощущаю. Спросите артистов, они все считают, что у нас роскошная площадка, но она очень тяжелая.

Ответственность есть. Выступить здесь - это как, грубо говоря, в советские годы выступить в Кремлевском дворце. То есть сама значимость площадки велика. С другой стороны, все говорят, что работать - одно удовольствие и восторг.

- В чем секрет Юрий Никулина, что сделало его народным героем? Его уже четверть века нет с нами, но о нем все помнят, фильмы его не устаревают, и даже анекдоты его пересказывают до сих пор.

Вы знаете, сейчас о нем что только не говорят: великий, гениальный, неповторимый... Но если прикинуть по гамбургскому счету, был ли Юрий Никулин великим клоуном?

Да нет, он был просто очень хороший клоун, смешной. Были и другие - Борис Вяткин, Олег Попов, Леонид Енгибаров. Все они разные и тоже очень хорошие.

Чтобы тебя любила вся страна, нужно другое. Чего больше всего не хватает в нашей жизни? В дефиците любовь, доброта, честность, желание помочь. Вот из этого складывается образ Юрия Никулина. Даже люди, которые не знали его лично, чувствовали в нем это, потому что такие вещи считываются.

Я не так давно вспоминал последние годы его жизни, девяностые, когда непонятно было, что происходит.

Мы, конечно, деда оберегали от просителей, которые всегда действуют по одной схеме - детей золотушных выставляют вперед, «мы сами из Ташкента», «деньги украли, паспорт потеряли, дайте на дорогу».

Но особо ушлые все-таки прорывались иногда. Ну, и дали людям каких-то денег, выпроводили их, я задержался в кабинете и отцу говорю: «Юра, слушай, ну, ты же видишь, это жулики.

Ну, хрен с ними, с деньгами, денег не жалко. Жалко, что тебя за идиота держат. Вот они сейчас идут и думают: «Дурачок этот Никулин, развели его, как лоха последнего». Вот это обидно».

А у него такая манера была, он любил склонить так набок голову. И вот он сидел, молчал, а потом говорит: «Мальчик, а вдруг это правда?» И у меня все сразу встало на свои места.

Беседу вела Татьяна Филиппова