Авторизация


На главнуюКарта сайтаДобавить в избранноеОбратная связьФотоВидеоАрхив  
Портрет Евгения Николаевича Трубецкого. 2012г.
Автор: Ходченко Валерий
Источник: Институт русской цивилизации
12:04 / 14.02.2014

Трубецкой Евгений Николаевич (1863-1920), философ

Внутренним тормозом в философском творчестве Е. Трубецкого была зависимость от В. Соловьева, концепции которого словно ослепляли его. Трубецкой постепенно освобождался от этих чар, - и чем свободнее был он от них, тем сильнее выступала его философская одаренность

Князь Евгений Николаевич Трубецкой русский философ, правовед, публицист, общественный деятель.

Родился в Москве в старинной дворянской семье. По окончании гимназии поступил в Московский университет на юридический факультет. Помимо юриспруденции увлекался историей философии, работал приват-доцентом Юридического лицея в Ярославле. Получил степень магистра (1892) и доктора (1897) философии. Обе его диссертации были посвящены изучению западной религиозной мысли (первая - блж. Августину, вторая - религиозно-общественному идеалу западного христианства в XI в.).

Но главные его интересы лежали в сфере философии. Он получил место профессора в Киевском университете, а оттуда через некоторое время перешел в Московский университет (1905). Член Государственного совета (1907-08гг.).

Трубецкой участвовал в организации и деятельности ряда научных обществ: Психологического при Московском университете, Религиозно-философского общества им. Вл. Соловьева и др.; инициатор и участник книгоиздательства «Путь» (1910-17гг.). После 1917 Трубецкой покинул Москву. Находился в рядах Добровольческой армии; скончался в Новороссийске.

Наиболее значительным философским трудом Е. Трубецкого является его книга «Смысл жизни». В предисловии к книге он пишет, что «этот труд есть выражение всего миросозерцания автора». Под влиянием В.С. Соловьева - тема о смысле жизни ставилась не просто как потребность найти гармонию в субъективном мире, вообще не как тема моральная, - а как тема онтологии.

«Смысл по существу (должен быть) неизменен и вечен», - утверждает Е. Трубецкой, - и эта платоновская установка чрезвычайно типична для него - в ней ключ к пониманию его философских исканий и построений.

Если найти смысл жизни значит, что наше сознание не «гадает» о нем, а «обладает» им, то вместе с тем «неизменность и вечность» смысла предполагает, что он не открыт лишь моему сознанию, с его колебаниями и границами, что он независим от «моего» сознания, - и это ведет нас к «предположению некоего «безусловного сознания». Это предположение безусловного сознания, - считал Е. Трубецкой, - есть необходимая предпосылка всякого акта нашего сознания».

В отличие от В. С. Соловьева, для которого принцип «всеединого сущего» был основным, Е. Трубецкой возвращается к позиции Ф.А. Голубинского об изначальности для нас идеи Безусловного. «Истина есть всеединое сознание, а не всеединое сущее, - пишет Трубецкой, - ибо сознание объемлет в себе и бытие и небытие - и ночь, которая есть теперь, и день, которого уже нет.

Только при таком понимании становится возможной истина о возникновении и уничтожении, т. е. о переходе от бытия к небытию и обратно». В этих словах выражена основная для Е. Трубецкого предпосылка подлинного «смысла жизни». «Искание истины, - пишет Трубецкой, - есть попытка найти безусловное сознание в моем сознании».

Это значит, прежде всего, что наши мысли имеют форму безусловности («всякое познавательное суждение утверждает некое определенное содержание сознания как истинное, т.е. как безусловное»).

И т.к. о преходящем бытии нельзя, как таковом, иметь «безусловное» знание (здесь Е. Трубецкой повторяет Платона), а знание о преходящем бытии претендует на безусловность, то надо признать, что «всякий временный факт воистину увековечен в безусловном сознании... Или есть подлинно безусловное сознание, которое вечно созерцает прошедшее и будущее, или все временное есть ложь» (т.е. о нем ничего нельзя «безусловно» утверждать).

«Материал, из коего слагается наше познание, - пишет Е. Трубецкой, - весь во времени, но сама истина о нем - в вечности... Наше познание, т. о., возможно именно как нераздельное и неслиянное единство мысли человеческой и абсолютной». Но отдельные акты познания остаются отдельными, - а «торжество всеединого смысла над бессмыслицей может обнаружиться лишь при полном упразднении грани между потусторонним и посюсторонним».

Самый факт искания смысла «доказывает, что в нашей мысли и в нашей жизни нет смысла, которого мы ищем», - но тот же факт искания включает в себя и предположение, что этот смысл есть - но где? Ясно: в Безусловном Сознании. Если «всеединство (- смысл) в одно и то же время есть и его нет», то это противоречие касается лишь нашего сознания, которое то «обладает» смыслом, то теряет его.

Безусловное Сознание одно в состоянии охватить все эти факты в нашем познавательном замысле. Трубецкой готов признать и др. форму: истина говорит не только о том, что есть в нашем сознании, но и о том, что есть и за пределами всякого отдельного сознания, т. е. она «есть сущее и действенное» - т. е. «всеединый Ум», который «обладает смыслом всего действительного и мыслимого...

Деятельность всеединого Ума есть непосредственное всеведение и всевидение... а мы через него видим и вместе с ним сознаем». Надо только иметь в виду, - говорит Трубецкой, - что в «безусловном сознании надо искать не объяснение происхождения нашего познания, а обоснование его достоверности». Это очень важно, чтобы правильно понять философскую позицию Е. Трубецкого.

Безусловное Сознание, Всеединый Ум, т.е. Абсолютное, Бог, не только «заключает в себе сущий смысл того, что есть, но и Божий замысел о том, что должно быть». Но если «Бог является началом и концом мировой эволюции, ее вездесущим центром и смыслом, но не ее субъектом», то этим устраняется пантеизм, т.е. утверждается коренное различие Бога и мира.

В самом мире надо различать «явление» и «его (явления) сущность», - но эта мировая сущность есть «сущее становящееся». Абсолютное же закрыто от нас миром: вместо Абсолюта, «мы всюду находим “другое”, которое его не только заслоняет, но и активно ему противодействует». Трубецкой, принимая проблему «Софии», отвергает софиологию Соловьева и о. С. Булгакова за пантеистическое смещение Абсолюта и сущности мира.

Еще в более ранней своей работе о «Миросозерцании Соловьева» Трубецкой всюду настойчиво изобличает смещение у Соловьева двух рядов бытия - «надо всегда ясно сознавать, - пишет он, - черту, разделяющую Божественное от внебожественного», порядок «естественный» от «абсолютного».

Это преодоление пантеизма очень четко и последовательно проводится всюду Е. Трубецким - и прежде всего в гносеологии. «В опыте, - пишет он, - нам открыто не само абсолютно Сущее, а лишь абсолютное сознание о «другом»... становящемся, несовершенном... ибо весь процесс нашего познавания совершается не иначе как через откровение абсолютного сознания в нашем сознании».

«Абсолютное сознание активно в человеческом сознании», - читаем тут же. «Интуиция сверхвременной связи мыслей в вечной истине» необходима для вечного процесса мышления: «она и есть то, что делает рассуждение логическим».

Это утверждение, закрепляющее права логики и охраняющее рациональные начала знания, резко отделяет Е. Трубецкого от школы «мистического алогизма», как он характеризует направление Флоренского, Булгакова, Бердяева. «Логическое единство есть форма Истины», - пишет Трубецкой, защищая всепроницаемость Логоса: само откровение неотделимо от Логоса, подлежит оценке Логоса.

Эта «неотделимость» формы абсолютного, Логоса от непосредственных интуиций не выводит нас за пределы мира: абсолютность в форме познания не означает вовсе, что мы приобщаем в познании мир к Абсолюту; «в естественном познании безусловное дано не как сущность всего познаваемого, а как универсальная мысль и сознание обо всем».

Но если наше познание «оплодотворяется» абсолютным сознанием, то разве для этого абсолютного сознания возможно проникновение в мир изменчивого бытия, в мир, связанный с «временем» (что и есть наш мир)?

На этот вопрос Трубецкой отвечает определенным, очень ясно изложенным учением о том, что время, так сказать, «проницаемо» для абсолютного сознания: «всеединое сознание, для которого временные ряды от века закончены, видит в них полноту бытия без всяких ограничений».


В космологии Е. Трубецкой примыкает к учению Соловьева (в его первой редакции в «Чтениях о Богочеловечестве»). «Для нас мир есть хаос, - пишет Е. Трубецкой, - но в вечной истине он - космос, собранный во Христе мир Божий».

«Мир, становящийся во времени, несовершенен, - но в божественном сознании все временные ряды видны в свете тех первообразов, тех божественных предначертаний, которые положены в их основу», - т. е. «в свете Софии». «София, - пишет Трубецкой против Булгакова, - вовсе не посредница между Богом и Творением; она - неотделимая от Бога Сила Божия, и мир, становящийся во времени, есть нечто др. по отношению к Софии».

«Идея каждого сотворенного существа, - развивает Е. Трубецкой эти взгляды (в соответствии с церковной традицией), не есть его природа, а иная, отличная от него действительность. Идея - это образ грядущей, новой твари, который должен быть осуществлен в свободе». «Мир, не будучи тождественным с Софией, имеет, однако, в ней свое начало... он действенно связан с Софией, некоторым образом причастен ее бытию»... Сама «София действенна в мире».

Учение о зле, опыт теодицеи, изображение движения мира и человека к преобразованию - обрисовано Е. Трубецким в чрезвычайно ясных и четких линиях. Е. Трубецкой «завершает» и «выправляет» идеи В.С. Соловьева, - хотя и отклоняется от него в категорическом устранении всех элементов пантеизма, вообще неправильного сближения «естественного» и божественного миров.

Философское творчество Е. Трубецкого выросло из построений Соловьева - оно вносит большую последовательность и внутреннее единство в некоторые концепции Соловьева. В области гносеологии построения Е. Трубецкого обнаруживают не только точность и ясность его мысли, но и несомненную философскую самостоятельность.

Но не будучи оригинальным в др. областях, Е. Трубецкой занимает свое отдельное место в сложной диалектике новейшей русской философской мысли. Ценны и ярки были его экскурсы в область искусства (иконописи, музыки), - но и здесь он больше отличается изяществом слога, ясностью и четкостью мысли, чем глубиной философского анализа.

Быть может, внутренним тормозом в философском творчестве Е. Трубецкого была зависимость от В. Соловьева, концепции которого словно ослепляли его. Трубецкой постепенно освобождался от этих чар, - и чем свободнее был он от них, тем сильнее выступала его философская одаренность. Но ему не было суждено до конца сбросить чары Соловьева, - философское творчество Е. Трубецкого явно носит на себе печать незаконченности, недоговоренности.



Комментарии:

Для добавления комментария необходима авторизация.