Статьи

Академия кинематографического и театрального искусства Никиты Михалкова подвела итоги. 5 июля в кинотеатре «Иллюзион» прошел открытый показ работ первой годичной Академии кинематографического и театрального искусства Никиты Михалкова.

Тем же вечером во дворе Театра Киноактера мастер вручил дипломы выпускникам высшей школы актерского ремесла. За четыре часа зрители посмотрели тринадцать лент. В зале яблоку негде было упасть, но утомленных граждан не наблюдалось: от разнообразия форматов академических картин разбегались глаза.

Кроме камерных экранизаций чеховских рассказов, были представлены три эмоциональные семейные комедии, бандитская опера-шансон, мистическая сказка, несколько эстетских пластических этюдов и «фильмов на вырост» - пилотных короткометражек игровых проектов. 

Гвоздем вечера стала премьера 35-минутной тропической драмы Веры Водынски «Родители приехали ко мне на Шри-Ланку». Оппонируя неудавшейся «Родине» Петра Буслова, выпускница Академии не ограничилась изучением житья-бытья дауншифтеров, а представила звонкую метафору отчуждения от семейных корней и парадоксального обретения злодейки-судьбы.

На поверхности сюжета - мытарства вечного отпускника, сыгранного харизматичным Даниилом Воробьевым. Загостившиеся у блудного сына предки умоляют бездельника вернуться в Россию, а туземцы просят пожертвовать местной богине (самке удава Шамке) якобы приглянувшиеся ей мамины туфли штучной итальянской работы.

После безуспешных уговоров герой похищает обувь и становится изгоем: жертвовать ворованное - табу. Из дома обманщика уходят слуги, его бойкотируют лавочники, он не может даже нанять такси в аэропорт.

Смилостивившись, мама дарит отпрыску туфли, и тот, извиваясь в болотной грязи, как червяк, преподносит их гаду. Крупный план страшного лица... Занавес, овация! Монументальная притча показала: Академия является высшей школой не только актерского, но и художественного режиссерско-операторского мастерства.

Однако не арт-хаусом единым жив человек. Теплота, трогательное простодушие и комизм короткометражек Андрея Богатырева («Чай»), Марка Рассказова («Проблема Потапова») и Анастасии Глебовой («Волшебный карандаш») очаровали аудиторию.

Но при несомненных творческих удачах было очевидно: режиссеры не гнались за совершенством формы, а работали на неравнодушную природу актерского существования. Результат завораживал - профессионалы будто рождались заново, органично раскрываясь поверх заданного рисунка ролей.

Главным открытием Академии стала сыгравшая ведьму в одноименной экранизации чеховской миниатюры Оксана Кормишина. На крупных планах ей выпало прожить не пятнадцать минут, а бесконечно одинокий бессловесный бабий век.

Показав герасимовский, казалось, навсегда утерянный класс органической жизни в роли, питерская актриса - одними глазами - поведала о том, как не находящее отклика чувство губит и душу, и мир.

Мы побеседовали с маститым академиком - оператором Анатолием Мукасеем, дипломированными режиссерами Верой Водынски и Андреем Богатыревым, актрисами Оксаной Кормишиной и Еленой Лемешко.

- Чем удивляли питомцы худрука операторского факультета?

Мукасей: Высоким профессионализмом. Я лишь направлял студентов, просил заниматься не технологиями, а живописью. Это основа нашего искусства. Считаю, ребята выдержали установку процентов на 70–80, они по-настоящему талантливые люди. Единственная проблема - как жить дальше? Хочется, чтобы их картины увидело как можно больше продюсеров и режиссеров.

- Цифровые технологии бьют по операторам-перфекционистам?  

Мукасей: Ничуть. Они дают возможность осуществить некоторые придумки более локально и мобильно, но от живописи никуда не деться - профессиональный класс определяется качеством изображения.

- Вера Водынски поблагодарила Вас за помощь в поисках художественного решения картины...  

Мукасей: Она хороший режиссер, но я отвечаю за работу Любови Князевой. Важнейший фактор удачи - смычка оператора с режиссером, добиться успеха можно только при их взаимном доверии и абсолютном взаимопонимании.

- У Вашей истории есть прозрачная мораль (дауншифтер никогда не станет сахибом) и открытый мрачный финал. Но еще существеннее коллизия духовного соперничества строгой родительницы и древней змеи, к которой инфантильный сын возвращается, будто бы в материнское лоно.   

Водынски: Я вдохновлялась «Родиной» Буслова, зацепившей меня определенной недоговоренностью, недостаточностью высказывания. Так я и решилась отправиться в тропики и снять фильм о Родине, приезжающей за тобой и предъявляющей счет: зачем живешь вдали, куда стремишься?

Может быть, тебе хочется стать сыном другой мамы? Именно поэтому я дала фильму длинное название от первого лица.

- Что подарила Вам Академия?

Кормишина: Веру в себя. Десять лет я проработала в театре, редко снималась в кино, хотелось попробовать что-то новое... И я не ошиблась! Занятия с Михалковым дали мне очень много, даже наблюдения за его работой с другими ребятами.

Мастер-классы продолжались по восемь-девять часов, без перерывов, Никита Сергеевич стакан воды не успевал выпить. И мы, как умели, старались его не подвести. Горжусь, что сыграла острохарактерное «Беззащитное существо» в «Метаморфозах», снялась в «Ведьме» Веры Водынски.

Она не зажимала, позволяла не высказываться глобально, а идти через себя с полной свободой. Богатырев: В начале режиссерской карьеры я зашел в тупик. Выбрался из него, работая с Михалковым. Стал открывать в себе тонкие лиричные чувства.

Академия позволила обнулиться, вернуться в студенчество и начать все заново. Сейчас планирую доснять картину о Великой Отечественной, приквелом которой, «Про войну. Медсестра», я защитил диплом.

- На подмостках и в «Шри-Ланке» Вы смотритесь ярко, уверенно, суперпрофессионально... И все же зачем мхатовской актрисе Елене Лемешко была нужна Академия Михалкова?  

Лемешко: Современное актерское образование терпит фиаско, это видно без очков - на экранах наше дело смотрится бледно, вяло. И я стала задаваться вопросом: как существовать перед объективом? Ответ на него приходил в течение незабываемых академических занятий.

Впервые в жизни я столкнулась с такой любовью - делаешь мизер, а мастер хвалит: «Какая ты молодец, как хорошо и славно, давай еще это... и это!» Михалков никогда не отпускает, пока не покажешь полный результат. Учил играть тонко, оставляя зрителю ощущение полноты недоговоренности...

Когда на тебя направлен такой луч света, становишься больше, чем был. Я росла над собой, полностью трансформируясь и понимая, что такое настоящее, зачем работаю и живу. Абсолютно точно, я стала другой актрисой.

Поняла: все, что умела раньше, - чепуха, а теперь со мной истинная русская школа психологической игры - Станиславский, Михаил Чехов - то, что передается лишь от мастера к ученику.

Теперь могу идти к правде любой героини, которую мне предстоит сыграть. Но тут важно встретиться со своим режиссером, и я нашла, это - Вера Водынски. Мы абсолютно совпадаем во всем, даже общаемся без слов. Снимаясь в «Шри-Ланке» я искала архетип простой русской женщины,

что всегда стоит за плечами своих мужчин и никогда не уступит их змее - эпохе войн или перемен. Почуяв беду, мать приезжает забрать свое беспутное дитя из расслабленного тропического рая.

Русским людям пришла пора возвращаться на родную землю, не бояться никого, в том числе и себя, уметь отстаивать близких любой ценой. Никита Михалков: «Академия стала для меня площадкой по оттачиванию собственного мастерства»

Михалков: Мы прожили тяжелейший год. Академия была для нас как терра инкогнита, прыжок в темноту - сомневались, мучились: можем ли мы дать артистам то, чего они не имеют, оправданно ли брать на себя такую функцию? И что значит: повышать уровень актерского мастерства?

Большие амбиции требовали наглядного подтверждения, иначе Академия оказалась бы блефом, халтурой, шаманством. К счастью, есть слово «между», некий зазор между прошлым и будущим - то, что нельзя потрогать руками: энергия, концентрация, ощущение себя во времени и пространстве, жизнь внутри характера.

Признаюсь, во время набора у меня было тяжелое чувство: вроде «да», но не так, чтобы «ах». Вся затея могла обернуться катастрофой, но произошло чудо. Вроде наша работа незаметна, результат неочевиден, крошечная выжимка на сцене.

Но когда 7 минут актерской жизни вырастают в непрерывные семь минутищ, в 32 фуэте на одной точке, рождается искусство. Я бесконечно благодарен коллегам и ученикам - моим мученикам и мучителям, - всем, кто сумел пройти этот путь до конца. Сейчас стало ясно, что Академия не может быть вахтенной историей, она замешана на густом сливочном масле.

- Что за этот десятимесячный мастер-класс Вы открыли в себе как художник?

Михалков: Очень многое. Работа со студентами заставляла искать ответы на профессиональные вопросы, которые сами по себе не могли бы прийти в голову.

Пытаясь объяснить профессионалам смысл и значение каждой сцены, я формулировал отношение к образу и профессии собственным нутром. Это был фантастический личностный тренинг - Академия стала для меня площадкой по оттачиванию собственного мастерства.

- Великие советские драматурги (Каплер, Габрилович и их ученики) мечтали, что настанет день, когда артисты сами смогут выбирать режиссеров для постановки картин или спектаклей. Сегодня эта тема актуальна, как никогда?   

Михалков: Да. Но, к сожалению, пока еще пробы делает постановщик, а часто надо бы наоборот. Наша задача состояла в оснащении актеров таким внутренним аппаратом, который защитил бы их от беспомощной тусовочно-гламурной режиссуры.

- Что сейчас самое важное для выпускников и педагогов?  

Михалков: Не растратить энергетический заряд, сохранить связи и преемственность. В кино ребята отработали очень качественно, но, что еще важнее, они замечательно раскрылись и на сцене. Верю, что наш спектакль «Метаморфозы» станет для них социальным лифтом.

Беседовал Алексей Коленский