Статьи

Профессор РАТИ, народный артист России Альберт Филозов - из тех актёров, в которых зрители часто признают своих бывших знакомцев - сослуживцев, попутчиков, коллег.

И поскольку актёр ездит в метро, часто начинают искать истоки этого «знакомства».

Критики называют его искателем совершенства, справедливо полагая, что высокая планка задана учёбой в Школе-студии МХАТ и работой с интереснейшим режиссёром современности Анатолием Васильевым.

В его спектаклях «Взрослая дочь молодого человека» и «Серсо», будораживших зрителей 70–80-х годов прошлого века, Альберт Филозов сыграл главные роли.

Артист работал в Московском драмтеатре имени Станиславского, а в 1989 году вместе с Ильёй Райхельгаузом и Любовью Полищук основал Школу современной пьесы.

Кинематограф не сразу разгадал загадку обыкновенности в облике актёра, а разгадав, обходиться без него просто не смог.

Филозов снялся более чем в ста фильмах, создав образы широчайшего диапазона. От сказочных персонажей («Чёрная курица, или Подземные жители», «Мэри Поппинс, до свидания!», «Рыжий, честный, влюблённый») и добропорядочных граждан («Тихоня», «И это всё о нём», «Ночные забавы», «Никколо Паганини») до негодяев, изуверов и просто монстров («Вид на жительство», «Тегеран–43», «Кто, если не мы»).

Актёр снялся во многих экранизациях, только у Глеба Панфилова - в «Вассе» по Горькому, «Без вины виноватых» по Островскому и солженицынском «В круге первом». Этим сериалом, как и «Пятым ангелом» по роману Эдуарда Володарского «Охотник за черепами», он гордится.

Кроме всего, у Филозова слава одного из самых читающих актёров России.

- Альберт Леонидович, Вы могли бы назвать своих любимых писателей?

Как и многие, в последние полтора десятилетия я открыл для себя Ивана Шмелёва. Самая прекрасная книга у Ивана Сергеевича - «Лето Господне», а самая ужасная - «Солнце мёртвых», про 21-й год в Крыму.

А книги Виктора Астафьева обязательно взял бы с собой, отправляясь в какое-нибудь длительное путешествие.

Я так много узнал от писателя про людей, живущих в Сибири, про охоту, про рыбную ловлю, никогда не думал, что это так интересно. Читать Астафьева без слёз невозможно, настолько живо передаёт Виктор Петрович боль за своих героев.

- Что, по-Вашему, отличает экранизации Глеба Панфилова?

Наверное, бережное отношение к авторам. В фильме «Без вины виноватые» по одноимённой пьесе Островского у него не изменено ни слова. Люблю этот фильм, хотя знаю, что многих он не устроил.

И роль Дудукина - это та роль, за которую, как принято говорить, я «отвечаю». Конечно, огорчает, что сегодня на ТВ нет места хорошему, вдумчивому кино, всё заполонили сериалы.

Другое дело, если бы они все были такого качества, как «В круге первом», такие телевизионные фильмы как раз нужно показывать.

Актёры играют потрясающе, некоторых я просто не узнавал. И сам играл дядю Авенира - роль, которая мне больше всего понравилась, когда читал это произведение. Замечательная литература.

- Мне приходилось слышать, что Вы называете любимыми местами в Москве Останкинский парк и Ботанический сад, это правда?

Именно так. В парке меня поразил Останкинский дворец, который Николай Петрович Шереметев, внук генерал-фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева, сподвижника Петра Первого, построил для своей жены, крепостной актрисы Параши Жемчуговой.

Мы приходили в этот дворец с моим сыном Андреем на экскурсии, давно это было. Здание зимой не отапливалось. Сам по себе этот комплекс деревянных построек не так и велик, но система зеркал, вы знаете, создаёт иллюзию, что дворец бесконечен.

Меня поразило вполне современное устройство сцены - с утапливаемым полом и со всей необходимой машинерией. Тогда, в 1970-х годах, на сцене Останкинского театра устраивались концерты.

Помню, как мне хотелось сыграть на этой сцене, хотя для драматических спектаклей она не очень приспособлена. Для балетного действа, для всевозможных шоу, как сейчас говорим, - да, эта трансформирующаяся сцена очень удобна, а мне непривычно было смотреть на неё. Не очень понятно было, где кулисы, откуда выходить к зрителям.

Конечно, меня пленяла романтическая история любви графа Шереметева и Прасковьи Ковалёвой-Жемчуговой. Историю эту я впервые услышал в Школе-студии МХАТ от педагога по русскому театру Владимира Александровича Филиппова.

Он рассказывал её так, словно был очевидцем событий. История эта кажется невероятной - самый завидный жених империи женится на крепостной девке!

И вот судьба - она умирает от чахотки, оставив ему крохотного сына, и граф остаётся верным этой любви. И строит в память о возлюбленной дом, в котором ныне институт Склифосовского.

Всякий раз, когда проезжаю мимо Склифа, думаю об этой паре из XVIII века.

А летом мы ходили гулять в Ботанический сад - горки, возвышенности, переходящие одна в другую, растения, представляющие разные пояса. В церкви Живоначальной Троицы бывали на концертах струнных ансамблей.

Меня поражала роспись храма - в стиле, я бы сказал, наивного реализма. Чистый, детский взгляд на мир проступал сквозь эту живопись.

– Эти впечатления питали Вас как творческую личность?

Никогда об этом не задумывался, но, вероятно, да. В то время я уже лет 10 работал в Театре имени Станиславского и стал получать предложения сниматься в кино, пришла первая популярность.

По-настоящему волнительной была работа на «Мосфильме» над картиной «Вид на жительство», я снялся в главной роли и партнёршей моей была Вика Фёдорова.

За эту роль я получил статуэтку Дон Кихота на фестивале молодых кинематографистов, а потом в течение года не имел никаких предложений. Никто не поймёт трагизм ощущений актёра, познавшего настоящий успех и оказавшегося в простое.

Очень точно сыграла это состояние Инна Чурикова в фильме «Начало», помните, её героиня после блистательного исполнения роли Жанны д’Арк приходит на студию и видит, что никаких заявок на неё нет.

Но через год у меня всё наладилось, и в кино я стал работать постоянно.

– А Вы что называете своим «началом»?

Родился в Свердловске, в семье, не имеющей отношения к актёрству. Отца вообще не помню, его расстреляли как польского эмигранта. А детство у меня было как у всех: играл в футбол, дрался.

Двор у нас был небольшой, но хулиганистый: один мальчик стал вором, другому отрезало ногу трамваем - катался на подножке и сорвался вниз. Так мы жили. Летом сидели на лавочке перед забором, рассказывали истории, пели воровские песни, это и было нашей идеологией, а не то, о чём говорили по радио и писали в газетах.

Поэтому многие из моих приятелей попали в тюрьму и закончили свою жизнь очень плохо. Меня спасла литература, я много времени проводил в библиотеке и весь свой интеллектуальный багаж заложил до 18 лет.

Мама водила меня в оперный театр. Когда мне было шесть лет, посмотрел «Севильского цирюльника» и помню, как ждал, когда же начнётся что-нибудь интересное, а то всё поют и поют.

И вот когда похищали Розину, вроде бы повеяло «криминальным», но после антракта они снова запели. Я был разочарован. Повзрослев, сам стал ходить в Оперный, часто бывал в ТЮЗе.

У меня обнаружился голос, и я начал заниматься в оперной студии при Дворце пионеров. Педагог из консерватории преподавал нам основы музграмоты, читал курс музлитературы, и мы ставили двухчастную детскую оперу «Девушка-семиделушка».

Я пел партию Медведя, который хватал и утаскивал эту девушку, когда она вместо того, чтобы делать что-то по дому, пошла в лес по ягоды. Подружки уговорили медведя отпустить девушку, и в финале все вместе плясали на лесной лужайке.

Пели мы под симфонический оркестр и записали оперу на радио, это была серьёзная работа.

Когда я уже работал токарем на подшипниковом заводе, вечерами по радио слушал программу «Театр у микрофона», там шли спектакли Малого театра, МХАТа, Театра Вахтангова.

Особенно нравился мне «Клоп» Театра Сатиры, и я выучил целый акт наизусть. Знал реплики и из «Бани» Маяковского. Об актёрстве не думал, пока в Свердловск не приехал на гастроли МХАТ и не был объявлен набор в Школу-студию. Друг за компанию затащил меня на экзамены, и я успешно прошел три тура.

– Пригодился ли Вам музыкальный опыт на съёмках фильмов «Жизнь Бетховена» и «Никколо Паганини»?

Более того, я участвовал в телепередачах «Сто романсов Чайковского», а в японском фильме сыграл самого Петра Ильича. Это был фильм-путешествие по местам, связанным с именем композитора.

Многие сцены снимались в Москве, а также в Клину. Я «играл» на рояле композитора и «дирижировал», ни много ни мало, Пятой симфонией Чайковского.

Забавно было то, что в роли экскурсовода снимался популярный японский артист с лицом киллера.

– Вы отец взрослого сына и двух маленьких дочерей, как прокомментировали бы ситуацию в фильме Ильи Фрэза «Вам и не снилось…»?

Каждое поколение по-своему решает проблему отцов и детей, и взгляд общества на любовь молодых постоянно меняется.

В наше время был фильм Юлия Райзмана «А если это любовь?», по-моему, более значительный, чем «Вам и не снилось…» Но Фрэз очень точно выбирает актёров на роли, начиная с фильма «Первоклассница», где появилась Наташа Защипина.

Вот и здесь все попали на свои места. Мне было приятно встретиться на картине с Леной Соловей, с которой мы уже работали вместе, например, над телевизионной картиной о Блоке, где я играл Андрея Белого, а она - Зинаиду Гиппиус.

Здесь Лена была совсем другой и просто поразила меня. Она играла учительницу - синий чулок, а в одном эпизоде снялась в светлой кофточке, сквозь которую просвечивал бюстгальтер.

Режиссёр и художник были недовольны недосмотром костюмеров, а я считаю, что эпизод получился говорящий: в синем чулке просвечивала сама женская сущность, жаждавшая любви.

На этой картине мы подружились с Лидой Шукшиной, свести такую комедийную пару, согласитесь, тоже надо уметь. Очень хорошие отношения были у меня с Никитой Михайловским (к сожалению, он умер), я относился к нему, как к сыну.

Снимали легко - Рыбников написал замечательную музыку, которая дала глубокую лирическую направленность картине. Этот фильм вообще питали воспоминания его создателей о первой любви.

Алексей Рыбников говорил, что подобная история была у него в юности, но он женился вопреки воле родителей - и счастлив. С этим фильмом мы попали на фестиваль в Шри-Ланке, где он прошёл с успехом.

А с сыном подобных проблем у меня не было, я не считал возможным говорить с ним на эту тему. Думаю, взрослые только в том случае имеют право касаться личной жизни подростков, если у них доверительные отношения с детьми.

Сын никогда меня ни о чём не спрашивал, и я не вмешивался.

– В новой семье у Вас две девочки, как Вам думается об их будущем?

Мне страшно отпускать их в этот мир, который живет по не вполне человеческим законам. Я не покупаю компьютер, у меня нет времени нажимать эти кнопки, а девочкам он, конечно, понадобится, особенно когда они поступят в институт.

Но пока приучаю их к чтению. Старшая уже много читает, и не только детскую весёлую литературу, но и Достоевского, и Толстого. И слава Богу. Думаю, единственное спасение от всех напастей для любого человека - это работа, которая интересна.

Когда человек занят делом, ему в голову не приходят дурные мысли. Вот как Вы думаете, почему у меня нет машины?

– В самом деле, почему?

Да потому что я так занят, что на машину не остаётся времени. Не вожу, не умею, хотя есть права. Вот на лошадь в одной картине сел и сразу поскакал. А автомобиль - не моё.

Во время съёмок картины «Вид на жительство» директор сказал, чтобы я никогда не садился за руль. Специально для меня переписывали сценарий, мол, герой никак не может сдать на права.

А снимали в Восточном Берлине, под Рождество, и это тоже надо было додуматься снимать многорядное движение на проспекте 25 декабря. Машин не было ни одной.

– А что это за картина была, в которой Вы «сразу поскакали»?

«Ледяная внучка», сказка о Снегурочке, которую снимали в Архангельске, а потом переснимали сцену в Алабино, под Москвой, где у «Мосфильма» есть конный полк. Я играл князя, который ездил верхом со своей дружиной.

Ну, пересняли сцену, где мне пришлось ездить трусцой - трюх-трюх, и я спрашиваю начальство: «А можно мне покататься?» Руководитель группы как гаркнет: «Иванов, Петров, остаётесь!» – и дружина моя ускакала.

Сопровождающие, не поинтересовавшись моими навыками, пустились в галоп. И я, не успев испугаться, поскакал. Комья грязи летели из-под копыт лошади мне в лицо, и вот равнина, по которой мы мчались, стала заканчиваться, начинался спуск на дорогу.

Военные мои уже смекнули, что перед ними новичок, и кричат изо всех сил: «Держи! Держи! Поломает и тебя, и себя!..» А сами с двух сторон зажимают меня… И поехал я дальше, потому что до части больше ни на чём добраться было нельзя.

Так и получил первый опыт конника. Потом у меня было много фильмов с верховыми сценами.

– Скажите, а Вы бываете в клубах, кинотеатрах в обыденной жизни? Ходите ли в магазины?

Представьте, хожу, как все рядовые граждане. А что касается клубов, когда я работал в Театре имени Станиславского, мы знали один клуб-ресторан ВТО. Там мы обедали.

На Арбат, в Дом актёра, ездить было далеко, а здесь было рядом. Мы любили свой клуб, но он, вы знаете, сгорел. Вообще я принадлежу к той категории актёров, которые знают одну дорогу - от дома до театра и обратно.

Я на многое соглашаюсь, потому что я артист и должен играть. Но стараюсь избегать пошлятины, не снимаюсь в фильмах про мафию, не играю всяких «крёстных отцов», не снимаюсь в рекламе…

Беседу вела Нина Катаева