Новости

Объединённый научно-технологический институт СПбГПУ, который несколько месяцев назад возглавил один из основателей «Оптогана» Максим Одноблюдов, вводит в запуск университетский научно-исследовательский корпус, куда, помимо него, переедут разнообразные лаборатории, занятые прикладными исследованиями.

А пока его официальная «резиденция» (или же временное пристанище) располагается в одном здании с Fab Lab Polytech – возле небезызвестной Гидробашни Политеха, где, как сообщил мне сам Максим Анатольевич, «в уединении работал великий учёный Гамов, который разработал теорию альфа-распада».

Мы поговорили с ним о том, почему от светодиодных светильников он обратился к вузовской науке, чего не хватает российским прикладным исследованиям для успешного их внедрения, а также о том, как превратить Петербург из культурной столицы России – в технологическую.

Вы прямо-таки бросили вполне успешный бизнес, чтобы уйти в науку – да ещё университетскую?

– На самом деле, бизнес у нас был околонаучный, а «Оптоган» являлся технологической компанией, и, как и любой бизнес, связанный с высокими технологиями, имел свою специфику. Проектом «Оптоган» я занимаюсь со своими партнёрами с 2004 года: мы зарегистрировали компанию, и она все эти десять лет развивалась от маленького стартапа до серьёзной производственной компании.

Но постепенно каждое технологическое направление переживает насыщение и, что называется, «коммодитизируется» (от английского commodity), становится в некотором смысле ширпотребом. В нём уже нет сакрального знания, и оно переходит в сферу торговли стандартными продуктами.

Сейчас в светодиодной тематике наступили как раз такие времена, когда между производителями в основном идёт борьба за себестоимость и за каналы продаж любыми средствами. А это уже не входит в основной спектр моих интересов, поэтому, когда меня позвали в Политех, я подумал: почему нет?

К тому же в последние годы был сделан серьёзный акцент на трансформацию вузов в научно-исследовательские центры (проект НИУ, например), и создать в вузе механизм, который переводил бы научное знание в продукт, показалось мне очень интересной задачей.

Вы сами прошли такой путь – от знания к продукту?

– Да, ведь у нас было два больших этапа: до 2008 года мы занимались исключительно разработками – как технологический стартап, без выхода на массовый рынок. И только в 2009 году перешли в новую фазу, связанную с подключением к проекту серьёзных инвесторов, таких как «Роснано», «Онэксим», РИК.

На этом интересном пути я осознал, как далеко от технологий и лабораторных прототипов до продукта, который понятен потребителю и за который люди готовы платить деньги, отдавая предпочтение перед существующими конкурентными аналогами.

Мы прошли этот путь на примере технологии светодиодных светильников: сейчас у нас полный цикл – от светодиода, элемента микроэлектроники, до самих светильников. Довести их до рынка в условиях жёсткой конкуренции с Юго-Восточной Азией потребовало усилий. Зато мы поняли, как научную и инженерную деятельность трансформировать во что-то, что люди готовы регулярно покупать.

Теперь нам ясно: для начала нужно заполнить ту нишу, которую раньше заполняли отраслевые институты, многие из которых существенно отстали от современных технологий или просто перестали существовать в 1990-е годы. Именно такая структура, я полагаю, нужна Политеху. Ведь нам в своё время самим пришлось создавать в компании конструкторское бюро, технологические отделы...

Ясиновская Елизавета